Владимир Кизель - Победивший судьбу. Виталий Абалаков и его команда.

• Название: Победивший судьбу. Виталий Абалаков и его команда.
• Автор: Владимир Кизель
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002

Абалаков, Виталий Михайлович ― альпинист; родился 1905/06, умер 1986, Красноярск, Москва. Инженер, заслуженный мастер альпинизма (1935), заслуженный мастер спорта (1941), заслуженный тренер СССР (1961). Первым совершил восхождение на пик Ленина (Памир, 1934).

ЗМС СССР ― 1940. Родился в  Енисейске в казачьей семье. Детство и юность провел в Красноярске. С 1932 ― жил в Москве. Окончил Московский химико-технологический институт им. Менделеева, инженер-механик. Со времени войны до выхода на пенсию работал в Центральном научно-исследовательском институте физической культуры (ЦНИИФК) и Центральной лаборатории спортинвентаря (ЦЛСИ), преобразованной впоследствии во Всесоюзный институт спортивных и туристических изделий (ВИСТИ). Занимался разработкой и конструированием спортивного снаряжения и приборов. Является автором первого советского альпинистского снаряжения, которое так и называется: «абалаковское». Разработал ряд приемов и методик страховки в горах. Гимнастические снаряды, на которых проходили выступления гимнастов на Московской Олимпиаде-1980, созданы В. Абалаковым. С юности имел много спортивных увлечений, но более всего его привлекало то, что сделало его альпинистом: походы по тайге, по порожистым сибирским рекам, сложные маршруты на Красноярских столбах. Любовь к природе — характерная его черта. С детства, по его словам, он был не очень крепок, так что его вошедшая в легенду физическая сила и выносливость ― результат железной воли. В 1931 ― впервые попав на Кавказ, Виталий с женой Валентиной Чередовой и братом Евгением первыми из советских альпинистов совершили траверс вершин Дыхтау ― Миссес-тау ― по тем временам восхождение исключительное. Так он стал альпинистом. В 1932 ― с братом Евгением и А. Гермогеновым совершает траверс Ляльвер ― Джанги. В 1933 ― руководит учебно-спортивным походом на Алтае, совершает первый траверс главной вершины Алтая Белухи и первовосхождение на Икту. В 1934 ― группа армейских альпинистов с его участием первой из советских восходителей поднимается на пик Ленина. В том же году в числе первых четырех советских альпинистов получает введенное тогда звание заслуженного мастера альпинизма. 1935 ― зимнее восхождение на Эльбрус, летом руководит альпинистской группой экспедиции «Оловоразведка», которая ведет поиск оловянистых руд в высокогорье (Туркестанский хребет, Памир). С ним его постоянные друзья: брат, жена, Андрей Малеинов, Женя Тимашев, Миша Дадиомов, Ленц Саладин, Виктор Корзун. Совершает там несколько восхождений: пик Оловянный, пик Гранитный, пик Остроконечный и др. 1936 ― сначала Дыхтау, а затем Хан-Тенгри на Тянь-Шане (с Е. Абалаковым, Л. Гутманом, М. Дадиомовым и Л. Саладином). При спуске с Хан-Тенгри во время жестокой непогоды — обморожение и последующая ампутация нескольких пальцев на руках и части ступни правой ноги. В ходе репрессий был арестован и около двух лет находился в тюрьме. После освобождения настойчиво тренируется, через два года катается на горных лыжах, после войны возвращается к активному альпинизму. В 1946 ― организовывает альпинистскую команду ДСО «Спартак», во главе которой проходит СЗ стену Накры. С этого времени он бессменный руководитель созданной им команды. Команда быстро завоевала авторитет лидера, открывая каждый год все новые и новые пути на вершины Кавказа, Памира и Тянь-Шаня. За четырнадцать лет участия в первенстве СССР (1947-1960) команда не выходила из тройки призеров, много раз была чемпионом, иногда сразу в двух классах. В. Абалаков лично совершил более 150 восхождений. Основные восхождения: 1947 ― п. Щуровского по СЗ стене; 1948 ― траверс Безенгийской стены с подъемом по С ребру Шхары; 1949 ― чемпионский траверс Коштан по С гребню ― Крумкол ― Мижирги, В и З ― п. Пушкина ― Дыхтау Главная (Н. Гусак, В. Чередова, Я. Аркин, И. Леонов, В. Пелевин, В. Мартынов, Ю. Москальцов); 1950 ― Шхельда 2-я, З вершина по С ребру; 1951 ― С стены Чанчахи и Уллутау; 1952 ― п. XIX партсъезда (Памир); 1953 ― п. Щуровского по СВ стене; 1954 ― Дыхтау по СВ стене — одно из высших достижений команды; 1955 ― экспедиция на Памир, траверс Музджилга ― Сандал; 1956 ― экспедиция на Тянь-Шань, п. Победы по С склону, на вершину поднялись 11 спартаковцев. В 1958 ― был одним из руководителей советско-китайской экспедиции на п. Ленина (взошел 21 человек). В 1959 ― был назначен заместителем руководителя несостоявшейся гималайской экспедиции и тренировался с командой на Памире. Совершили первовосхождение на п. Ахмади Дониша (п. Ворошилова) по В стене с ледника Бивачного. В 1960 ― пройдя траверс, Раздельная ― п. Дзержинского ― п. Ленина ― п. XIX партсъезда, В. Абалаков стал первым троекратным восходителем на п. Ленина. После 1960 ― руководил альпинистскими мероприятиями в различных горных районах страны. В 1962 ― организовал большую экспедицию на Памир, в составе которой были московские, ленинградские, украинские молодые спартаковцы; группа В. Абалакова вела разведку южной стены п. Коммунизма. В 1969 ― руководил экспедицией в Восточные Саяны. В 1972 ― руководитель международной альпиниады на п. Коммунизма. В 1974 ― начальник спортивной части первого международного альпинистского лагеря «Памир». В том же году на п. Ленина трагически погибли восемь девушек ― команда Э. Шатаевой. Среди причин этого несчастья называют и безучастность руководства МАЛ «Памир» в организации и проведении женского восхождения. Оставив большой спорт, переключается на байдарочные походы. Порожистые реки Урала, Карелии, Кольского полуострова дают острые ощущения, чем-то напоминающие горные. Занимался инструкторской и тренерской работой практически с первых лет своей альпинистской деятельности. Был первым руководителем Всесоюзной школы инструкторов альпинизма. В 1961 ― ему в числе первых было присвоено звание заслуженного тренера СССР по альпинизму. До конца жизни вел общественную работу по альпинизму. Начиная с 1931 ― член президиума и пленума руководящих органов альпинизма: секции альпинизма ОПТЭ, ВЦСПС, секций (Федераций) Московского и Всесоюзного спорткомитетов. Награжден орденами Ленина, Дружбы народов, Знак Почета, многочисленными медалями и почетными грамотами различных организаций. Был почетным членом национальных альпинистских клубов Великобритании, США, Польши. Печатные труды по альпинизму: «Организация дальних высотных экспедиций» (М.: ФиТ, 1937); «Основы альпинизма» (М.: ФиС, 1941; второе издание ― М.: ФиС, 1958); «О длительных технически сложных траверсах» (соавтор Я.Г. Аркин, 1952); «Спортивный инвентарь» (соавтор Я.Г. Аркин: М., ФиС, 1949); «Тренировка и восхождения высшей категории трудности» (соавтор А. Овчинников) ― Спутник альпиниста. М., ФиС, 1970 и др. (По материалам Веры Матвеенко, Веры Шер).

