Уолтер Эванс-Вентц - Великий йог Тибета Миларепа

• Название: Великий йог Тибета Миларепа
• Автор: Уолтер Эванс-Вентц
• Издательство: Агни
• Жанр: Самосовершенствование
• Год: 1994

Жизнеописание, называемое по-тибетски «Джецюн-Кахбум», или «Житие Джецюна-Миларепы», написанное учеником Миларепы Речунгом и переведенное на английский язык ламой Кази Дава-Самдупом.

Под редакцией с введением и примечаниями Эванса-Вентца (Джизус-Колледж, Оксфорд), автора книг «Вера в духов в кельтских странах», «Тибетская книга мертвых» и др.

---

Я не знал, явь это или сон. Если сон, я хотел, чтобы он продолжался и чтобы я не просыпался — такую сильную радость я испытывал. Я плакал от счастья и выразил почтение гуру. Собравшиеся здесь по этому случаю лама Нгогпа, мать Дамема и другие не знали, каким качеством моего гуру больше всего восхищаться — его твердостью, непреклонностью во время моего искуса, его милосердием и добротой, когда он взял на себя заботу обо мне, или его мудростью и прозорливостью, проявленными им во всех его поступках. Они видели в нем самого Будду и крепко утвердились в вере. Они взирали на него с любовью и, в знак благодарности за его доброту ко мне, со слезами на глазах то и дело поднимались и кланялись ему. Все радовались и смеялись, и в этом счастливом состоянии духа все вкусили освященных хлебов.

В ту же ночь на алтарь были возложены приношения, и в присутствии собравшихся я был пострижен, посвящен в монашеский чин и меня переодели в монашеское одеяние. Марпа сказал, что когда-то он видел сон о том, что его гуру Наропа дал мне имя Мила-Дордже-Гьялцен (Мила — Алмазное Знамя). Мне было предписано соблюдать обет ге-ньена (монаха, живущего в миру) и следовать обетам тех, кто готовится стать учительствующими Буддами или Бодхисаттвами.

Когда Марпа благословил вино Тайной Жертвы, все увидели радужное сияние, исходящее от чаши[118] с вином. Держа ее, он помолился Учителям и Богам-Хранителям и, отпив из чаши, передал ее мне, из которой я выпил все оставшееся вино. Мой гуру сказал: «Это хороший знак. Хотя приношение вина в моем Тайном Обряде выше ритуала Полного Посвящения любой другой секты, завтра утром я удостою тебя Полного Посвящения нашей секты, благодаря которому взойдут семена Мистических Истин, которые будут посеяны в твоем сердце». Затем он начертил Мандалу Демчога для шестидесяти двух богов[119] и стал ее объяснять. Он указал на окрашенное пылью наземное изображение Мандалы и сказал, что она называется символической диаграммой[120]. Затем, указав на небо, он сказал: «А это называется Мандалой Истинных Реальностей».

И вот я увидел очень ясно Двадцать четыре Священных Места, Тридцать два Места Паломничества, Восемь Главных Мест Кремации[121] и Демчога[122], вокруг которого сидели все боги, обитавшие в этих Священных Местах.

Божественные Существа, присоединив свои голоса к голосу моего гуру, единым мощным хором нарекли меня новым именем — Пал-Жадпа-Дордже (Прославленный, Полностью Развившийся, Неизменный, то есть Носитель Мистического Символа, санскр. Шри-Викасита (Хасита) Ваджра).

Затем мой гуру разрешил мне познакомиться с тантрами Мантраяны и подробно прокомментировал различные трактаты по медитации и йоге, а также дал полное разъяснение описанных в них методов и систем[123]. Возложив руку на мою главу, он сказал: «Мой сын, я с самого начала знал, что ты будешь достойным шишьей. Накануне перед твоим приходом сюда я получил во сне предсказание о том, что ты очень много сделаешь для буддийской веры. Моя Дамема видела похожий сон, подтверждающий мой. Мы оба видели храм, охраняемый женщиной, и это означает, что божеством-защитником учения будет Дакини. Ты — ученик, которого мой гуру и богиня-защитница дали мне в награду. И поэтому я вышел встретить тебя, придумав для этого предлог. То, что ты выпил весь чанг, который я тебе оставил, и то, что ты вспахал все поле, означало, что ты будешь достойным шишьей и впитаешь все Духовные Истины, которые я тебе передам. А преподнесенный тобой медный сосуд с четырьмя ручками служил знаком того, что у меня будут четыре выдающихся ученика. То, что сосуд был совершенно чистым, означало твое отречение от мира и достижение полного контроля над жизненным теплом[124]. То, что сосуд был пустым, было предсказанием того, что, когда ты будешь медитировать, ты будешь терпеть нужду. Но для того, чтобы в старости ты не нуждался ни в чем и чтобы твои последователи и ученики вкушали Эликсир Духовных Истин, я наполнил сосуд топленым маслом для алтарных лампад. Чтобы прославить твое имя, я ударил изо всей силы по ручкам сосуда и вызвал сильный звон. А для того, чтобы ты искупил свои грехи, я заставил тебя выполнять эту тяжелую работу. Четыре здания, которые ты строил, символизируют четыре типа действия — мирное, могучее, очаровывающее и яростное соответственно[125]. Я хотел наполнить твое сердце горьким раскаянием и печалью, граничащими с отчаянием, и потому так унижал тебя. Но ты терпеливо и кротко все переносил, ни на секунду не ослабив веры в меня, и в награду за это ты будешь иметь учеников, исполненных веры, наделенных энергией, умом, состраданием, с самого начала обнаруживающих качества, делающие их достойными шишьями. Они не будут искать наслаждений, не будут стремиться к богатству и будут терпеливыми, стойкими и усердными во время медитации. Они достигнут мудрости и будут преисполнены милосердия и истины. Каждый из них станет совершенным ламой, и слава об иерархии Каргьютпа будет расти, как прибывающая луна. Поэтому радуйся».

