Константин Захаров - Для чего мы живем?

• Название: Для чего мы живем?
• Автор: Константин Захаров
• Жанр: Философия

---

Теперь вспомним то, о чем говорилось в предыдущих главах. По некоторым своим свойствам сознание полностью подходит под описанный ранее геометрический образ четырехмерного «вектора» проявленной материи. Способность сознания продолжительно расширяться во времени, сохраняя свое условное единство, позволяет его уподобить тем материальным первоэлементам, из которых «соткано» актуальное бытие.

Чтобы убедиться в правомерности такого уподобления, рассмотрим еще одно свойство сознания. Это уже упоминавшаяся обратная связь, или способность к самодвижению.

Все предметы движутся так или иначе под воздействием внешних сил, но человек существует по другим законам. Правда, в эпоху становления материализма было принято давать механистическое истолкование всякому человеческому действию, объясняя его объективными, преимущественно внешними, причинами. Однако рассмотрим простой пример.

Предположим, прогуливаясь по улице, я вижу своего знакомого. В одном случае я устремлюсь ему навстречу (допустим, желая спросить о давнишнем долге), а в другом — в противоположном направлении (если это я — его давний должник). Получается, что тот же самый зрительный образ, одно и то же давление света на сетчатку глаза может вызвать диаметрально отличающиеся реакции сознания. Это говорит о том, что помимо внешних факторов деятельность сознания определяется собственными причинами.

Давайте еще раз проанализируем процесс мышления — теперь с точки зрения его динамики. Любое внешнее воздействие вызывает реакцию сознания, которая тут же сама становится предметом для последующей реакции и т. д. Это похоже на бесконечную череду отражений в стоящих друг напротив друга зеркалах. Но на самом деле «зеркало» здесь только одно, что следует из единства сознания. Соответственно, описываемый процесс должен быть не пассивным отражением некоего внешнего объекта, а активной реакцией, которая в свою очередь вызывает дальнейшую активность, и в результате мы получаем непрерывный ряд порождающих друг друга трансформаций.

Итак, самосознанию свойственно самодвижение. А это тот самый принцип, который лежит в основе всей эволюции материального мира. Что характерно, в чистом виде мы его нигде больше не обнаруживаем, т. е. только в сознании и материи в целом. Это свидетельствует о фундаментальности и, в известном смысле, «примитивности», простоте субстанции сознания.

Необходимо пояснить, что под сознанием здесь понимается прежде всего то, что выступает в качестве нашего «я». Для этой основы нашей личности существует привычное всем название: душа (или же дух — в христианской традиции, ум — в неоплатонизме). Личность человека с ее повседневными переживаниями является лишь временной оболочкой души или, в свете сказанного ранее, одной из ее составляющих. Что же касается биологического механизма, с помощью которого душа проявляет себя в этом мире, то он связан с ней еще более опосредованно.

Некоторые случаи серьезных повреждений отдельных участков и даже целых полушарий мозга, не сопровождающиеся пропорциональными изменениями сознания, кажется, подтверждают последний тезис. Пожалуй, самый известный из них произошел с Луи Пастером, выдающимся французским химиком и микробиологом, совершившим свои наиболее значительные открытия после того, как он перенес инсульт, повлекший за собой практически полное поражение одного из мозговых полушарий. Это можно объяснить компенсаторной деятельностью мозга и его так называемой пластичностью, но в таком случае вызывает удивление чрезмерная «избыточность» мозгового вещества, нерациональная с точки зрения обеспечения работы сознания.

Главный вывод, который можно сделать из всего вышеизложенного, — это бессмертие души как основного элемента бытия. Причем это не то бессмертие, которым нас «утешал» Циолковский, приписывая его атомам, из которых мы состоим и которые продолжат свое существование после нашей смерти, перейдя в другие материальные тела[7]. После смерти и распада тела сохранится во всей целостности наше «я».

Почти каждый из нас, особенно в молодости, интуитивно чувствует это и подсознательно не верит, что он смертен, несмотря на очевидные тому доказательства, даже будучи свидетелем смерти других людей. Достоевский, отличавшийся повышенной чуткостью к нюансам человеческой психологии, писал об этом так: «Мысль, что Я не может умереть, не доказывается, а ощущается, ощущается как живая жизнь… раз сказав: я есмь, я не могу допустить себя, что я не буду, не могу никак»[8].

