Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6431 ( № 38 2013)

• Название: Литературная Газета 6431 ( № 38 2013)
• Автор: Литературка Литературная Газета
• Жанр: Публицистика

"Литературная газета" общественно-политический еженедельник Главный редактор "Литературной газеты" Поляков Юрий Михайлович http://www.lgz.ru/

---

Мы обратились в Институт российской истории РАН к специалистам по этому периоду нашего прошлого, попросив дать оценку тому, что послужило поводом для открытия мемориала. Получили ответ:

«Историческая память мифологична, даже если основывается на реальных событиях. Одни мифы возникают органично, снизу и прорастают в сознании, душах людей, передаются из поколения в поколение. Другие конструируются властями, национальными элитами для консолидации народа, общества или какой-то группы, связанной общими интересами. Памятник в Дадан-Юрте – типичный пример сконструированного мифа, даже если предположить, что любой житель Чечни хранит в памяти ту трагедию. Но это, скорее всего, маловероятно – у нас всё ещё низок уровень осведомлённости людей о хитросплетениях истории. Больше можно допустить то, что для чеченцев ближе и значимее как общеразделяемый символ исторической памяти факт депортации их народа в 1944 году.

Можно говорить, что в случае с Дадан-Юртом большую роль сыграли семейные предания, легенды, рассказы, народные песни, неофициальная топонимика. Но одно дело – латентная коллективная память о чём-то, и совсем другое – попытка массовую память рационализировать, увековечив созданием символического места с приданием ему официального статуса.

Очевидно, со стороны властей Чечни это было решение с неясным осознанием всех последствий. Ведь сегодня, когда мы видим сложную обстановку на Кавказе, кавказофобию в Москве, других крупных городах, разумнее конструировать и увековечивать символы, которые несут в себе созидательный пафос, способствуют объединению людей, а не наоборот.

В самой идее мемориала в Дадан-Юрте есть элемент провокационности, поскольку вольно или невольно мемориал призван напоминать об одной из наиболее одиозных (и неоднозначных) страниц российско-кавказской истории. Очевиден деструктивный посыл, ведущий к разобщению, а не к сближению. Возможно, не слишком продуманной была и идея установить памятник А.П. Ермолову в Пятигорске, что случилось в 2011 году. Не лучше ли было сделать это в нейтральном месте, например, в родном городе Алексея Петровича, Москве?!

Почему используется понятие «миф»? Да потому, что само событие обросло шлейфом легенд, окрашенных в героические тона. Между тем трагически погибших жителей Дадан-Юрта никак нельзя считать безвинными жертвами. Тут своя предыстория, несколько смещающая те смысловые акценты, которые ощутимы в символическом наполнении сооружённого в Чечне мемориала.

Дадан-Юрт – одно из поселений на Тереке, которые «славились» разбойными нападениями на Азово-Моздокскую (или так называемую Кавказскую) укреплённую линию. Ставить памятник матерям, жёнам и сёстрам чеченцев, промышлявших разбоем и грабежом, мягко говоря, некорректно. Начиная со второй половины XVIII века чеченцы постоянно совершали набеги на российские кордоны и близлежащие казачьи станицы, грабили их и разоряли. При этом аргументы вроде того, что «они противостояли империи», неуместны, поскольку набеги были напрочь лишены идеологической и этнической окраски. Чеченцы нападали не только на русских, но и на другие соседние народы, руководствуясь интересами наживы, а не идеологическими мотивами.

В ответ следовали не менее дерзкие нападения казаков. Генерал А.П. Ермолов, пытаясь пресечь набиравший обороты набеговый пыл чеченцев, 14 сентября 1819 г. (по старому стилю) предпринял карательную экспедицию в Дадан-Юрт. При этом он предупредил жителей села о готовящейся акции. Вот его слова: «[?] потеря наша должна быть чувствительною, если жители оных не удалят жён своих, детей и имущество».

Чеченцы не пожелали прислушиваться и… жестоко поплатились. Кровопролитное сражение в Дадан-Юрте длилось почти целый день и привело к ранениям и гибели двухсот с лишним человек с российской стороны и четырёхсот – с чеченской.

Об этом откровенно рассказывает сам Ермолов: «Двор каждый почти окружён был высоким забором, и надлежало каждый штурмовать. Многие из жителей, когда врывались солдаты в дома, умерщвляли жён своих в глазах их, дабы во власть их не оставались. Многие из женщин бросались на солдат с кинжалами».

