Стивен Кинг - Заклятие параноика (сборник)

• Название: Заклятие параноика (сборник)
• Автор: Стивен Кинг
• Жанр: Иностранный детектив

Когда в обычную жизнь приходит безумие, когда подступает со всех сторон ослепляюще черная тьма, тогда – вместе с безумием – приходит Смерть. Смерть многолика и неуловима. Смерть таится везде: в мирном студенческом городке и на спокойной глади лесного озера. Смерть ухмыляется из старинной рамы антикварного зеркала. Смерть скрывается во взглядах и в пожатии рук. Смерть несет с собою безумие, и безумие несет с собою Смерть…

Перевод: Наталья Рейн, Н. Эристави, Ирина Гурова, Виктор Вебер, Александр Корженевский

---

«Тогда будьте осторожны, миссус», – сказал я.

Она рассмеялась и чмокнула меня прямо в лоб.

«Буду, Хоумер», – сказала она, но я понимал, что это ничего не значит, потому что сказала она это, как мужчина, который обещает жене или своей девушке вести себя осторожно, когда знает, что не будет или не сможет.

Я отправился к своей машине и помахал ей рукой. Через неделю Уэрт заявил, что она исчезла. Она и эта ее маленькая машина. Тодд подождал семь лет и в соответствии с законом объявил ее умершей. Потом для приличия подождал еще год – надо отдать ему должное – и женился на второй миссус Тодд, той самой, которая только что проехала. И я не думаю, что ты поверил хотя бы одному моему слову…

Большое плоское снизу облако отодвинулось в сторону, и стало видно призрак луны – бледную, как молоко, ее половину. Что-то при виде этого зрелища вздрогнуло у меня в душе, наполовину от испуга, наполовину от любви.

– Поверил, – сказал я. – Каждому, черт бы тебя драл, твоему слову. Даже если ты наврал, эта история слишком хороша и просто должна быть правдой.

Он по-дружески обнял меня за шею (мужчинам ничего больше не остается, поскольку целоваться в этом мире позволяется только женщинам), рассмеялся и встал.

– Даже если и не должна, это все равно правда, – сказал он, потом достал из кармана часы. – Мне надо проверить дом Скоттов. Пойдешь со мной?

– Я, пожалуй, посижу тут, – ответил я, – и подумаю.

Хоумер двинулся к лестнице, потом обернулся и взглянул на меня с полуулыбкой на губах.

– Видимо, Офелия была права, – сказал он. – Она действительно становилась другой на этих дорогах, которые она находила… Там ничто бы не осмелилось ее тронуть. Тебя или меня – может быть, но не ее. И я думаю, она сейчас очень молода.

Он сел в свою машину и отправился проверять дом Скоттов.

Было это два года назад. Позже Хоумер уехал в Вермонт, но, кажется, я об этом уже говорил. Однажды вечером он заехал меня навестить. Выбритый, причесанный, и пахло от него каким-то хорошим лосьоном. Лицо чистое, глаза живые. В тот вечер он выглядел на шестьдесят вместо своих семидесяти. Я обрадовался за него, позавидовал и даже немножко возненавидел. Артрит в нашем возрасте – страшное дело, но тогда мне показалось, что Хоумера он совсем не беспокоит, чего про себя я сказать не мог.

– Я уезжаю, – сказал он.

– Да?

– Да.

– Ладно. Почту тебе куда-нибудь пересылать?

– Не хочу никакой почты, – сказал Хоумер. – Мои счета оплачены. Обрубаю все концы.

– Тогда оставь мне свой адрес. Буду время от времени тебе писать, старик. – Я уже чувствовал, как меня, словно плащом, накрывает одиночество, и, глядя на него, я понял, что здесь не все так, как мне вначале показалось.

– Адреса еще нет, – ответил он.

– Ладно. Ты действительно уезжаешь в Вермонт?

– Для тех, кому будет интересно, это сойдет.

Сначала я не решался, но потом все же спросил:

– Как она сейчас выглядит?

– Как Диана, – ответил он. – Но она добрее.

– Я завидую тебе, Хоумер, – сказал я, и сказал тогда чистую правду.

Я остановился в дверях. Наступили сумерки, какие бывают в середине лета, когда поля заполняются ароматом цветов. Полная луна пробила на озере серебряную дорожку. Хоумер прошел к крыльцу и спустился по ступеням. На мягкой обочине дороги его ждала машина. Двигатель работал вхолостую, но тяжело. Так работают двигатели у старых машин, которые, однако, все еще носятся по дорогам во весь опор. Выглядела она немного потрепанной, но явно еще могла многое. Хоумер остановился у последней ступеньки и что-то поднял с земли: оказалось, это его канистра на десять галлонов бензина. Потом он подошел к машине. Офелия наклонилась и открыла дверцу. Включился свет, и на мгновение я увидел ее: длинные рыжие волосы, обрамляющие лицо, яркий, сияющий, словно лампа, лоб. Словно луна. Хоумер сел в машину, и они уехали. Я стоял на крыльце и долго смотрел, как мелькают в темноте, становясь все меньше и меньше, удаляющиеся красные огни маленького «мерседеса». Сначала словно гаснущие угли, потом как светлячки, а потом они исчезли совсем.

