Владимир Кизель - Победивший судьбу. Виталий Абалаков и его команда.

• Название: Победивший судьбу. Виталий Абалаков и его команда.
• Автор: Владимир Кизель
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002

Абалаков, Виталий Михайлович ― альпинист; родился 1905/06, умер 1986, Красноярск, Москва. Инженер, заслуженный мастер альпинизма (1935), заслуженный мастер спорта (1941), заслуженный тренер СССР (1961). Первым совершил восхождение на пик Ленина (Памир, 1934).

ЗМС СССР ― 1940. Родился в  Енисейске в казачьей семье. Детство и юность провел в Красноярске. С 1932 ― жил в Москве. Окончил Московский химико-технологический институт им. Менделеева, инженер-механик. Со времени войны до выхода на пенсию работал в Центральном научно-исследовательском институте физической культуры (ЦНИИФК) и Центральной лаборатории спортинвентаря (ЦЛСИ), преобразованной впоследствии во Всесоюзный институт спортивных и туристических изделий (ВИСТИ). Занимался разработкой и конструированием спортивного снаряжения и приборов. Является автором первого советского альпинистского снаряжения, которое так и называется: «абалаковское». Разработал ряд приемов и методик страховки в горах. Гимнастические снаряды, на которых проходили выступления гимнастов на Московской Олимпиаде-1980, созданы В. Абалаковым. С юности имел много спортивных увлечений, но более всего его привлекало то, что сделало его альпинистом: походы по тайге, по порожистым сибирским рекам, сложные маршруты на Красноярских столбах. Любовь к природе — характерная его черта. С детства, по его словам, он был не очень крепок, так что его вошедшая в легенду физическая сила и выносливость ― результат железной воли. В 1931 ― впервые попав на Кавказ, Виталий с женой Валентиной Чередовой и братом Евгением первыми из советских альпинистов совершили траверс вершин Дыхтау ― Миссес-тау ― по тем временам восхождение исключительное. Так он стал альпинистом. В 1932 ― с братом Евгением и А. Гермогеновым совершает траверс Ляльвер ― Джанги. В 1933 ― руководит учебно-спортивным походом на Алтае, совершает первый траверс главной вершины Алтая Белухи и первовосхождение на Икту. В 1934 ― группа армейских альпинистов с его участием первой из советских восходителей поднимается на пик Ленина. В том же году в числе первых четырех советских альпинистов получает введенное тогда звание заслуженного мастера альпинизма. 1935 ― зимнее восхождение на Эльбрус, летом руководит альпинистской группой экспедиции «Оловоразведка», которая ведет поиск оловянистых руд в высокогорье (Туркестанский хребет, Памир). С ним его постоянные друзья: брат, жена, Андрей Малеинов, Женя Тимашев, Миша Дадиомов, Ленц Саладин, Виктор Корзун. Совершает там несколько восхождений: пик Оловянный, пик Гранитный, пик Остроконечный и др. 1936 ― сначала Дыхтау, а затем Хан-Тенгри на Тянь-Шане (с Е. Абалаковым, Л. Гутманом, М. Дадиомовым и Л. Саладином). При спуске с Хан-Тенгри во время жестокой непогоды — обморожение и последующая ампутация нескольких пальцев на руках и части ступни правой ноги. В ходе репрессий был арестован и около двух лет находился в тюрьме. После освобождения настойчиво тренируется, через два года катается на горных лыжах, после войны возвращается к активному альпинизму. В 1946 ― организовывает альпинистскую команду ДСО «Спартак», во главе которой проходит СЗ стену Накры. С этого времени он бессменный руководитель созданной им команды. Команда быстро завоевала авторитет