Так мой гуру воодушевлял, хвалил и радовал меня, и начались мои счастливые дни.

Это третье (приносящее заслугу) деяние — обретение мной страстно желаемых посвящения и Истины».

ГЛАВА VII. ОБУЧЕНИЕ ПОД РУКОВОДСТВОМ ГУРУ

О результатах, достигнутых Джецюном во время медитации и изучения религии; о последнем путешествии Марпы в Индию; о пророческом сне Джецюна и истолковании его Марпой; о наставлениях, данных Марпой четырем ближайшим ученикам.

Затем Речунг спросил: «После обретения Истин ты сразу отправился в отдаленное безлюдное место или продолжал жить у гуру?»

Джецюн ответил: «Мой гуру велел мне остаться и сказал, что будет обеспечивать меня пищей и всем необходимым, что он и делал с большой щедростью. Я удалился медитировать в пещеру, называемую Лхобрак-Так-Нья, с большим запасом продовольствия. Там я обычно сидел в неподвижной позе в любое время суток с зажженным светильником на голове до тех пор, пока светильник сам не затухал. Прошло одиннадцать месяцев, и мой гуру вместе с женой навестили меня и принесли еду для совершения ритуальной трапезы. Гуру сказал мне: «Мой сын, очень похвально, что ты можешь медитировать одиннадцать месяцев, не давая остыть подушке, на которой ты сидишь. Но сейчас разломай стену, огораживающую твое место, и выйди к твоему старому отцу немного отдохнуть и рассказать о приобретенном тобой опыте».

Хотя мне не хотелось прерывать медитацию, я должен был подчиниться моему гуру. Я стал ломать стену, но мне было жаль это делать, и я медлил. Тогда жена гуру, подойдя, спросила: «Сын, ты выходишь?» «Мне не хочется ломать стену», — отвечал я. «Почему так? Ты же знаешь, как важны Мистические Предзнаменования. Кроме того, лама очень вспыльчив, и, если появятся какие-нибудь неблагоприятные предзнаменования из-за твоей задержки, тебе несдобровать. Я помогу тебе разобрать стену и быстро выйти». Сказав это, она разобрала стену[126], и я вышел в полной растерянности.

Мой гуру дал указание жене: «Пока мы, отец и сын, будем совершать церемонии, посвященные его медитации, ты, Дамема, приготовь еду». Когда мы уже сидели за трапезой, он спросил: «Мой сын, к какой вере и к каким убеждениям ты пришел при исследовании этих Истин? Какой опыт и какое понимание ты приобрел? — и добавил, — Не теряй времени и отчитайся мне».

Тогда, преисполненный искреннего, глубокого смирения, я стал на колени и, сложив ладони, со слезами на глазах спел экспромтом хвалебный гимн моему гуру, в котором в качестве предисловия к моему рассказу о приобретенных мной опыте и знаниях я семикратно выразил мое благоговение перед ним:

I
«Неочищенному взору тех, кого Ты стремишься освободить.
Ты являешься в различных формах,
Но для тех Твоих последователей, которые чисты,
Ты есть Совершенное существо, О Владыко, Почтение Тебе.
II
Голосом, подобным голосу Брахмы, преисполненным шестидесяти совершенств,
Ты проповедуешь Святые Истины каждому на его языке,
Исчерпывающе освещая из восьмидесяти четырех тысяч тем.
Почтение Твоему Слову, хотя и слышимому, но не отделимому от Пустоты.
III
В Небесном Свете Ума Дхарма-Каи
Нет ни тени вещей, ни представлений.
Но Он пронизывает собой все области знания.
Почтение Неизменному Вечному Уму.
IV
В Священном Дворце, в Чистых Духовных Сферах
Ты пребываешь, иллюзорная, но неизменная и самозабвенная,
Ты, Божественная Мать Будд прошлого, настоящего и будущего.
К Твоим Стопам припадаю я, о Великая Мать Дамема.
V
О Гуру, Твоим духовным детям,
Твоим ученикам, следующим Твоему Слову,
Каждому из них и их единомышленникам
Почтение смиренное и искреннее я выражаю.
VI
Все, что служит во всех мирах
Приношением при совершении священных обрядов,
Я приношу Тебе вместе с моей земной формой,
Дабы я мог освободиться и очиститься от грехов.
VII
Я радуюсь заслугам, приобретенным другими,
И молюсь о приведении в движение Колеса Истины.
И пока не прекратится этот Круговорот
Существования, Не покидай, о Благородный Гуру, этот мир.
Заслугу, приобретенную исполнением этого гимна,
Я посвящаю Делу Всеобщего Блага».

Исполнив этот гимн из семи стансов, я начал мою исповедь: «Неотделимы от самого Дордже-Чанга[127] ты, мой гуру, твоя супруга и твое потомство. Благодаря твоим праведным делам и волнам благодати, рожденным твоей безграничной щедростью и добротой, я, твой послушник, приобрел немного знания, о котором я тебе сейчас поведаю. О Ты, пребывающий в неизменном Состоянии Спокойствия, рожденного Вечной Истиной, удостой меня своим вниманием на короткое время.