Барбара Картленд - Английская мадонна

• Название: Английская мадонна
• Автор: Барбара Картленд
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-63578-8

После смерти отца молодой граф Хэвершем, знаменитый игрок и сердцеед, получил в наследство солидное состояние и уникальное собрание картин. Правда, почти всем полотнам нужна была реставрация, и граф пригласил лучшего мастера. Откуда же было знать, что вместе с реставратором в замок приедет его дочь? И как не стать жертвой прекрасных глаз Теодоры Колвин — скромной девушки, словно сошедшей со знаменитой картины из коллекции его светлости?

---

Он сказал это благоговейно, и по выражению его глаз Теодора поняла: он думает о сходстве Богородицы с ее матерью.

Зная, что это его обрадует, она взяла его за руку и проговорила:

— Я думаю, никто из нас, папа, не будет пристыжен тем, что мы увидим в замке Хэвершем. Граф может побить нас количеством, но я вполне уверена, что, когда речь заходит о качестве, ни у кого нет коллекции лучшей, чем твоя.

Отец улыбнулся:

— Хотел бы и я так думать, но позволю себе заметить, моя дорогая, что буду весьма раздосадован, если окажусь не прав!

Оба понимающе рассмеялись, и Теодора, бдительно следящая за отцом, попросила его пойти прилечь, дабы не испытывать свое здоровье накануне отъезда из дома. К тому же девушке было необходимо срочно завершить пока тряпичные реставрационные работы, каковым она подвергла некоторые свои более или менее достойные того платья, добавив к ним кое-какие из маминых, извлеченных из сундука.

Бедняжка отлично понимала: все эти почти потуги — слабая надежда на то, что выглядеть она будет прилично, не вызывая недоумения или сочувствия. Особенно она боялась второго. Первое ее даже отчасти забавило — пусть потешаются, если им будет угодно… Теодора говорила мысленно «им». Но вдруг все же в замке не соберется никакого другого общества, и граф Хэвершем будет принимать их один? Это меняет дело. К тому же возраст его — весьма почтенный, а значит, он достиг того периода мудрости, когда человек ценит и уважает другого не за надетый — или не надетый — наряд. Но все же как не хотелось Теодоре выглядеть в знаменитом замке убого и жалко, даже в глазах его единственного хозяина!

Надо бы порасспросить мистера Левенштайна о графе! Наверняка у него есть что рассказать в ответ на ее вопросы о человеке, к которому они — возможно, так опрометчиво — едут. А по поводу одежды она твердо решила: ни один пенни из денег, занятых у торговца, не должен быть потрачен на что-то, кроме оплаты долгов и продуктов для папы. Правда, Джим настоял на том, чтобы она ела все то же, что и отец, просто, если угодно, поменьше.

— Вам тоже нужно быть в добром здравии, мисс Теодора, — твердо сказал слуга, — а я не готовлю по одной порции, так что послушайте моего совета. — И он, опережая ее вероятные протесты и отнекивания, добавил, зная хозяйку: — И не упрямьтесь, я сумею настоять на своем!

— Тогда, Джим, подай мне пример! — улыбнувшись, с готовностью ответила Теодора. — Иначе я не съем ни одного дополнительного кусочка! — Она хитро и выразительно взглянула на Джима. — Один рот хорошо, а… три лучше!

Джим, довольный, оценил шутку.

Как же давно они не ели так вкусно! И заботы несколько отступили. Теодора испытывала неимоверное облегчение, у нее — истинно говорят! — словно гора с плеч свалилась. Когда она слышала, что Джим за работой насвистывает, ей очень хотелось ему тихонечко подпевать, и иногда она это делала — для себя, для поднятия своего духа, который крайне нуждался в том, чтобы его укрепляло и что-то извне, а не только усвоенные Теодорой еще в отрочестве уроки жизненной стойкости, преподанные ей матерью.

Джим выстирал и выгладил все, что можно было взять из старого гардероба с мужской одеждой, а Теодора аккуратно и незаметно подштопала отцу носки, попрочнее пришила пуговицы, убедившись, что все на месте, и виртуозно, мелкими частыми стежками залатала белье, где это требовалось. К тому же Джим привез из Лондона две новые сорочки с твердыми воротниками и, для завершения облика аристократа, — широкий черный галстук.

В обновках, со всеми оговорками, Александр Колвин выглядел, вне всякого сомнения, весьма импозантно. Если его пальто и имело покрой слегка старомодный, то это лишь придавало ему солидности, а если цилиндр видывал и лучшие дни, то это смотрелось вполне благородно, можно было подумать, что это любимый головной убор джентльмена, который может позволить себе не одеваться с иголочки, а носить удобные для себя любимые вещи. Так что мистер Колвин от макушки до пят являл собой образ безупречно одетого джентльмена, владельца поместья Маунтсоррель, аристократа до мозга костей.