Солдаты пощадили лишь взятых в плен женщин и детей (около 140 человек). Но большинство погибло – помимо тех, кого вырезали сами чеченские мужчины, многие стали жертвами артиллерийских снарядов и пожара. Селение, состоявшее из двухсот домов, было разорено дотла».

Да, печальная история – ни убавить и ни прибавить. Так зачем же дальше сеять злобу и печаль?

Если повсюду станут сооружать памятники и мемориалы, посвящённые историческим обидам на соседей (реальным, а нередко и надуманным, «мифологизированным», политизированным), то земля наша покроется как чертополохом такими памятными местами, обострятся ссоры, выяснение отношений и страна развалится. Просто безумие! Не лучше ли вспоминать о совместных победах и проявлениях взаимной доброты, милосердия? И это – увековечивать.

Факт открытия Рамзаном Кадыровым мемориала получил широкий отклик. Я слышал обсуждение этого события в радиоэфире. Честно говоря, поразился, как взвешенно и деликатно высказывалось абсолютное большинство дозвонившихся до эфира людей. Больше всего было удивления: кому нужны гроздья вражды? На самом деле – кому?

Теги: Чечня , генерал Ермолов

Апгрейд теории тоталитаризма

С началом холодной войны благодаря усилиям Карла Поппера и Ханны Арендт в политический обиход вошла бинарная теория тоталитаризма. Она утверждала, что коммунизм и нацизм - политические родственники, противостоявшие либеральному "открытому обществу".

Нацизм и коммунизм канули в Лету, но само «тоталитарное состояние», в котором оказалось идеологическое пространство Запада в ХХ веке, никуда не исчезло. Более того, степень тоталитарности глобального общества нарастает.

Меняется политический язык. Так, на смену доктрине «конца истории» пришла неорасистская концепция «конфликта цивилизаций», вызывающая из прошлого духов колониальной эпохи. В эпоху холодной войны по обе стороны занавеса говорили о «двух системах», а не «двух цивилизациях» или «культурах». Но сегодня мы наблюдаем гражданскую войну между богатым Севером и бедным Югом, толкуемую не в экономических, а в культурных или цивилизационных терминах, то есть, по сути, в расистском ключе.

Можно смело утверждать, что перед нами новый, третий тоталитаризм.

Общество прекрасно понимает, что в лице бинарной теории оно имеет дело с анахронизмом. Но пока новая единая концепция тоталитарности не сформулирована, старая мантра о двух плохих режимах продолжает звучать.

Медиакратия культивировала «двойной тоталитаризм», но интеллектуалы отходили от него. Системная ошибка официальной советологии заключалась в чудовищной переоценке советского проекта. Ещё в 1920-е годы советский режим негласно вошёл в консенсус мировых элит и выполнял роль «отвлекающей» идеологии при идеологии-гегемоне. Либерализм должен был иметь глобального оппонента, чтобы считаться легитимным, – как известно со времён Макиавелли, одна-единственная сила не может обеспечить устойчивость мировой системы. И большевики сыграли роль спарринг-партнёра.

Возникает вопрос: была ли либеральная система в ХХ веке с самого начала тоталитарной? Безусловно, была. И потому, что создала политическую конструкцию, в которую включила советскую «альтернативу» на правах подсистемы. И потому, что германская контрсистема 1933–1945 гг. имела стопроцентно либеральные корни.

Тот факт, что режим 1930-х годов в Германии – законный ребёнок либерального империализма, слишком серьёзно ранил европейское самосознание и был отвергнут. Но ведь, в сущности, Гитлер и Ко за вычетом параноидального антисемитизма не открыли ничего нового. Они лишь перенесли колониальные методы с окраин мира в центр Европы. И тогда Европа ужаснулась. Но контрпроект провалился: новому дивному миру суждено было стать империей Уолл-стрита.

Сегодня либерализм, потеряв опору, обречён проваливаться в собственное прошлое. Если в либеральной среде рассуждали об обществе равных возможностей, то неолибералы считают равные возможности серьёзной угрозой для обладателей экономических привилегий. А ведь эта позиция – шаг к возврату сословного государства. Того самого, с которым призывали покончить европейские буржуазные революции XVIII века, из программы которых и вырос либеральный проект.

Сущность либерализма перестаёт быть тайной за семью печатями.

Во-первых, фашизм и либерализм имеют одну и ту же социальную базу – «средний класс». Во-вторых, либеральную и фашистскую идеологии объединяет общий моральный императив – тотальная конкуренция. По сути, это принцип естественного отбора, перенесённый из животного мира в человеческое общество.