---

Сейчас уже можно сказать ― вершина наша, можно поздравить друг друга с прекрасным восхождением!

Виталий дает нам немного поваляться на травке, а затем, в своей обычной суховатой манере, дает команду: «Ну, надо идти». 

Кино(!?)

О, холод ледников, далеких и прекрасных.

Палатка ― облако в просторе отдаленном.

Артюр Рембо

Мы возвращаемся в наш альплагерь «Шхельду». Отдых ― летний сезон заканчивается, некоторые уже собираются уезжать домой, но вдруг нас потрясает необычайное событие ― с шумом и суматохой прибывает грузинская киноэкспедиция во главе с режиссером Рондели (Гусак сразу переименовал его в Ерундели). Снимается фильм «Покорители вершин» по сценарию Рондели и Н. Тихонова. Он уже почти снят, осталась одна «мелочь» ― съемка траверса двуглавой вершины Ушбы с идущими фигурками альпинистов вдали (крупные планы и игровые кадры не нужны). Мы в замешательстве. Рондели кричит о «лучших в Союзе альпинистах» (?!) и потрясает толстой пачкой денег на расходы. Первым загорается Ануфриков, он давно мечтал о киносъемке в горах. Автор, побывавший ранее на Северной Ушбе, не прочь теперь траверсировать обе вершины, хочет иметь ее в списке Аркин, присоединяются инструкторы К. Фадеева и веселый И. Лапшенков ― не блестящий ходок, но хороший товарищ. Решились идти, но... Жалкими, умоляющими глазами смотрит на нас всеобщий старый друг австриец Густав Деберль.

