Константин Захаров - Для чего мы живем?

• Название: Для чего мы живем?
• Автор: Константин Захаров
• Жанр: Философия

---

Чтобы лучше в этом разобраться, зададим себе вопрос, материален ли, например, силлогизм. Очевидно, нет — в том смысле, что нельзя, скажем, взять его и поставить на стол. В то же время как понятие в человеческом сознании, как звуковые колебания, порождаемые голосом, как набор графических символов силлогизм несомненно существует. Будучи зависим от физической материи, он выражает отношения материальных объектов.

Приведем другой пример. Рассмотрим, существует ли в действительности цвет. Формально мы опять же должны ответить отрицательно, поскольку и зелень листвы, и оранжевая кожура апельсина являются таковыми не потому, что состоят из зеленых и оранжевых элементов материи. Воспринимаемый нами цвет связан с физическими взаимодействиями между глазом, мозгом, светом, внешними объектами и характеризует длину оптической волны, т. е. параметры потока фотонов и структуру отражающего его объекта. Иначе говоря, он представляет собой определенное отношение физических элементов. Аналогичным образом и физическая материя (тот же стол, апельсин или фотон) представляет собой лишь отношения элементов материи-субстанции.

Сложность этих отношений предопределяет многослойность, многоуровневость бытия. Каждому уровню соответствуют свои проявления сознания, или духовности. В предельной концентрации они присутствуют на том уровне, где все отношения и ассоциации образуют полное единство. Этот уровень бытия и есть бытие Бога. На последующих ступенях бытия по мере их удаленности от этого предела единство становится все более фрагментарным. Тем не менее всякое единство, длящееся во времени и потому имеющее некую целостность и свою «историю», обладает чертами «я» и признаками сознания. Физический мир кажется нам бездушным и разобщенным, поскольку на нашем уровне бытия сознание существует в относительной изоляции и для него в достаточной полноте доступно только самоощущение. Но если бы мы могли заглянуть за видимую «декорацию», нам бы открылось все многообразие духовного мира.

Более явственно представить это можно благодаря отдельным описаниям, встречающимся в религиозно-мистической и философской литературе; в частности, в текстах таких непохожих мыслителей, принадлежащих к тому же к разным культурам, как Чжуан-цзы и Плотин. Так, у Чжуан-цзы находим следующий пассаж: «Природа, достигнув совершенства, возвращается к свойствам, свойства в высшем пределе [становятся] тождественными первоначалу, тождественные [первоначалу] становятся пустыми, а пустые — великими. [Это как бы] хор, поющий без слов, сомкнув губы. Объединяясь в таком хоре, сливаются с небом и землей. Их единение смутное, то ли глупое, то ли неосознанное, [но] это называется изначальным свойством, тождественным великому согласию [с путем]»[10].

Плотин дает такое описание: «...Там [в высшем небе. — Авт.] все вещи прозрачны и нет ничего темного или сопротивляющегося взгляду; все явны для всех и в своем сокровенном, и во всем остальном, так как свет прозрачен для света. Каждое Там имеет всё в себе и видит всё в другом, так что всё есть везде, и каждая, и все вещи есть всё... Там есть некая ненаполнимость [созерцанием], и полнота не создает пренебрежения в наполнившихся [тем, что их наполняет]: видящий всё больше видит бесконечность себя и того, что он видит, следуя своей природе»[11].

При всем различии приведенных текстовых отрывков оба они указывают на то, что для истинной природы вещей характерна объединенность в некоем состоянии созерцания. Причем состояние это достаточно активно, ибо потенциально неисчерпаемо и никогда не достигает предела. В силу своей всепоглощающей притягательности оно в какой-то мере сравнимо с экстатическими состояниями, возникающими в ходе мистических практик, и может быть уподоблено «слиянию с небом и землей» в «хоре, поющем без слов». Помимо аллюзии на музыку Сфер, в этих даосских метафорах можно усмотреть намек на особенности такого, погруженного в глубины бытия, созерцания. Слияние с миром — едва ли не то же самое, что растворение в нем. Равным образом и хор, поглощенный исполнением песни без слов, словно бы растворяется в этом, забывая все, относящееся к обычной сознательной деятельности. Созерцать в данном случае скорее означает видеть, чем мыслить, точнее, тут все эти понятия становятся тождественными. Если мышление Бога, совпадающее с Его бытием, есть, по словам Плотина, «некое разумное самоощущение»[12], то мышление сущностей низшего порядка, объединенных в конгломерации различных уровней, представляет собой такое — почти бессознательное, с нашей точки зрения, — созерцание, обращенное в бесконечность.