лидера, открывая каждый год все новые и новые пути на вершины Кавказа, Памира и Тянь-Шаня. За четырнадцать лет участия в первенстве СССР (1947-1960) команда не выходила из тройки призеров, много раз была чемпионом, иногда сразу в двух классах. В. Абалаков лично совершил более 150 восхождений. Основные восхождения: 1947 ― п. Щуровского по СЗ стене; 1948 ― траверс Безенгийской стены с подъемом по С ребру Шхары; 1949 ― чемпионский траверс Коштан по С гребню ― Крумкол ― Мижирги, В и З ― п. Пушкина ― Дыхтау Главная (Н. Гусак, В. Чередова, Я. Аркин, И. Леонов, В. Пелевин, В. Мартынов, Ю. Москальцов); 1950 ― Шхельда 2-я, З вершина по С ребру; 1951 ― С стены Чанчахи и Уллутау; 1952 ― п. XIX партсъезда (Памир); 1953 ― п. Щуровского по СВ стене; 1954 ― Дыхтау по СВ стене — одно из высших достижений команды; 1955 ― экспедиция на Памир, траверс Музджилга ― Сандал; 1956 ― экспедиция на Тянь-Шань, п. Победы по С склону, на вершину поднялись 11 спартаковцев. В 1958 ― был одним из руководителей советско-китайской экспедиции на п. Ленина (взошел 21 человек). В 1959 ― был назначен заместителем руководителя несостоявшейся гималайской экспедиции и тренировался с командой на Памире. Совершили первовосхождение на п. Ахмади Дониша (п. Ворошилова) по В стене с ледника Бивачного. В 1960 ― пройдя траверс, Раздельная ― п. Дзержинского ― п. Ленина ― п. XIX партсъезда, В. Абалаков стал первым троекратным восходителем на п. Ленина. После 1960 ― руководил альпинистскими мероприятиями в различных горных районах страны. В 1962 ― организовал большую экспедицию на Памир, в составе которой были московские, ленинградские, украинские молодые спартаковцы; группа В. Абалакова вела разведку южной стены п. Коммунизма. В 1969 ― руководил экспедицией в Восточные Саяны. В 1972 ― руководитель международной альпиниады на п. Коммунизма. В 1974 ― начальник спортивной части первого международного альпинистского лагеря «Памир». В том же году на п. Ленина трагически погибли восемь девушек ― команда Э. Шатаевой. Среди причин этого несчастья называют и безучастность руководства МАЛ «Памир» в организации и проведении женского восхождения. Оставив большой спорт, переключается на байдарочные походы. Порожистые реки Урала, Карелии, Кольского полуострова дают острые ощущения, чем-то напоминающие горные. Занимался инструкторской и тренерской работой практически с первых лет своей альпинистской деятельности. Был первым руководителем Всесоюзной школы инструкторов альпинизма. В 1961 ― ему в числе первых было присвоено звание заслуженного тренера СССР по альпинизму. До конца жизни вел общественную работу по альпинизму. Начиная с 1931 ― член президиума и пленума руководящих органов альпинизма: секции альпинизма ОПТЭ, ВЦСПС, секций (Федераций) Московского и Всесоюзного спорткомитетов. Награжден орденами Ленина, Дружбы народов, Знак Почета, многочисленными медалями и почетными грамотами различных организаций. Был почетным членом национальных альпинистских клубов Великобритании, США, Польши. Печатные труды по альпинизму: «Организация дальних высотных экспедиций» (М.: ФиТ, 1937); «Основы альпинизма» (М.: ФиС, 1941; второе издание ― М.: ФиС, 1958); «О длительных технически сложных траверсах» (соавтор Я.Г. Аркин, 1952); «Спортивный инвентарь» (соавтор Я.Г. Аркин: М., ФиС, 1949); «Тренировка и восхождения высшей категории трудности» (соавтор А. Овчинников) ― Спутник альпиниста. М., ФиС, 1970 и др. (По материалам Веры Матвеенко, Веры Шер).

