Лев Никольский - «Ракета» выходит на орбиту

• Название: «Ракета» выходит на орбиту
• Автор: Лев Никольский
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1966

О чём эта книжка?

Валерик — главный её герой, — наверное, ответил бы так: «Ну, конечно, о нашей «Ракете»!»

Верно. Все события, от первой до последней страницы, связаны с радиогазетой, которую ребята, несмотря на неудачи, всё-таки выпускают в школьный эфир…

Но эта повесть о многом другом.

Дружба и предательство, потерянное и завоёванное уважение, большая и мелкая ложь и настоящая правда — вот о чём задумываются герои книги.

А Валерик, наверное, добавил бы: «И о том, как человек становится взрослым!»

Но… Пусть ребята сами расскажут обо всём. Ведь это важно знать каждому. Правда?

---

— Ты подвёл школу, товарищей, неужели непонятно? — возмутилась Анюта. — Можно только поражаться твоему легкомыслию. Ведь не ребёнок, взрослый человек.

Анюта хотела ещё что-то добавить, но тут неожиданно вмешалась Дагмара. Хотя её никто не просил, она явилась на летучку.

— Я просто удивляюсь, — начала Дагмара, — как вы ставите вопрос. Почему все набрасываются на Валерика? У мальчика, конечно, могла быть лучше успеваемость. Но вы же сами сделали его незаменимым. Я-то никогда не гладила Валерика по головке, хотя справедливость требует сказать, что у него замечательные способности. Он не виноват, если репортёр с бантиком, чтобы загрести гонорар, записал на плёнку то, что ему Валерик не говорил. Надо привлечь к суровой ответственности этого репортёра. Правда, Валерик?

Валерик ничего не ответил. Он положил голову на руки и смотрел прямо перед собой — на корзину с яблоками.

Тогда заговорил Саша Кореньков.

— Если уж слово попало в эфир, его на плёнку не вернёшь. Валерка должен сказать, что про него наврано в телефонном репортаже, а что правда. Я запишу на плёнку, размножим копиями и разошлём бандеролями. Вот и всё.

— По ста шестидесяти восьми адресам?! — спросила я.

— Да разве в одном Валерике здесь дело, — заметил Дима Андреев. — А как вся школа будет выглядеть? В этом городе Светлом или в Алма-Ате, откуда эта корзина с яблоками, получат опровержение: яблоки скушали — и спасибо, а Серёгин, у нас, извините, совсем не такой.

— А что по этому поводу скажет «Ракета»? Или придётся выступить в стенной газете? — спросил редактор «Вымпела», Володя Антонов.

— Постойте, постойте, разрешите мне прокомментировать! — вскочила Наташа. — Я предлагаю так: что в репортаже неправда, пусть будет правдой!

— Непонятно! — загалдели ребята.

— А я сейчас всё объясню. По радио прозвучало, что Валерик Серёгин отличный ученик и очень здорово умеет заниматься, с выдумкой, не дожидаясь, пока учитель подтолкнёт. Так пускай Валерик станет самым что ни на есть лучшим отличником. Тогда в заметке всё будет правдой, хоть и с опозданием. Другого выхода нет, — решительно заключила Наташа и, сев на место, что-то продолжала доказывать соседкам.

— Легко сказать — отличником! — вздохнул Костя Марев.

А вот мне эта мысль понравилась. И я поддержал Наташу:

— Пусть Валерик нажимает по всем правилам. А мы его от «Ракеты» пока освободим.

Дима Андреев добавил:

— Не только от «Ракеты», но и ото всех дел. Раз такая история.

— А мы обойдёмся без Валерика? — спросил кто-то.

— Обойдёмся, — загудели ребята.

Валерик поднял голову.

— Так я вам не нужен? — тихо, но так, что все слышали, спросил он. — Совсем не нужен?

— Занимайся по-серёгински, — предложил Жора, который успел нарисовать смешную карикатуру, где изображалось, что Валерик спутал тройку с пятёркой.

— Ясно. Точка-тире! — сказал Валерик звонко, почти весело. Потом взял надкушенное яблоко и как-то боком двинулся к двери.

— Валерик, куда ты? Вернись немедленно! — потребовала Анюта.

— Вот тебе и «здравствуй, дедушка»! — нехотя пошутил Петька. На него все цыкнули. Анюта направилась было к двери, но почему-то передумала.

У всех испортилось настроение. Мы ещё немного поговорили, порассуждали, что же делать с нашим чрезвычайным происшествием. И вдруг в библиотеку ворвалась нянечка Валентина Анисимовна. Растрёпанная, испуганная, заплаканная.

— Убили, убили его! — запричитала она. — Этот гад ползучий Васька под машину толкнул. Вот тут, против школы как раз. Уже и «Скорая» приехала.

И она, плача, уронила голову на корзину с яблоками. Яблоки, подскакивая, покатились по полу.

— Кого, кого убили, тётя Валя?! — затормошили её девчонки.

Но мы уже поняли, что беда случилась с Валериком. И бросились, толкая друг друга, на улицу…

ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ ЧИСТАЯ ПРАВДА Рассказывает Валерик

Оказывается, я всё-таки жив. Окончательно это выяснилось только через неделю. Мне «чертовски повезло», как уверяет доктор Айболит. Я не «отдал концы», как сказал бы Виктор Зыбков. Главному хирургу, Степану Ефимовичу, пришлось собирать и склеивать меня по кусочкам. Дело-то было плохо.

