Ханс Хенни Янн - "Угрино и Инграбания" и другие ранние тексты

• Название: "Угрино и Инграбания" и другие ранние тексты
• Автор: Ханс Хенни Янн
• Жанр: Современная проза

---

Да, если бы мы нашли названия для каждого биения сердца, если бы не были настолько тупыми!

Но в том-то и дело, что мы говорим гнилые слова, что мы отупели. Мы (мы-мужчины) убили свои души тупостью.

По отношению к нам уже был совершен первый великий грех.

Его совершили наши родители, тети, учителя, соседи - короче, люди, - поскольку они воспитали нас в своем духе.

Мы были воспитаны в ложном духе и стали сперва несчастливыми, а потом - из-за этого - отупевшими... Наше воспитание стоило нам многих грез, которые теперь безвозвратно потеряны.

Нас били из-за нашей необузданности; наши песочные замки растаптывали, потому что мы их возводили на цветочных клумбах. Нам никогда не говорили доброго слова, а только ругали, потому что мы делали что-то не так; но что, собственно, мы хотели сделать, никто не спрашивал. А самостоятельно разобраться в этом тоже никто не мог, и мы тогда плакали или показывали свою строптивость.

Не бейте детей, когда они начинают упрямиться: они могут прокусить, порвать зубами свою душу! Дайте им рассказать, чего они хотели добиться, и не смейтесь, когда будете слушать! Мир не знает таких великих деяний, как те, о которых расскажут вам ваши сыновья.

Вы не знаете такого: подвесной канатной дороги, натянутой между стволами вековых елей над бездонными ущельями; и такой снежной бури вы никогда не видели, и такой живой машины, и такого живого, ликующего огня!

Что представляют собой все великие свершения зрелой поры жизни? Осмелюсь предположить, что все великие творения, которыми мы гордимся, это исполнившиеся детские мечты. Разве существуют такие вещи, о которых не мечтал бы, не сочинял бы сказки маленький мальчик? Никогда не бейте сына, когда он стоит перед вами голый и видит собственное тело. Он может, сломавшись, укусить вас - но оскверняете себя вы, вы сами. Я должен был бы перечислить тысячи вещей, против которых совершают грех родители и воспитатели. Я обвиняю этих людей, которые хуже воров и осквернителей могил, потому что обкрадывают и оскверняют нечто гораздо более священное, чем могилы. Тело и душа любого мальчика священны настолько, что вам следовало бы преклонить перед ними колени!

Но мальчик иногда остается несгибаемым, упрямым и гордым даже несмотря на удары и бранные слова.

Здесь я хотел бы упомянуть некоторые странные факты, на первый взгляд противоречащие тому, о чем говорилось выше. Когда мальчики и девочки растут вместе, любому взрослому ясно, что мальчики ведут себя ужасно глупо и неловко. Они намного глупее девочек, говорят взрослые; и девочки тоже так говорят, и так всё воспринимают, и смеются над мальчиками.

Но это - лишь нагромождение одной глупости на другую.

Когда мы рассказываем мальчику о каких-то новых, не известных ему вещах, они оказываются настолько чуждыми его душе, что просто встроить их в свои мысли - как готовую деталь - он не может. Его от них воротит; и всё же он нам верит, потому что мы старше, а в нем живет вера в превосходство людей старшего возраста, девочкам вообще не свойственная, - он верит, что в преподанной ему истине может быть что-то хорошее. Он начинает проверять и взвешивать эту истину, истолковывать и измерять ее, как умеет, потому что ничего не принимает на веру просто так, не упорядочив прежде по-своему. Все это занимает много времени, требует больших усилий... Девочка уже давно заучила и внешне освоила преподанный ей урок, мальчик же сильно запаздывает.

Так происходит со всеми вещами, проникающими в души детей извне. Девочка чувствует свое превосходство, и гордится им, и смеется, и хихикает, и болтает о «глупых мальчишках». Так мальчик превращается в глупого мальчишку. И к тому времени, как мальчик и девочка подрастают, они терпеть друг друга не могут. Мальчику, может, и хватит прямодушия, чтобы протянуть девочке руку; но та вызывающе отдернет свою, не захочет иметь дела с глупым мальчишкой... И у него, может быть... выступят на глазах слезы.

Такое каждый из взрослых наверняка видел сотни раз.

И вот для мальчика и девочки наступает время, когда оба чувствуют, что отупели и устали, что больны душой.

Хочется верить, что прежде они оставались цельными и прямодушными; но в этот момент мальчики ломаются, а девочки начинают умирать - с этого же момента.