Дело тут не в том или по крайней мере не только в том, что наше мышление слишком косно и не способно полностью принять очевидный факт, кардинально отличающийся от предыдущего опыта. Человек не может не ощущать в себе, пусть хоть и смутно, нечто неизменное, словно бы противостоящее этому изменчивому миру, где все претерпевает постоянные метаморфозы. Причем человеческая личность не составляет исключения: меняются ее знания, вкусы, взгляды на жизнь, даже черты характера и привычки. Однако стержень этой личности — наше «я» — во всех изменениях остается тем же.

Лев Толстой в последние годы жизни неоднократно обращался к этой мысли в своих дневниках, отмечая, что, тогда как мир движется во времени, наше «я» стоит, и именно благодаря тому, что есть такая неподвижная точка отсчета, мы способны воспринимать движение времени. Наше «я» при этом остается все тем же — и в восьмилетнем ребенке, и в восьмидесятилетнем старике.

Но если «я» бессмертно, то личность данным свойством, вероятнее всего, не обладает. Однако стоит ли беспокоиться по этому поводу? Именно наше «я», которому на самом деле ничего не угрожает, боится смерти; но это лишь естественный страх перед резкой переменой, чреватой неясным исходом. Постепенные же перемены происходят с нами постоянно, незаметно для нас, и это нас не пугает.

Между тем попробуйте задаться вопросом, где сейчас тот восьмилетний ребенок, которым вы были когда-то. Можно ли утверждать, что вы и есть в точности он, даже если абстрагироваться от внешних отличий? Разница в любом случае будет слишком очевидной. И как этот ребенок в каком-то смысле «умер» к настоящему времени, так и ваша нынешняя личность прекратит свое существование в будущем, трансформировавшись во что-то другое.

Действительно, было бы странно, если б мимолетная человеческая жизнь с ее бытовыми подробностями, культурно-историчес­ким контекстом, генетически обусловленными чертами характера ограничила своими призрачными формами все дальнейшее бытие «я» в вечности. С другой стороны, став частью этого бытия, она, безусловно, должна наложить на него свой отпечаток и в некоем спрессованном, концентрированном виде присутствовать в нем и в дальнейшем.

Бог или Абсолют?

Доказательство бытия Бога — одна из основных проблем, над решением которых с давних пор бьется человеческий разум, выходящая за рамки традиционной теологии. Рассмотрим некоторые, пожалуй, наиболее известные, аргументы в пользу этой гипотезы.

Онтологический аргумент, предложенный в XI веке Ансельмом Кентерберийским, утверждает, что если у нас возникает понятие о Боге как наисовершеннейшей сущности, то это означает, что Он реально существует, ибо в противном случае Его невозможно было бы мыслить как наисовершеннейшего. Многие сторонники теизма считают этот аргумент самым убедительным интеллектуальным свидетельством в пользу бытия Бога. Однако представляется, что сила его доказательности в значительной мере ослабляется той путаницей между понятием о бытии и самим бытием, которая в нем присутствует. По крайней мере у Канта был повод критиковать онтологический аргумент, отвергая его на том основании, что мыслимое как возможное и сущее — не всегда одно и то же; сто мыслимых талеров — не менее значительная сумма, чем сто реальных талеров, но первые — предмет мечтаний, а вторые лежат в кармане. И все же онтологический аргумент, видимо, содержит в себе верную идею, скрытую за схоластической формулировкой.

Все наши понятия и мысленные образы основаны на реальных явлениях. Мы можем предполагать, что существуют кентавры, лишь потому, что нам доводилось видеть людей и коней. Но представление о Боге существенно отличается от мысли о кентаврах тем, что оно выводится из всей совокупности явлений как некий предел их последовательности, являющийся ее необходимой основой. Поэтому реальное бытие Бога есть обязательное условие всех наблюдаемых явлений.

Однако эта мысль слишком абстрактна и трудна для понимания. Кроме того, она предполагает чрезмерное доверие нашим познавательным способностям. Допустим, мы не сделали логических ошибок в своем выводе, и наш разум действительно требует существования Бога как необходимого условия всех наших понятий о явлениях бытия. Но это может быть всего лишь выражением неадекватности нашего понятийного аппарата. Таким образом, все-таки, наверное, прав был Кант, ставивший под сомнение возможность чисто спекулятивного познания, пытающегося делать выводы исключительно на основе анализа выработанных нами понятий, а не самих явлений.