Лев Никольский - «Ракета» выходит на орбиту

• Название: «Ракета» выходит на орбиту
• Автор: Лев Никольский
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1966

О чём эта книжка?

Валерик — главный её герой, — наверное, ответил бы так: «Ну, конечно, о нашей «Ракете»!»

Верно. Все события, от первой до последней страницы, связаны с радиогазетой, которую ребята, несмотря на неудачи, всё-таки выпускают в школьный эфир…

Но эта повесть о многом другом.

Дружба и предательство, потерянное и завоёванное уважение, большая и мелкая ложь и настоящая правда — вот о чём задумываются герои книги.

А Валерик, наверное, добавил бы: «И о том, как человек становится взрослым!»

Но… Пусть ребята сами расскажут обо всём. Ведь это важно знать каждому. Правда?

---

Никто из собравшихся, по-видимому, не был склонен высказываться. Но Кузьма Васильевич не хотел замечать этого и после вынужденной паузы обратился уже непосредственно к завучу Глафире Алексеевне:

— Сегодня я не слушала школьного радио. Вы же знаете, мне нужно было составить календарь поклассных совещаний. Но вообще после этого возмутительного случая со «Школьным вальсом» больше нарушений не было.

Дагмара пролепетала, что она всё утро была на семинаре в районном комитете комсомола, но передачи идут регулярно.

— В первую очередь, — предложила Дагмара, — необходимо сделать передачу о тех пионерах, которые приходят в школу без галстука.

— Наверное, подражают старшей пионервожатой, — как бы размышляя, заметил Кузьма Васильевич. И, не дожидаясь ответа вспыхнувшей Дагмары, обратился ко мне:

— Что скажете, наш уважаемый заведующий библиотекой?

— Вы же знаете, Кузьма Васильевич, я расстроен. Впервые открыли свободный доступ к полкам. И вот… Теперь рассчитываю на помощь учителей. Что же касается «Ракеты», — продолжал я, — каждая передача должна быть интересной. Каждая. А у нас плохо используется сила слова.

— Если оно не будет сиплым и хриплым, — вставила Глафира Алексеевна и скрипуче засмеялась.

— У нас не много времени и много вопросов, — прервал директор. — Анна Васильевна, расскажите о ваших наблюдениях.

Анюта повторила с ещё большим чувством то, что уже говорила директору.

— Вопрос стоит так, — подытожил директор. — Или сознаться, что учащиеся взялись за непосильное дело, или помочь им использовать и слово, и технику, и организацию. Анна Васильевна, если вас попросить во всём этом разобраться? Вы ближе к ребятам, чем другой педагог.

К Анюте обращались как к педагогу, учителю с тем, чтобы она оставалась старшей вожатой пионеров… Это был мастерски рассчитанный ход. А ей в этот момент было ясно одно: ребята нуждались в её помощи. Нужно, чтобы они не оскандалились на всю школу — или, как потом уверял Валерик, на весь Атлантический океан.

И, после того как Анюта утвердительно кивнула головой, директор сказал:

— Анна Васильевна, было бы очень хорошо, если бы вы завтра же заняли своё место в пионерской комнате, а об уроках мы поговорим несколько позже.

…К концу дня все ребята из «Ракеты» собрались у меня в библиотеке. Анюта рассказывала им об Артеке, и они негромко пели новые лагерные песни, которые она привезла с собой. Распрощались только после того, как за Валериком пришла встревоженная мама.

Я услышал, как, уходя, Слава спросил:

— Так, значит, Анюта, не отступать?

— Не отступать, Слава.

— Союз, Анюта?

— Союз, Слава.

В тот день я так и не прикоснулся к своим мемуарам.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ ПО МЕТОДУ ШЕРЛОКА ХОЛМСА Рассказывает Света

Ума не приложу, что мне делать со Славиком. Во-первых, он всё время растёт и на него не напасёшься ни обуви, ни рубашек. Но хуже всего со штанами. Почему-то всегда протираются на коленках. И вообще — он вырос из всех своих брюк. Я уже писала папе об этом. Он отвечал, что Слава должен пойти в сберкассу со своим новым паспортом и там выдадут сколько надо.

Но брюки всё-таки не самое важное. Из-за «Ракеты» и других неприятностей Славик стал очень плохо есть. Нужно будет попробовать кормить его по утрам толокном. Мама Валерика говорит, что толокно полезно для растущего организма. Но это ещё не всё. Славе показалось, что Григорий Павлович подозревает, что он изуродовал «Повесть о настоящем человеке». Я не думаю, чтобы он так думал. Но если он так думает, это низко. Ни Слава, ни Валерик на такую гадость не способны.

Но всё-таки… Кто это сделал? У Славы в классе писали сочинение? В тот же день были вырваны листки? В тот день. Вот мальчишки увлекаются всякими шпионскими книгами. А даже маленького преступления раскрыть не могут. У Валерика мама — учительница английского языка. Ну, конечно, ему-то с английским легко. Так будто бы он на английском языке читал «Записки о Шерлоке Холмсе». И говорит, что всё понял. И что, когда у него будет свободное время, он попробует раскрыть несколько преступлений. И я решила, что Валерик во что бы то ни стало должен найти преступника.