Все тогда набросились на Васеньку. Но, если по чистой правде, то, пожалуй, Васенька не совсем виноват. Во всяком случае, он меня не убивал. Из библиотеки я выбежал, зажав в руке злополучное яблоко, ни о чём не думая. Просто мне стало вдруг обидно, что я совсем никому не нужен: боялся расплакаться при всех.

На улице первым навстречу — Васенька. Только его в эту минуту и не хватало! Он подошёл совсем близко, притянул к себе за курточку: «Ну что, мальчик резвый, кудрявый, всё торопишься? Яблочко на морозе кушаешь? Не боишься ангельский голосок застудить? Может, прополощем горлышко?»

От него противно несло перегаром. «Ты не думай, Меньшов всё знает, — продолжал он. — Тебя из «Ракеты» вытурили? А кто тебе настоящий друг? Не веришь? Хочешь, перстень подарю? Помнишь перстень? Зубик-то тебе ещё не вставили?»

Тут я рванулся от него на мостовую и… больше ничего не помню.

Очнулся в больнице. Не понимаю: где, что. Хочу пошевелить ногой. Ничего не чувствую. Спрашиваю доктора Айболита — он около меня оказался:

— Где мои ноги?

— Спокойно, дружок. Не шевелись. Всё на месте. Только надо терпением вооружиться, большим терпением. Снайпер лежит не двигаясь по двадцать часов. А вот тебе придётся не меньше чем двадцать суток.

Тут подошёл другой доктор, высокий, тоже в белом халате, Степан Ефимович.

— Разговорчики? Прекратить. Обеспечить полное спокойствие. И никаких следователей.

Тогда я ничего не понял; мне что-то дали выпить, вытерли губы — и я снова забылся.

Через несколько дней в палату привели лейтенанта милиции. И на него надели белый халат. Он сел около меня и всё время спрашивал, толкал ли меня в тот день Васенька или не толкал. Объяснил, что это очень важно установить для следствия — и чтобы я говорил чистую правду.

— Нет, не толкал. Он держал. А я сам вырвался!

Так и записал лейтенант милиции. И попросил подписаться Анюту, которая дежурила вместо мамы.

Ничего не поделаешь, если по чистой правде, то снова я сам виноват, как во всей этой истории. Никто меня ни разу не упрекнул. А ведь я подвёл школу, Кузьму Васильевича, «Ракету». Ребята все такие понимающие, деликатные, что реветь хочется. А нельзя. Выдержка. Точка-тире. Лежи, дорогой Валерик, двадцать дней на вытяжении, если хочешь, чтобы твои косточки зажили и ноги заходили.

А вдруг не заходят? А вдруг, как у Настоящего человека. У него тоже сначала ноги целы были. Человеку очень нужны ноги, и совсем не важно, если уж не такие длинные. Как хорошо бежать вприпрыжку в школу, учиться, выпускать «Ракету». Я подумал, какой я был глупый, что не умел ценить вот таких простых вещей. Не мог на уроке и пяти минут спокойно усидеть. А тут три недели не шелохнуться! Или больше?

И я лежу, лежу, лежу… На вытяжении. Перелом сложный, да ещё нервы повреждены. Это значит, нога сломанная поднята вверх, чтобы кости на место стали, на ней груз… И… не шелохнуться.

Не дождёшься пяти часов вечера, когда в палату пускают, по одному, ребят. А первое время была только мама да Анюта, которая её подменяла. Потом Степан Ефимович сказал:

— Хватит! Никаких круглосуточных дежурств. Наш Валерик Валериевич теперь уже не слабый, а вполне удовлетворительный больной. Починили, склеили, нужно отлежаться.

Да, днём ещё ничего. Лежишь, как снайпер, не на снегу, конечно, но всё-таки. А вот вечером, когда потушат свет, трудно. По тёмной стене бегут отблески фар автомобилей. Лежу в палате один.

Когда мне становится очень грустно, выручает грецкий орешек, Анюта принесла. Слушаю разные станции, пока не надоест. И уже многих дикторов по голосам узнаю…

И всё думаю, думаю: как это могло случиться? Жалеют меня, а мне почему-то жалко Лёню Фогеля. Это неправда, что он хотел, как говорит Дагмара, «загрести гонорар». Парень из нашей школы приходил ко мне в больницу. Оказывается, он хотел сначала делать репортаж о «Ракете», об её старшем дикторе. А в редакции ему сказали, что нужно об отличнике. И он решил, что всё равно «сойдёт». Хотел сюрприз сделать, убить двух зайцев. А что получилось…

— Как я тебя подвёл, Валерик! — всё повторял он, сидя около меня.

Анюта рассказывала, что Лёня получил единицу за диплом и ещё выговор на студии. А он-то уверял: «Валерик, ты ни в чём не виноват!»

Не виноват? Это как рассуждать! Я, наверное, виноват не в том, что говорил, а в том, чего не сказал. Взял и промолчал, как теперь учусь.

Просто я не думал, что из-за таких пустяков может грандиозное ЧП получиться.

Доктор Айболит — единственный, кто ко мне может приходить во всякое время. Когда я ему сказал про «пустяки», он согласился: «Бацилла тоже маленькая, её и под микроскопом не всегда разглядишь. А сколько зла натворить может. Так и ложь».