Виктор Безотосный - Все сражения русской армии 1804-1814. Россия против Наполеона

• Название: Все сражения русской армии 1804-1814. Россия против Наполеона
• Автор: Виктор Безотосный
• Жанр: Политика

Наполеоновские войны были настолько масштабны, массовы, продолжительны и кровавы, что вполне заслуживают звания Первой Мировой. В 1812 году в поход на Россию шла фактически вся континентальная Европа, а четырехдневное генеральное сражение под Лейпцигом не зря величают «Битвой народов», которые никогда прежде не несли таких потерь – в общей сложности более миллиона убитых и раненых за десять лет. А поскольку именно русская армия была «ядром и главной опорой, становым хребтом» антинаполеоновской коалиции (что признавал даже такой ненавистник России, как Энгельс), львиная доля испытаний выпала на долю русского солдата, вновь доказавшего свою невероятную стойкость – кровь, боль, нечеловеческие страдания лишь укрепляли его боевой дух, и весной 1814 года наши победоносные войска взяли Париж. Но прежде Российской Императорской армии пришлось пройти через позор Аустерлица и жесточайший разгром под Фридландом, катастрофическое начало первой Отечественной войны, Бородинскую мясорубку, потерю Москвы и тяжелейшие испытания заграничных походов... Это фундаментальное исследование, приуроченное к 200-й годовщине величайшего триумфа Российской империи, восстанавливает полную историю Наполеоновских войн, освещая все без исключения кампании и сражения, в которых участвовала русская армия. Отдельная глава посвящена цене победы и ее последствиям для России.

---

Россия не понесла территориальных потерь, даже прирастила свои владения за счет Белостокской области. Собственно, договоренности зафиксировали определенный раздел сфер влияния. Франция узаконила полное господство в Южной и Центральной Европе. Россия взамен получала свободу (правда, относительную) действий на северо-западных границах и на Дунае. Хотя Пруссия – русская союзница – сохранила государственную независимость, ее территория оказалась значительно урезанной, она потеряла ранг великой державы и уже не могла служить противовесом Франции. Было образовано герцогство Варшавское, фактически оказавшееся под протекторатом Наполеона. Это создавало неблагонадежную границу между двумя империями, поэтому в будущем герцогство стало плацдармом для дальнейшего наступления Франции на русскую территорию в 1812 г. Россия потеряла все свои прежние позиции в Средиземноморье (да и Ионические острова были полностью отрезаны в связи с войной против Турции). Самым же тяжелым для Российской империи был пункт, предусматривавший в будущем ее участие в направленной против Англии континентальной блокаде. Это ударило по экономическим интересам государства и дворянства. Тем не менее большинство авторов оценивало Тильзит как успешный компромисс русской дипломатии и лично Александра I. Россия получила очень важную для нее передышку почти на пять лет перед решающим военным столкновением с наполеоновской Францией в 1812 году.

При анализе Тильзитских договоренностей возникает ряд вопросов. Один из них – почему русские пошли на заключение союза? Ведь Россия в 1807 г. отнюдь не стояла на коленях. В тех условиях Александр I вполне мог ограничиться лишь простым мирным договором. Для Наполеона это была вполне приемлемая программа-минимум. Стоит сказать, что в 1807 г. французские войска были истощены не меньше (а может быть, и больше), чем русские, и он в любом случае вынужден был бы согласиться пойти на мировую с российским императором. Например, именно такое решение позже в 1811 г. считал более правильным Н.М. Карамзин: «Надлежало забыть Европу, проигранную нами в Аустерлице и Фридланде, надлежало думать единственно о России, чтобы сохранить ее внутреннее благосостояние, т.е. не принимать мира, кроме честного, без всякого обязательства расторгнуть выгодные для нас торговые связи с Англией и воевать с Швецией в противность святейшим уставам человечества и народным» [133] .

Но Россия в 1807 г. воевала не одна, а в союзе с Пруссией, а почти вся прусская территория оказалась захваченной французами. Собственно, главный дипломатический торг тогда велся вокруг этого фактически уже не существовавшего королевства. Русская дипломатия стремилась, как становится понятно из инструкций Александра I своим представителям на переговорах, разменять русско-английский союз на восстановление Пруссии. По мнению российского императора, «Франция должна придавать исключительное значение расторжению этого союза, которое фактически произойдет, как только Россия заключит сепаратный мир». Из инструкций также становится ясным, что российская сторона сначала действительно предполагала лишь заключение мирного договора с Францией и не видела необходимости в союзе [134] . Александр I в результате переговоров смог настоять на том, чтобы Пруссия, хотя ее территория сократилась почти вдвое, сохранилась на географической карте Европы. Можно полностью и безоговорочно согласиться с мнением компетентного специалиста по взаимоотношениям России с немецкими государствами С.Н. Искюлем: «Позиция Александра I накануне и во время переговоров во многом определялась стремлением сохранить Пруссию как государственную единицу», и это сохранение, «хотя и в урезанном виде, безусловно, следует считать успехом российской внешней политики» [135] .