Накануне, после пятого урока, я пришла к Григорию Павловичу и попросила отдать мне испорченную книгу. Вечером я спросила у Славы: «А ты можешь всех из своего класса по алфавиту вспомнить, как в журнале?» Он рассмеялся: «Конечно, могу!» И стал говорить подряд, а я записывала. Потом пошла к Валерику, попросила разрешения у его мамы позвонить по телефону тёте Нине, папиной сестре, и незаметно передала записочку Валерику. Я даже не знаю, зачем я писала записочку Валерику, когда можно было просто сказать. Но он прочёл записку. Удивился. И сказал: «Ладно, если не просплю».

На следующее утро Слава уходил раньше обычного. Им нужно было писать большую контрольную. И учитель математики предложил писать контрольную с восьми часов утра и ещё первый урок.

Я подождала, пока Слава уйдёт, а потом сама побежала в школу. В полутёмном актовом зале никого не было. Неужели Валерик проспит? Я подошла поближе к рубке. Удивительно: дверь приоткрыта. Тихонечко заглянула туда. Никого. На деревянной лестнице послышались шаги. Да, это был Валерик. Он зевал, как будто собирался меня проглотить.

— Ну чего? — спросил он.

— Кто, по-твоему, вырвал листы из этой книги?

— Не я, конечно, — ответил Валерик.

— И не Славик?

— Ну, и не Славка.

— Ты должен узнать, кто это сделал. Я очень прошу тебя. Это важно. Понимаешь, важно?

Он почувствовал, как я волнуюсь, и сказал:

— Я-то понимаю. Здесь темно. Надо бы обследовать книгу тщательно.

— Рубка открыта, — сказала я.

— Да ну?.. — заинтересовался он. — Идём туда.

В рубке нас обдало холодом и сыростью. На сером пыльном ящике с трансляционной установкой можно писать пальцем. Справа — платяной шкаф с незатворенными дверками. Зачем здесь платяной шкаф?

Вот рубка, в которую нас никогда не пускали. Ничего особенного. Если не считать нескольких рубильников и приборов, просто сырая и холодная неубранная комната. Сюда бы горячей воды да тряпку, да стирального порошка…

— Вот! — сказала я, доставая из портфеля книжку и тетрадку, где были выписаны фамилии Славиных товарищей. — Если ты действительно читал по-английски и понял Шерлока Холмса, то такое несложное преступление, конечно, раскроешь.

— Попробуем, доктор Ватсон, — ответил Валерик.

Тетрадку он пока отложил в сторону. А книжку стал вертеть перед глазами; долго разглядывал обложку, подносил её к самому носу, вытягивал руку и всматривался в неё издалека. Потом зачем-то понюхал корешок:

— «Повесть о настоящем человеке», — произнёс он. — Автор — Борис Полевой.

— Это известно и без тебя!

— Не волнуйтесь, — успокоил меня Валерик, — Запишите, доктор Ватсон, — продолжал он, заглядывая на самую последнюю страницу, где мелким шрифтом набирается то, что никто не читает. — Зак. 2919. Бум. 70 × 1081/32. Тираж 100 тыс. А-01459. Подписано к печати 10/IV 1947 г. Доктор Ватсон, запишите в тетрадку, где обозначены фамилии возможных преступников, цену книжки и помножьте на десять.

— Зачем?

— Не задавайте несвоевременных вопросов. Помните, что вы, доктор Ватсон, отличаетесь исполнительностью, но не болтливостью. Ну, теперь с книжкой всё.

— Валерик, но ты же не посмотрел, какие страницы вырваны.

— Доктор Ватсон… Света, это ты правильно. Итак. Записывай: кончается сто двадцать восьмой, снова начинается сто шестьдесят первой. Значит, вырваны страницы…

Но какие страницы вырваны, Валерик так и не успел сказать. За дверью раздался шум. По актовому залу гулко топали две пары ног. Это, наверное, капитаны. Больше некому. Что они скажут, увидев нас в рубке? Той самой, на дверях которой написано: «Вход посторонним совершенно воспрещён».

Выходить из рубки было поздно. Неприятностей не оберёшься.

Спрятаться за стол?? Но не пройдёт и минуты, как нас накроют. Мы посмотрели друг на друга и бросились… к шкафу у двери.

Я рассказываю долго, но всё это не отняло и минуты. К счастью, большое отделение шкафа оказалось почти пустым. Только в одном углу разбросаны какие-то бумаги. Вот когда Валерик мог быть доволен своим ростом. Мы отлично уместились. И старались не дышать, потому что капитаны уже были в рубке.

Васенька ругал Коку:

— Во козёл! Почему рубку оставил открытой?

— Сам козёл. Ты же последний уходил.

Мы затаили дыхание. Мне казалось, что я слышу, как стучит сердце Валерика.

— Ну, теперь мы скоро выживем отсюда рыжего. (Это они о Славике.)

— А здорово у тебя получилось: «Ракета» плюхнулась в грязь!»