Тут как раз уместна антропоморфная аналогия: группа людей, объединенных каким-либо общим делом, даже при видимой разумности их совместной деятельности, не является единым разумным существом; однако в этом случае можно говорить о коллективном разуме, психологии толпы и т. п. Любое материальное образование представляет собой очень большую группу элементов, количество «степеней свободы» которых сильно ограничено самой структурой их объединения; и здесь, вероятно, применимо понятие Мировой души, как оно трактуется в философии Платона и неоплатонизме. Проявляться она может, например, как смутное самоощущение материального предмета или как коллективное сознание людей, принадлежащих к одной культуре. Вместе с тем явственно ощутить такое «поле разумности» мы вряд ли способны. Поэтому нам, в сущности, нет нужды кардинально менять свои привычные представления. Мир разума для нас ограничен индивидуальными формами живой природы, т. е. в первую очередь человеческим сообществом, а также миром животных и, возможно, отчасти растений (если судить по некоторым сведениям об их «поведенческих реакциях»).

По большому счету, духовность материи, выражаемая через материальные объекты, подобна неслышному нам гулу толпы и не имеет явных признаков божественного. Мировая душа не есть Бог. Даже полное множество всех материальных объектов не составляет божественную природу. Бог — в сердцевине этой совокупности, и Он же объемлет ее, как целое — сумму частей. При такой разнице в уровнях бытия, что человек может знать о Нем, и возможно ли душе быть в общении с Ним?

Мы исходили из того, что Бог — это разумное начало мира. В то же время очевидно, что Его разум принципиально иной, чем наш. Все мы являемся отдельными представителями многочисленной совокупности субъектов, тогда как Бог — единственный Абсолютный Субъект. Для Него не существует объектов, помимо Его самого, поэтому Его мышление должно быть в корне отлично от нашего.

В какой-то мере представляется справедливым довольно расхожее мнение о том, что все мы и всё, что в мире есть, — лишь мысли Бога. С этой точки зрения возникновение мира и его последующее развитие можно интерпретировать как пробуждение Бога из безначального состояния сна без сновидений к бесконечному активному бытию, являющему собой процесс самопознания.

Такое предположение о бесконечно меняющемся Боге расходится с представлениями основных теистических религий, согласно которым Он должен быть неизменным и постоянным. Но в основе этих представлений лежит необоснованное допущение, что все изменяющееся со временем перестает быть собой и прекращает свое существование, вытекающее из аналогий с материальным миром. Вместе с тем, не говоря уже о том, что бытие Бога, будучи уникальным явлением, не соответствует таким аналогиям (нет ничего иного, во что оно могло бы трансформироваться), даже в видимом мире можно найти им опровержение. Изменения могут происходить не только подобно процессу старения человеческого тела, но и подобно процессу роста дерева, при котором ствол дерева остается все тем же, лишь обрастая новыми годовыми кольцами и становясь массивнее, т. е. поступательно развиваясь.

Впрочем, любые догадки и предположения относительно природы Божества неизбежно сопряжены с риском искажения истины. В этом смысле следует согласиться с апофатическим богословием, не дающим Его положительных определений. В сущности, все, что мы можем с некоторой долей уверенности утверждать, — это то, что Бог есть разумный и благой Творец мира. В остальном нам проще сказать, чем Он не является, нежели чем Он является.

Однако такой «апофатический» Бог — это «Бог философов», понятие, почти лишенное содержания. Поэтому, невзирая на риск ошибиться, человек всегда пытался приблизиться к познанию Божества через ту или иную религиозную традицию. Критерием истины здесь становится личный опыт верующего. То, что его свидетельства могут быть ошибочны, — вполне очевидно. Но судить об этом могут только сами верующие, поскольку это их внутренний опыт и только для них по-настоящему ощутимы его плоды. И тут остается уповать лишь на то, что Бог, давший человеку веру, дал ему и разум, чтобы принять какую-либо ее форму или отвергнуть.