---

Арику и автору, как старым «памирцам», было поручено договориться о необходимом караване ― киргизская метеослужба содержала караван для забросок на ледник Федченко, и сейчас он был свободен. Два дня пьянствовали мы с караван-баши, знаменитым еще по походам Крыленко, Султаном Караходжаевым, обсуждая (по правилу восточной дипломатии) «кто первым заговорил, тот проиграл»: урожай хлопка, смысл жизни, для которой по выражению Тимура «мы заключены под сводом небес высшей силой». На утро третьего дня, когда мы отпивались квасом, к Виталию явился Султан:

― Слышь, начальник, все водка да водка ― когда дело говорить будем?

Так была посрамлена восточная дипломатия.

Мы наняли машину до селения Дараут-Курган, а Султан погнал туда караван налегке. Пришла телеграмма, что заболел наш врач, а ехать без врача значило сойти с соревнования. Врачи в Оше были безумно заняты летом ― то холера, то очаг чумы… С трудом нашли фельдшера-старика из венерического диспансера и наняли его жену ― тетю Настю ― поварихой.

Потянулся Памирский тракт (Ош-Хорог) ― лента перевальчика Чигирчик, долина Гульчи (спутник-почтальон давал пояснения: «Это ― Гульча: налево КГБ, направо тюрьма»), поселки Суфи-Курган и Ак-Босога с многочисленными надписями типа: «уезжаю я с Памира, этой ... крыши мира», «уезжаю я с Памира, ... кладу на крышу мира», была, впрочем, и более корректная: «Марксина Кукишева из Красноярска». Начались серпантины перевала Талдык через Алайский хребет. В старые времена здесь была только хорошо набитая тропа, по которой шли караваны степенно шагающих верблюдов, позванивая басовитыми колокольцами и мягко шлепая копытами в лессовую пыль. Шли на Памир, Синцзян, Кашгар. Теперь по тракту гудят машины.

Тяжелая работа шофера на памирских трактах. Днем выкручивают узкие петли серпантинов, обливаясь потом в кабине, полной дорожной пыли и бензинового духа, а к вечеру машины съезжаются, тяжело переваливаясь на ухабах, в какой-нибудь кишлак. Шоферы засыпают беспокойным сном в кабине и через пару часов, сонно матерясь, вновь заводят моторы, вспыхивают фары ― и снова ведут они машины на перевалы Кызыларт и почти пятитысячный Ак-Байтал, покачивая лучами фар.

Наш путь короче. После Талдыка открывается чудо Алайской долины ― степной простор и снеговая цепь Заалайского хребта, уходящего в обе стороны, куда хватает глаз, по долине приезжаем в поселок Дараут-Курган. Напротив, за степным ковылем ― высшие точки Заалайского хребта: пики Ленина (Виталий снова вспоминает свою победу 1934г.) и Дзержинского. Дальше идут пики Красина, Цурюпы,.. Свердлова. Ставя надписи на картах, Н.В. Крыленко, видимо, не следовал местным названиям. На Памире есть даже пик Клары Цеткин (а Розу Люксембург почему-то забыли).

Попутная машина подбрасывает разведку (Виталий, Чередова, Аркин и автор) под перевал Терсагар через Залай, остальные занимаются погрузкой каравана. Мы поднимаемся вверх, поздно вечером ставим палатку на самом перевале, а ранним утром выходим на просмотр. У нас под ногами ― провал, уходящей вправо и влево долины Муксу, а прямо перед нами «наш» массив, сверкающая снегами стена ― наивысшая вершина Музджилга, снежный прихотливый гребень ― вершина Сандал.

А за ними ― горы без конца и края ― Памир, на карте которого до недавнего времени пестрели белые пятна. Где-то по окраине этой страны пролегал путь Марко Поло. Здесь, по словам одной итальянской газеты, «китайский дракон обнюхивает русского медведя». Некий древний китайский путешественник назвал эту страну «Бо-Ми-Ло, подножием смерти».

Но ― за дело! Сидим здесь несколько часов. Высота вершин по памирским меркам невелика ― 6300м, дно долины примерно ― 2600м, т.е. перепад высот достаточно приличный, технически вершины выглядят сложно. Внизу видно зеленое пятнышко урочища Алтын-Мазара, по памирским масштабам ― оазис: мы выбираем место для базового лагеря у подножья вершин, просматриваем и намечаем пути восхождений. Спускаемся вниз, обдуваемые вольным ветром, мимо древнего мазара ― «золотой могилы» ― типичного мусульманского погребения, киргизы уже не помнят имени высокочтимого до сих пор святого отшельника, кругом бунчуки ― шесты с конскими хвостами. Мазар завален приношениями охотников ― рогами и черепами добычи, ветки кустов вокруг обвязаны тряпочками ― дарами проходящих. Теперь, впрочем, уединение нарушено ― пониже стоит домик метеорологов. Чтобы добраться к подножью стены, надо переправляться через бешеную реку Муксу. Подошел караван, но даже опытный Султан заставляет выждать два дня, пока утихомирится после прошедших дождей и жарких дней река. Мы пока тренируемся, заодно рассматриваем древние наскальные изображения ― их здесь много, пытаемся найти, по преданиям где-то здесь находившиеся, древние китайские золотоискательские шахты, но ― безуспешно. По вечерам собираемся у костра. В темноте нависают стены ущелья, в створе его остро и строго прорезается молодой месяц, а в глубине таинственно замирают отголоски наших песен. За кругом света от нашего костра шуршат травой кони...