Ушба

Уроженец веселой Вены, туммлер[6], турист и альпинист, он участвовал в восстании Шуцбунда в 1934 г. После подавления восстания уцелевшие эмигрировали к нам в Союз. Почти все они были хорошие альпинисты и горнолыжники (в Австрии это национальные виды спорта) и многому научили наших. Особенно выдающимся, очень техничным и всеобщим любимцем был Густав ― тренер в школе инструкторов «Адылсу».

В 1937 г. шуцбундовцев, естественно, посадили ― и вот, отбыв 10 лет, потеряв правую руку, изможденный, появился он, пройдя все муки прописки, устройства на работу, в «Шхельде», а вершина Ушба была его давней мечтой… Контрольно-спасательная служба боялась выпустить однорукого (!), но вся элита ущелья взяла на себя ответственность и он, сияющий, пошел с нами. Надо сказать, шел не самым слабым в группе, лишь один раз, на 20-метровой стенке Южной Ушбы ему помогли «дюльфера»[7] он закладывал культей отлично ― воля и мужество преодолевают все!

 Мы начали с Ушбинского плато. Идется хорошо. По слежавшемуся фирну получаются прочные ступеньки ― и вот мы уже поднимаемся по верхнему снежному гребню Северной вершины.

Я невольно смотрю на середину гребня ― там торчит крошечная скалка, в далеком 1935 году мы с Борисом Алейниковым ― первые русские на Северной Ушбе ― пересиживали на ней ночь (тогда весь склон был полностью ледяным, кошки были плохие, приходилось на всем склоне рубить ступени, шли медленно). Мы кое-как уселись, подстраховавшись на крючьях. Прошлись по нам последние лучи солнца, окружили зеленоватые льды, в долинах было уже темно. Снизу поднимались клочья тумана, они густели, ширились, и вот мы уже, словно на острове, над колеблющемся морем облаков, только Эльбрус да Донгуз-Орун стоят, как соседние острова под холодной луной... Но мы на Ушбе! И в безмолвии две маленькие живые точки, прижавшиеся, согревая друг друга. С непривычки мы не спали от неумения расслабиться, а утром с трудом разгибаясь на страховке, по очереди собираемся с замерзшими пальцами. Так было тогда (с вершины мы сняли записку Д.Коккина и У.Альмера 1888 г.). Сейчас мы почти равнодушно и спокойно проходим через эту вершину.

Ануфриков несет тяжеленную кинокамеру «Аймо». Траверс Ушбы описывался десятки раз и нет нужды повторять, скажем только, что Ануфриков, увлекшись кино, в 1957 г. с другой группой снял отличный фильм «Если бы горы могли говорить». Его, наверное, видели все. Он пунктуально повторяет наш траверс ― на седловине порвало бурей палатку, пещеру вырыть здесь было невозможно, построили снежную «иглу» . Впрочем, в фильме нет грозы, которая прихватила нас на Южной вершине, нам же пришлось на ней ночевать. Зато ясным утром прямо под ногами виднелась огромная долина Сванетии в кольце снеговых хребтов, крошечные квадратики посевов, дома ― башни...

Благополучный спуск и… печальная концовка ― на Гульском леднике мы нашли останки Алеши Джапаридзе, веселого Алеши, с которым мы ходили еще в 1936 г. на Памире... Его группу снесло лавиной поздней осенью 1945 г. при спуске с седловины Ушбы.

Мы уходим, а склоны Ушбы краснеют в лучах заходящего солнца. 

Заалай, Кавказ

Кто услышал зов Востока,

Тянет всех туда назад.

Редиард Киплинг

При подведении итогов 1951 г. Всесоюзный спорткомитет утвердил нашим командам в технически сложном классе за восхождение на Уллутау первое место, а на Чанчахи ― второе. Стенные восхождения освоены и Виталий считал, что теперь надо «обстрелять» команду на высоте. Его неудержимо тянуло в просторы Алайской долины, он вспоминал свое первое восхождение в 1934 году на пик Ленина.

