Надежда Залина - Линия Маннергейма

• Название: Линия Маннергейма
• Автор: Надежда Залина
• Жанр: Русское современное

Если человек не живет, а плывет по течению, рано или поздно на этом «пути» его встретят пороги, омуты или шторм. И придется вступать в борьбу со стихией, принимать решения и вспоминать все подводные камни, над которыми проплыл, приняв их за знаки судьбы или просто не заметив. А еще – держать свою линию обороны и точно знать при этом, что именно защищаешь.

Лера Белозерова течению никогда не сопротивлялась. Непригодившееся журналистское образование, постоянное ворчание мужа, считающего, что она занимается несерьезным делом, работа в маленьком издательстве, которое специализируется на литературе о паранормальных явлениях… И вдруг – обвинение в убийстве. Труп найден возле старого дота на линии Маннергейма у поселка Ярви, куда Лера сбежала из Питера. Но ей кажется, что с жертвой преступления – пожилой женщиной на фотографии – она даже не знакома…

---

– Тебе в жизни будет нелегко. Но ты сможешь со всем справиться и все выдержишь, если будешь помнить две вещи. Первое: ты должен, когда станешь старше, научиться правильно пить. Понял? Правильно пить. И второе: тебе нельзя врать. Запомни. Никогда. Ни при каких обстоятельствах не иди на поводу у чьих-то мнений. Делай, как знаешь сам. Иначе все разрушишь.

– Разрушу? – не понял Вася. – Что?

– Потом узнаешь. Потом. Все. Прощай.

Вася стоял, озадаченный этими словами, глядя вслед уносящейся машине. Он не сообразил тогда, зачем нужно было говорить в такой спешке. Но доктор не вернулся, и Вася понял, что он хотел с ним попрощаться. Если бы удалось прийти вовремя, узнал бы гораздо больше. Он всю жизнь потом жалел. О том дне, когда все прошляпил. И с тех пор больше не подходил к велосипеду, как будто тот был в чем-то виноват. Верный друг так и пылился, заброшенный в сарае среди прочего ненужного хлама.

Василий долго думал над тем, что значит всегда быть честным. Ему не раз приходилось и приврать, и прихвастнуть, чтобы произвести впечатление. Честным по-настоящему, до конца, он был только с доктором. Но как ему соврешь – он же все насквозь видит. А с другими-то зачем? Ведь это же получается во вред себе. Если всегда и всем говорить правду, горя не оберешься. Никто и никогда так не делает. Доктор, наверное, имел в виду что-то другое. Но как теперь узнаешь – спросить уже не у кого… Приходилось кумекать самому.

Этот период мучительных раздумий совпал с началом взросления. Все считали, что у него, подростка, кардинально поменялся характер по причине возмужания, но на самом деле Вася боялся что-либо говорить, предварительно не проверив, соответствуют ли его слова тому, что он на самом деле думает. Отмалчивался до последнего и, даже припертый к стенке, никогда и ничего не говорил напрямую. Кружил вокруг ответа, боясь приблизиться к нему настолько, чтобы между ним самим и этим ответом не осталось ни малейшего зазора, щели, в которую можно ускользнуть.

В итоге это создало ему многочисленные жизненные проблемы. Его причислили к породе молчунов, которые «себе на уме», а таких любят редко, скорее остерегаются. Одноклассники отдалились от него, в армии, после того как не поступил в военное училище, ему тоже пришлось нелегко. Василий уже подумывал, что не так понял совет доктора, но тут наконец-то повезло.

Перед самым дембелем вызвали его к начальству и предложили пойти в школу милиции. Он по своей привычке не ответил ни да, ни нет, а ушел в раздумья. Через некоторое время сообразил, что в милиции тоже служба и звания, и впервые за долгое время сказал твердое «да». Это полностью совпадало с тем, чего он хотел.

На работе отрицательные качества стали превращаться в плюсы. Умение долго молчать и ходить кругами около нужной темы оказалось ценным преимуществом опера Рядового. Его уважали коллеги и ценило начальство. Стали подходить и чины. В общем и целом, не считая разных частностей, он был доволен судьбой.

Ничем не примечательное дело о драке с поножовщиной между подростками положило конец его карьере. Там не было никаких неясностей, всех задержали по горячим следам и допросили. Растерянные подростки давали сбивчивые показания, но в целом картина была ясна.

Путаница началась после того, как пострадавший от ножевого ранения парень умер в больнице. Все основные свидетели дружно отказались от своих показаний и принялись переводить стрелки на мальчишку, который появился на месте позже всех. С этим Василий Петрович уж как-нибудь разобрался бы, но начальство, раньше не проявлявшее особого интереса к делу, стало вдруг оказывать на него давление, всячески намекая, какой вариант расследования предпочтительнее.

Тут уж его внутренний голос не просто заговорил, а прямо-таки заорал, причем сплошь в нецензурных выражениях. И Василий уперся. Вначале пытался доказать что-то законно, а потом, когда дело зашло в тупик, попер против всех. Выиграть ему конечно же не удалось. Он ругался на совещаниях, спорил с начальством, угрожал свидетелям, чтобы отстоять невиновного.