Мальчики - с цельной душой - мчались сквозь свою юность, в их крови была безумная, ликующая радость, которую, по сути, ничто не могло обуздать.

И что же, они вдруг заболевают душой? Да, заболевают - и, как правило, душа у них умирает; только очень немногим удается спасти ее для новой святой жизни - только очень, очень немногим. Я полагаю, что в большом городе таких наберется лишь несколько десятков. А почему? Я не знаю, почему. Могу лишь рассказать, как всё это происходит.

Дело в том, что, согласно предопределению, мальчик должен подарить свою душу или ее часть. Но он - если исходить из его природных задатков - этого сделать не может, поскольку не привык ни на кого оглядываться. Значит, сама его кровь должна каким-то образом измениться; должны появиться новые, непредвиденные факторы... И они должны наброситься на мальчика, как дикие звери, иначе он их не подпустит к себе.

Он никогда не признался бы себе, что и сам - только половинка, если бы в нем не проснулось вдруг безымянное томление. И томление это в конечном счете направлено на ту девочку, которая считает мальчика дураком.

Оно горит в его глазах, на губах - и высвобождает что-то совсем новое, ужасное, перед чем мальчик застывает в оцепенении, к чему не может не испытывать отвращения: половой инстинкт.

Этот инстинкт мальчик ощущает как нечто нечистое, потому что уже не помнит, как горели у него недавно глаза, губы - и нечистота оказывается связанной с его телом, прежде столь чистым!

Он чувствует жуткую беспомощность, вместо гордости. А ведь ему следовало бы гордиться собой!

Я точно знаю, что тысячи мальчиков стоя рассматривают себя - и ломаются от захлестывающего их чувства. Они опускаются на колени, и кричат, плачут, кусая до крови губы, и не могут вернуть душе былую гордость.

Почему же никто этого не видит? Почему никто не подойдет к мальчику и не скажет: «Пока ты здесь терзаешь свою душу, где-нибудь плачет девочка, мечтающая о твоем теле. Вы будете тосковать, пока не найдете друг друга. Мальчик, гордись чистотой! Смотри только на белизну твоего паха, плоти! Она от Бога - и всё в тебе от Бога, даже то, из-за чего ты плачешь...»

Тогда бы всё в этой юной душе повернулось совсем по-другому. Мальчик велел бы своим глазам искать, почувствовал бы их горение. И однажды нашел бы то, что так упорно искал, и губы у него стали бы жаркими, и он познал бы любовь, и тогда всё внутри него прояснилось бы, он бы спас свою душу...

Но взрослые о мальчиках не заботятся, думая, что те сами должны отыскать свой путь. Мальчики могут его отыскать... Конечно, могут, но каких несказанных усилий им это будет стоить... И большинство мальчиков станут нечистыми и больными, потому что вокруг жужжат тысячи чужих, навязываемых им слов. Они хватаются за эти слова, потому что в собственных их душах никаких объяснений новым явлениям нет. А все слова, которые они слышат, - сплошная ложь.

Все, кто услышит какие-нибудь слова, неизбежно станут нечистыми. Не потому, что все эти мальчики согрешат против своего тела и, не желая того, осквернят руки кровью; нет, они, может быть, вообще ничего плохого не сделают - но уже никогда не разучатся воспринимать дикарское, непостижимое плотское влечение как нечто низменное, относящееся к животной природе. А значит, они это влечение возненавидят.

<...>

28.06.1914

<...> Во взбаламученные юные души никакого объяснения не поступает. И мальчики постепенно перестают чувствовать половинчатость своего бытия; свое томление они истолковывают неправильно: начинают верить, что в них есть что-то звериное; думают, что любая женщина могла бы их удовлетворить. Как только они поверят в это или что-то подобное, они пропали, ибо теперь всякая их влюбленность (о которой они, возможно, расскажут товарищам) будет только похотью, в большей или меньшей мере. Свадьба уже не будет означать для них принесение в дар собственной души, а только - выигрыш в удовольствии.

Тот же, кто не теряет душу, отдавая ее другому, не способен по-настоящему любить, ибо любовь - чистая и святая - полностью зависит от души... И только такая любовь освящает всякое блаженство плоти.

Пока мужчина не начнет молиться на свою жену, он не сумеет очиститься через общение с ней.

<...>

14.07.1914

<...> Позже. Я читал также: «Когда мы, мертвые, пробуждаемся»...

Пьеса о том, что мы не должны разлучаться, если не хотим умереть: мой муж и я!

Они все не могут понять и не поймут, что он - мой муж... Но я ему жена, жена! Я хочу его поцелуев! Хочу с ним спать!