Долина и впрямь великолепна ― плоская, широкая, степная, пахнущая полынью, где шуршит под ногами ковыль да кивают ветрам кусты высокой травы ― чия. А за равниной на юге встает мощная стена снеговых вершин, плавноспокойная, уходящая вправо и влево, куда хватает глаз ― Заалайский хребет.

Эта долина ― последний всплеск азиатских степей, дальше ― сплошные горы.

Но 1952 год оказался сложным, у многих получились задержки с отпуском (мы ведь не профессионалы) ― пришлось разделиться, но команда была уже достаточно сильна: Абалаков, Чередова, Ануфриков, Аркин поехали в Азию, взяв с собой молодежь, выбрав знакомый пик Ленина, удобный для тренировки на высоте. К сожалению, подбор молодежи оказался неудачным, двое из них заболели, из-за этого до вершины пика Ленина не дошли. Выделился один ― воспитанник Ануфрикова ― Виктор Буслаев, сильный, выдержанный, техничный, хорошо «притершийся» к нраву команды. После этого было совершено первовосхождение на вершину порядка 6000м к востоку от пика Ленина, назвали "XIX Партсъезда», тогда приходилось давать и такие названия! На дальнейшее уже не было времени.

Те же, кто не смог поехать на Памир, «кавказцы» ― Пелевин, Боровиков, Леонов, автор, присоединив веселого инструктора лагеря В.Рубанова, выбрали любимый район Безенги ― северную стену вершины Восточной Мижирги, соседку Дыхтау, на которую уже многие посматривали раньше.

Машина прошла по обезлюдевшему после выселения балкарцев ущелью только до селения Хулам, дальше пришлось одевать рюкзаки на плечи! Мы дошли до старого Безенги ― древнего балкарского селения, на склоне ютились сакли из серых камней, низкие, с плоскими земляными крышами, где потолок одной порой служил двором другой, сбросили рюкзаки ― здесь предполагалось заночевать. Но в селении нас охватила темная жуть.

Подразвалившиеся крыши и заборы, распахнутые настежь двери, окна, ворота и домашний хлам, второпях (на выселение дали только один час) растерянный на улице: любимая тряпичная кукла, выпавшая из испуганных детских ручонок, прялка, отполированная руками трех поколений, детский чувяк, деревянная кружка для айрана... Вон дом Ибрагима, где мы гостили в 1938 году, крыша уже провисла над мертвым домом... Дальше дом знакомого Кази-охотника... Мы молча взвалили на плечи рюкзаки и не оглядываясь, пошли дальше и остановились только километров через десять.

Опустевшая Балкария… У меня особое мнение о балкарцах. В 1932 г. я шел один по Чегемскому ущелью (машины здесь не проходили). Вечерело.

Я вышел на огромную поляну, у дороги горел костер ― вечеряли косари.

На мое «салам» меня, прохожего, чужого, русского мальчишку пригласили к костру, усадили на кошму (позже я узнал, что это гостевое почетное место), накормили мясом и уложили на кошме спать. Я проснулся один ― они пораньше ушли косить, деликатно не разбудив меня. Спасибо им, я их гостеприимство не забыл!

Переправа через бурный Черек, лагерь поставили на сказочной поляне Мижирги, по которой, словно нарочно для гостей, течет ручеек. День выделили на просмотр пути и сборы, и на рассвете следующего ― вышли на штурм.

Первые 400 метров движение шло медленно и оказалось, что наш просмотр маршрута был недостаточен: пошел жестокий камнепад, от которого еле удалось укрыться под маленькой нависающей скалой, здесь пришлось просидеть под грохот камней с 10 утра до двух часов ночи, когда камнепад утих. Полностью маршрут не был виден с нашей точки просмотра, а осмотреть стену с разных сторон, послушать ее подольше поленились ― грубая ошибка! В горах всегда надо быть настороже, противник поджидает промаха! Затемно двинулись в путь, прошли камнеопасную часть склона. Рельеф переменный: скалы, ледовые кулуарчики, бараньи лбы, снег ― еще три ночевки на маршруте и к вечеру, в десятке метров от вершины площадка, словно нарочно для ночлега. Первая комфортабельная ночевка: небо ясное, выходит луна и сверкают льдами вершины ― Айлама, мощная Шхара и вся Безенгийская стена, Коштан, соседка Дыхтау ― словно мы попали в другой сказочный, инопланетный мир несмотря на усталость, нам не спится.