Для российского императора это имело важное и принципиальное значение. Наполеон явно не хотел делать такой уступки и пошел на этот шаг только потому, что Россия заключала с Францией союз. Итак, для Наполеона и для Александра Тильзит стоил сохранения Пруссии как государства. В тексте статьи IV Тильзитского договора прямо и недвусмысленно указывалось, что Наполеон «из уважения к Его Величеству Императору Всероссийскому и во изъявление искреннего своего желания соединить обе нации узами доверенности и непоколебимой дружбы» согласился возвратить прусскому королю, хотя и в изрядно урезанном виде, его владения [136] .

Конечно, и в прошлые, и в нынешние времена всегда найдутся обличители российского самодержца: действовал-то он в интересах Пруссии (будущей Германской империи!). Тут очень важно понять, что российский император Александр I, заботясь о сохранении Пруссии (его называли даже «ангелом-хранителем прусского короля»), защищал интересы ближайшего будущего своего государства, прогнозируя, что, рано или поздно, именно пруссаки станут союзниками России в борьбе с Наполеоном. А Германская империя создавалась гораздо позже – уже при его племяннике Александре II, который одновременно был и племянником германского императора Вильгельма I Гогенцоллерна. Абсолютно точно прогнозировать будущие изменения в международной ситуации на столь большой срок даже сегодня при наличии компьютерного моделирования пока еще не под силу ни одному историку или политическому аналитику. Но суть состояла даже не в сохранении Пруссии, а в том, что Россия старалась проводить политику, направленную на соблюдение равновесия в Европе. Тут можно только согласиться с Н.И. Казаковым, который даже в советские времена критически отзывался об идеологах «национального эгоизма» и непонимании ими простой политической истины, что «Александр I, борясь за сохранение самостоятельности Австрии, Пруссии и других стран, тем самым объективно боролся за целостность своей собственной империи» [137] .

Кому был выгоден Тильзит?

Обычно Тильзитские договоренности сторонники франко-русского геополитического сближения ставят как главный пример объективной неизбежности такого союза. Но, как ни парадоксально, но союз 1807 г. был заключен вопреки аксиомам геополитики и вызван был совсем иными причинами. Начнем с того, что после создания герцогства Варшавского (бастион Франции против России) Наполеон получил прямой выход к русским границам. А это в соответствии с азами геополитики противоречило постулату о естественном характере союза, поскольку такое соприкосновение таило потенциальную угрозу и резко увеличивало вероятность прямого военного столкновения в будущем (что и произошло через пять лет). В германском регионе, в геополитическом плане самом интересном для России, в 1807 г. она фактически безвозвратно потеряла всякие серьезные позиции. Наполеон в Германии безнаказанно мог делать (и делал) все, что хотел. Сохранить хотя бы остатки былого русского влияния (и чтобы не пострадали многочисленные родственники царя) было возможно только в рамках военно-политического союза с Наполеоном, на что Александр I и пошел. Прагматизм русской политики по отношению к Германии в данном случае очевиден. Например, современный исследователь Д. Ливен полагает, что «Россия в 1807–1814 гг. была в значительной степени вынуждена выбирать между союзом с Великобританией и союзом с Францией. Реального нейтралитета России не допустили бы даже англичане, не говоря о Наполеоне». В другом месте своей статьи он высказался, что «Александр всегда полагал, что любой мир с Наполеоном окажется лишь перемирием» [138] . Россия в любом случае какой-то период времени могла не опасаться вспышки войны с Наполеоном, при условии, если будет закрывать глаза на то, что он творил в Европе.

Но с точки зрения основ геополитики подобный прагматизм также не сулил ничего хорошего франко-русскому союзу, а только создавал почву для будущего разрыва союзных отношений. Для России Тильзит стал временным компромиссом, договор был продиктован вынужденной необходимостью, но как минимум создавал возможность для изменения русских границ в Финляндии и на Балканах, и тем самым можно было обеспечить стратегические фланги будущего театра военных действий в грядущем столкновении с наполеоновской империей. Если забегать вперед, Александру I это с трудом и едва-едва, но удалось сделать, заключив Бухарестский мир с Турцией и уложившись в отведенный лимит времени. Особый же вопрос в этом раскладе – присоединение России к континентальной блокаде Англии (реализация наполеоновской концепции борьбы «суши» против «моря» средствами экономического удушения) и война с ней. Правда, многие историки полагали, и не без основания, что настоящей войны-то и не было.

Другой вопрос: существовало ли осознание общности своих геополитических и стратегических интересов двумя высокими договаривавшимися сторонами в Тильзите и после него? Попробуем даже несколько упростить задачу, сформулировав вопрос по-иному: насколько заключенный союз отвечал и соответствовал долговременным интересам каждого государства? Собственно в дипломатии, политике и экономике этот критерий и определяет прочность любых соглашений. Заключенный договор действует до тех пор, пока устраивает партнеров, если же выгода односторонняя или другая сторона вынуждена была заключить соглашение под давлением каких-либо обстоятельств, то всегда существует угроза досрочного расторжения достигнутых договоренностей.