В бесконечных предотъездных хлопотах и заботах, мелких и крупных, Теодора не чувствовала волнения до того самого момента, пока они не остановились на главной дороге в ожидании дилижанса. Тут на нее накатили страх и сомнение, на пару минут обдавшие ее холодом неизвестности. Она испытала чувство, какое, наверное, переживает тот, кто нарушил закон, был разоблачен, и металлические оковы защелкнулись на руках арестанта. Но назад уже не ступить, остается молиться, чтобы намеченное не сорвалось по независящим от них причинам.

Так как всей деревне было отлично известно, куда они едут, отцу, а значит, и Теодоре и Джиму не пришлось идти от дома пешком и, поскольку своего выезда у них не было, ломать голову, как доставить к дилижансу багаж, — за ними в своем экипаже заехал приходской священник. Старенькая повозка, в которой он объезжал самые отдаленные уголки прихода, вместила всех троих пассажиров и их вещи, собранные в дорогу.

— Как это любезно, ваше преподобие, — церемонно проговорил Александр Колвин, — премного вам благодарен.

— Рад был снова увидеть вас, мистер Колвин, — ответил священник, польщенный, — и это большая честь, что граф Хэвершем решил прибегнуть именно к вашей помощи!

Теодора, незаметно, но бдительно внимавшая их разговору, окаменела, услышав про «помощь». Хоть бы отец не обратил на это слово внимания! Хоть бы не обратил! Но Александр Колвин не придавал значения частностям и опасным обмолвкам в том небольшом вулкане любезностей, какие извергал на его голову собеседник. Александр Колвин был по уши увлечен происходящим с ним здесь и сейчас и ходом собственных ощущений и мыслей.

— Я так рад этой нежданной волшебной поездке! Вы даже не представляете! Я всегда так хотел увидеть коллекцию Хэвершема! — оживленно витийствовал он, воспаряя душой подобно тому, как птица взмывает вверх, расправив крылья в восходящем воздушном потоке. — И с нетерпением жду, когда же наступит этот счастливый момент. Для меня это, знаете ли, похоже на то, как родители сравнивают успехи своих детей с успехами детей своих хороших знакомых. А родители, как вы понимаете, весьма пристрастны с обеих сторон, и давать свое чадо в обиду не готовы ни те, ни другие…

— Да-да, я завидую вам! — взяв ту же ноту, взволнованно в унисон с представителем паствы, признался священник. Но было не вполне ясно, зависть к чему он имеет в виду: завидует ли он предстоящей встрече мистера Колвина с полотнами известнейших мастеров живописи или возможности порадоваться успехам детей. И словно для разъяснения смысла сказанного — искусство! только искусство! только оно спасительно и благотворно! — тема была им продолжена: — Я часто думаю, как повезло нам, жителям Литтл Сорреля, что мы наделены такой привилегией — любоваться на ваши картины. Созерцание прекрасного возвышает над бренностью повседневности, проливает свет в душу и помыслы, наставляет на праведный жизненный путь, да… — Почувствовав, что он несколько увлекся, ибо беседа увела их за пределы церкви, а это ведь не проповедь, священник умолк, придав лицу смиренно-благоговейное выражение.

Александр же Колвин был вдохновлен без меры.

— О да! Картины — в них для меня вся жизнь! Я счастлив только тогда, когда понимаю: им ничто не грозит…

В этом взаимно приятном обмене репликами время по пути к месту остановки почтовой кареты промелькнуло молниеносно. Неудивительно, что, когда пришла пора сесть в дилижанс, Александр Колвин был в прекраснейшем расположении духа и с интересом озирался вокруг. Теодора горячо поблагодарила священника за его трогательное великодушие и за душеспасительную, как оказалось, беседу. «Ну и за то, что не сказал более ничего лишнего», — добавила она про себя.

— Теперь вы позаботьтесь о своем отце, мисс Теодора, — серьезно ответил священник, видимо, заранее поставивший себе целью ободрить драгоценного пассажира, — и привезите его домой в целости и сохранности. Мы в Литтл Сорреле им очень гордимся и очень им дорожим.

Увидев в глазах девушки благодарность, священник улыбнулся. Но ей не дано было знать, что про себя подумал этот сельский мудрец: ах, Теодора, бедняжка… Самая милая и привлекательная девушка из тех, что он встречал в своей жизни. Но одета… ммм… так неброско. А их ведь ждет сам граф Хэвершем… Впрочем, скорее всего, священник, закореневший в приходе, плохо разбирается в женских нарядах, и хорошо бы это было действительно так!

Дилижанс тронулся. К счастью, пассажиров, кроме них, было только двое, да и те из дальней деревни, так что глазеть на господ и обсуждать их поездку было некому, а им не перед кем было «сохранять лицо», можно было свободно предаться собственным мыслям. Джим примостился на своем любимом месте, за кучером, и лошади застучали копытами по пыльной дороге.