Наконец, дается команда на переправу. Впереди Султан на своей кобыле Машке, решительной даме с феноменальным чутьем, за ним весь караван. Бурные серые волны стремительно несутся мимо, захлестывая крупы и седла. Вспоминаются стихи Рудаки, написанные всего тысячу лет назад (Муксу ― приток Аму-Дарьи, в древности Джейхун).

Пускай быстра вода Джейхуна,
Сильны и быстры наши кони.
До крупа в пенистые волны
Буланый твой отважно входит.

Гортанные крики караванщиков (черные слова, конечно, русские ― кони давно изучили эту часть русского языка).

Переправив караван, Султан отбыл восвояси. Мы же устраиваем базовый лагерь у подножья Музджилги в ивовой роще и готовимся к выходам. Было решено разделиться на две группы: Абалаков, Чередова, Ануфриков (с кинокамерой!), Боровиков, Буслаев, Сысоев ― пойдут на траверс Музджилги и при успехе ― до Сандала. Автор поведет Аркина, Буданова, Гаджиева, Улумбекова, Давыдова на вершину Сандал.

Для «разминки» делаются заброски части снаряжения и продуктов по долгим сухим каменистым склонам под тяжелым азиатским солнцем, от которого негде укрыться, по безводью, до начала технических трудностей. Потом ― первой выходит моя группа.

На пик Сандал (6080) мы идем по северному ребру, он не слишком крут, но… начались жандармы непривычного типа: первый ― из мягкого как бы шифера, крошащегося под рукой, не держится даже ледовый крюк, а обходить по такому же скользкому шиферу круто, второй ― из очень твердой породы, словно облизанный, без малейших трещинок для крюков, дальше идет цепь жандармов таких же или очень рыхлых и хрупких скал ― три дня работы.

Дальше пошел снежный гребень, но карнизы на нем тоже необычные ― как-то поперек склона, в них приходится прокапывать канавы. Карнизы кончились, пошел ровный снежный склон, но снег пушистый, чуть не по пояс, приходится докапываться до льда и рубить ступеньки ― работа тяжелая, но, главное ― этот слой снега может сойти лавиной. Короче, на восьмой день остается ровный, «хороший» снег до самой вершины. Впереди внизу ― огромный ледник Танымас, небольшой приток грандиозного ледника Федченко (70 км) и нагромождение вершин без конца ― мы стояли среди них! Оставляем небольшую заброску для траверсантов и за три дня спускаемся в базовый лагерь.

Абалаков вышел на несколько дней позже, подстраховав нас.

Как договорились, на восьмой день мы вышли на световую связь, когда уже стемнело. За нами слышался шум Муксу, впереди ― вся могучая стена. В темноте горы кажутся всегда круче и выше, а ущелья уже и глубже. Гребень массива четко виден на зеленеющем небе над серо-серебряной тяжелой стеной. Бросаем спичку в лужицу бензина и свет вспыхнул, просверкал, ослепив, и ушел в темноту. Пауза, и на гребне за вершиной, в дали и выси, в глубине снегов также вспыхнул и победно разгорелcя огонек и исчез, донеся весть, что туда дошли упрямые люди. Вспыхнул наш ответный сигнал ― «принято» ― и там, наверху, знали, что внизу их ждут друзья.

Придя, они рассказали, что у них был рельеф такого же типа, как у нас, но больше снега. Жестокая буря заставила их просидеть три дня в палатках (еле-еле нашли место), дальше снова снег и два участка сложных скал ― только утром восьмого дня они вышли на вершину Музджилги. Дальше путь по гребню оказался легче, на тринадцатый день они спустились по нашему пути ― с Сандала. Виталий, конечно, шел весь путь первым!

По рации вызвали караван, но бешеная Муксу не давала переправы три дня. Наконец, пришло известие, что он прибудет на рассвете следующего дня.

Были заранее уложены все вьюки, палатки, и с утра тетя Настя варила, жарила разную еду с помощью двух «молодых» (на последнем она настояла). Строгий начальник разрешил изготовить на сухарях и изюме бражку, под эту марку развели весь медицинский спирт на облепихе.