«Вермонт», – говорю я нашим городским, и они верят, поскольку большинству из них что-нибудь дальше Вермонта и представить-то трудно. Иногда я сам в это верю, особенно когда сильно устаю. А иногда думаю о них. Весь тот октябрь я их вспоминал, потому что как раз в октябре люди думают о далеких местах и ведущих туда дорогах. Я сижу на скамейке перед «Беллс» и думаю о Хоумере Бакланде и той красивой девушке, что наклонилась открыть ему дверцу, когда он подошел к машине с полной канистрой бензина в правой руке. Она выглядела не старше шестнадцати лет, словно девчонка с учебными водительскими правами, и красоты была действительно убийственной. Но я думаю, теперь эта красота не смертельна для мужчины, на которого она обращена: на мгновение ее глаза остановились, вспыхнув, на мне, и я остался жив, хотя какая-то часть моей души умерла у ее ног.

Олимп, наверное, сущая радость для глаз и для сердца, и есть такие, кто хочет туда и кто, может быть, попадает, но я знаю Касл-Рок как свои пять пальцев и никогда бы не поменял его ни на какие дороги. В октябре небо над озером, конечно, не самое лучшее, но все же более или менее чистое, с медленно ползущими большими белыми облаками. Я сижу на скамейке и думаю об Офелии Тодд и Хоумере Бакланде. Не то чтобы мне хотелось оказаться там же, где и они, но в такие минуты я всегда жалею, что мне уже нельзя курить.

Долгий джонт

[3]

– Заканчивается регистрация на джонт-рейс номер 701. – Приятный женский голос эхом прокатился через Голубой зал нью-йоркского вокзала Порт-Осорити. Вокзал почти не изменился за последние три сотни лет, оставаясь по-прежнему обшарпанным и немного пугающим. Записанный на пленку приятный женский голос, служивший, наверно, самой привлекательной его чертой, продолжал: – Джонт-рейс до Уайтхед-Сити, планета Марс. Всем пассажирам с билетами необходимо пройти в спальную галерею Голубого зала. Пожалуйста, убедитесь предварительно, что все ваши документы в порядке. Благодарим за внимание.

Спальная галерея на втором этаже в отличие от самого зала вовсе не выглядела обшарпанной: ковер серого цвета с перламутровым блеском от стены до стены, белые, как яичная скорлупа, стены с репродукциями приятных для глаз абстракций, мягкие, успокаивающие переливы света, сходящиеся в спираль на потолке. На одинаковом расстоянии друг от друга по десять в ряд размещались в галерее сто кушеток, между которыми двигались сотрудники джонт-службы. Пятеро стюардов развозили стаканы с молоком и тихо, подбадривающе переговаривались с пассажирами. Стоявший у входа рядом с вооруженным охранником дежурный проверял документы у запыхавшегося бизнесмена со сложенным номером «Нью-Йорк-интер-таймс» под мышкой, который едва не опоздал на свой рейс. С противоположной стороны пол плавно спускался желобом в пять футов шириной и длиной футов в десять, уходящим в открытый дверной проем, – вся конструкция немного напоминала детскую горку.

Семейство Оутсов расположилось на четырех стоящих рядом кушетках в дальнем конце галереи. Марк Оутс и его жена Мерилис по краям, дети между ними.

– Папа, а ты расскажешь нам про джонт? – спросил Рикки. – Ты обещал.

– Да, папа, ты обещал, – добавила Патриция и без всякой причины захихикала тоненьким голосом.

Бизнесмен мощного телосложения посмотрел в их сторону, затем снова вернулся к папке с бумагами. Он лежал на спине, сдвинув вместе ноги в начищенных до блеска ботинках. Со всех сторон доносились приглушенные звуки разговоров, шорохи, шелест одежды: пассажиры устраивались на своих местах.

Марк посмотрел на жену и подмигнул. Мерилис подмигнула в ответ, хотя волновалась она не меньше Патти. Что, по мнению Марка, было совершенно естественно: первый джонт в жизни для всех, кроме него. За последние шесть месяцев – с тех пор, как он получил уведомление от водоразведочной компании «Тексас уотер» о том, что его переводят в Уайтхед-Сити, – они с Мерилис множество раз обсуждали все плюсы и минусы переезда с семьей и в конце концов решили, что на те два года, которые Марку предстоит провести на Марсе, они переселятся в Уайтхед-Сити вместе. Сейчас же, глядя на бледное лицо Мерилис, Марк гадал, не сожалеет ли она о принятом решении.

Он взглянул на часы и увидел, что до джонта осталось еще около получаса: вполне достаточно, чтобы рассказать детям обещанную историю. Это, возможно, отвлечет их и успокоит. Может быть, даже успокоит Мерилис.

– Ладно, – сказал он.

Двенадцатилетний Рикки и девятилетняя Пат смотрели на него не отрываясь. Через два года, когда они вернутся на Землю, Рикки уже начнет засасывать трясина зрелости, а у Пат, наверное, появится грудь, и в это верилось с трудом. Дети будут учиться в крошечной школе в Уайтхед-Сити с сотней других детей инженеров и геологов компании, и не исключено, что через несколько месяцев его сын уже отправится на геологическую экскурсию на Фобос. Трудно поверить, но это так.