Парнишку, как ни странно, он все-таки отстоял, а вот себя не смог.

Из органов его выгнали по первому же формальному поводу. Внутренне готовый к подобному, Василий тем не менее ушел в запой на третий же день вынужденного безделья… После того как его комната превратилась в руины и он двинулся «бороться с нечистью» дальше, испуганные соседи вызвали милицию. Приехавший на «скорой» врач констатировал белую горячку. Медбригада с помощью добровольцев несколько часов героически пыталась отправить его в больницу. Больше всего это напоминало попытку изловить и обезвредить взбесившееся животное какой-нибудь особо злобной породы. В итоге его взяли хитростью, в очередной раз наглядно доказав превосходство человеческого разума над миром дикой природы.

Очнулся Василий в больнице под капельницей. Рядом сидела выплакавшая все глаза мать. После долгой реабилитации, мстительно навязанной ему бывшим начальством, он вернулся в родной поселок и принялся лечиться рыбалкой. Каждый день он отправлялся на лодке не столько ловить рыбу, сколько побыть в одиночестве на природе. Неизвестно какой по счету тихий закат принес умиротворение его душе.

Через некоторое время стараниями бывших коллег Василий смог вернуться в милицию, правда, лишь в качестве участкового инспектора. Но, учитывая сомнения врачей в его полном излечении (врач, доставивший его в больницу, так и не смог простить те восемь швов, которыми залатали его голову), это было просто очередным подарком судьбы.

Работать участковым в поселке оказалось делом нехитрым. По сравнению с оперскими буднями, по которым Василий Петрович отчаянно скучал иногда, это было похоже на курорт. Происшествий в поселке практически не наблюдалось, не считая хронической кражи велосипедов – основного средства передвижения деревенских жителей. Еще на турбазе, особенно в сезон, случалось ему утихомиривать не в меру загулявших граждан, но это так, детский сад, да и только. Лучшим в местной работе была возможность разъезжать вместе с рыбнадзором и гонять браконьеров.

Охота на несанкционированных любителей половить рыбку, особенно в промышленных масштабах, велась в Ярви серьезная. Их шугали и раньше, но года три назад за это дело взялись по-настоящему.

Случилось это после того, как турбаза перешла в частные руки. Построенная еще в советские времена и давно пережившая период расцвета, турбаза «Ручьи» разделила участь всего народного хозяйства СССР. То, что не смогли растащить оставшиеся без работы поселковые жители, постепенно разрушалось и порастало травой. В доперестроечные времена практически все население Ярви работало на турбазе. Поселок, можно сказать, состоял при турбазе «Ручьи». С потерей заработка народ стал разбегаться кто куда.

И лишь недавно эта плачевная ситуация стала меняться в лучшую сторону. Один из бывших ярвинцев, у которого хорошо шли в городе дела, тот самый Вовка Семенов, долго и упорно пытался купить турбазу. После затянувшегося на несколько лет переговорного процесса ему наконец-то удалось надавить на нужные рычаги и прибрать территорию и все, что на ней осталось, в частное владение.

Поначалу поселковые злобно косились на развернувшееся строительство, но после того как переименованная в «Семеновские ручьи» (по фамилии владельца) обновленная турбаза заработала на полную катушку, местные жители смогли оценить по достоинству все преимущества русского капитализма.

У них вновь появилась работа, да и платили хорошо. Поселок из разряда вымирающих потихоньку превращался в благоустроенное место. А поскольку люди ездили на турбазу не столько отдохнуть на природе, сколько на хорошую рыбалку, то следить за тем, чтобы рыбных ресурсов в местных водоемах было достаточно, стали очень строго. Местный рыбнадзор со временем прославился на всю округу, и встречи с ним боялись пуще бандитов. Василию Петровичу погони за незадачливыми браконьерами в какой-то мере напоминали о геройских буднях уголовного розыска и позволяли немного взбодриться.

Он так прикипел к своему участку, что, когда его вновь позвали на оперскую работу в район, вместе с первоначальной радостью пришло удивление. Жаль было уходить от самодостаточности в прежнюю жизнь с постоянным присутствием начальства и бесконечной нервотрепкой. Уговоры знакомых из РУВД, которым хронически не хватало грамотных сотрудников, были приятны, но мало действовали на него. Он дал согласие, лишь когда сам понял, что хочет вернуться.

На его место никак не могли найти достойную замену, чему капитан был даже рад. Он оставался участковым еще больше месяца, а потом стал работать на два фронта, поскольку новый человек продержался на месте не больше недели. Василий Петрович и сейчас присматривал за осиротевшим участком, отчасти по просьбе начальства, отчасти потому, что считал его своим. Все равно местные жители приходили по привычке к нему, если что-то случалось. Вот и работник турбазы, который наткнулся на труп женщины, первым делом принялся звонить Петровичу.