Пол Теру - Вокруг королевства и вдоль империи

• Название: Вокруг королевства и вдоль империи
• Автор: Пол Теру
• Издательство: «Логос»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-98797-021-8

Череда неподражаемых путешествий «превосходного писателя и туриста-по-случаю», взрывающих монотонность преодоления пространств (забытые богом провинциальные местечки былой «владычицы морей» («Королевство у моря») или замысловато искривленные просторы Поднебесной («На "Железном Петухе"», «Вниз по Янцзы»)) страстью к встрече с неповторимо случайным.

---

Я услышал, как где-то неподалеку мисс Сунь раздраженно и визгливо, каким-то болезненным голосом читает нотацию господину Фу. Я прикрыл дверь. Она не запиралась. Я придвинул к двери железную койку. В комнате имелись три железных койки без матрасов и несколько вонючих одеял.

Я поймал себя на том, что дрожу. Мне было холодно. Вдобавок проснулся голод. Я съел один банан и полбанки консервированных апельсинов «Ма Линь», заварил чай в своем термосе. Голова у меня была пустая, иногда я задыхался — высота действовала, а еще подташнивало — я насмотрелся на мороженую блевотину в коридорах. Как только я покончил с ужином, все лампочки погасли: наступила полночь.

Я надел перчатки, шапку, запасной свитер, пальто, третью пару носок и утепленные ботинки. И лег спать. Мне и раньше доводилось мерзнуть, но я впервые лег спать в шапке с ушами. Одно ватное одеяло я подложил под себя, другим укрылся. И все равно согреться не удавалось. В чем дело, я никак не мог понять. Сердце нервно колотилось. Пальцы ног стыли. Я попытался вообразить, каково приходилось Крису Бонингтону[67] во время восхождения на гору Менлунгцзе, что близ Эвереста. Через некоторое время сквозь толстый слой инея на оконном стекле просочился лунный свет.

Посреди ночи я встал, чтобы сходить по малой нужде. Воспользовался эмалированным тазиком, рассудив, что это и есть ночной горшок. К утру моча превратилась в лед, как и остатки апельсинов, как и перепелиные яйца. Замерзло все, что вообще могло замерзнуть.

Я почти не смыкал глаз, но, когда засияло солнце, воспрял духом. Нашел немножко арахиса и съел. Потом съел свой мерзлый банан. Проведал каннибала (при дневном свете он выглядел еще чумазее) и выпил с ним моего чаю. Китайского чая он не захотел. Состроил гримасу, точно говоря: «Ну и гадость! Как вы только можете ее пить?».

Робкое тепло утреннего солнца лишь повредило гостевому дому — разбудило смрад на лестницах и в коридорах. По всему зданию попадались темные груды и маленькие завитки человеческих экскрементов. В этой божественной стране — и такой нужник?

Фу проснулся и начал на все жаловаться. Он сказал, что мисс Сунь сильно нездоровится. Да и он тоже чувствует себя неважно.

— Тогда поехали, — сказал я.

— Сначала завтрак.

— О господи!

Опять канитель с отъездом. Но на сей раз я рассчитал кое-что по карте, вычислил расстояние между городами и среднюю скорость, и на душе у меня стало намного легче… пока я не вспомнил о покрышке.

— Вы залатали запасную покрышку, господин Фу?

Вечером он сказал, что сделает это наутро, до завтрака. Хоть Амдо и дыра, автосервис там имелся. Другого более-менее крупного населенного пункта вблизи не было.

— Нет. Лучше починить покрышку в Нагчу.

До Нагчу оставалось больше сотни миль.

Фу сел за руль. Проехав несколько миль по шоссе, он остановил машину и принялся расцарапывать себе щеки.

— Не могу, не могу ничего делать! — завопил он. По-китайски это звучало как жалостная капитуляция.

Господин Фу снова распсиховался, но я был только рад. Пока он пересаживался назад, я старался его утешить. Потом я поставил Брамса и поехал на юг под безоблачным небом.

Вообще-то меня тоже немного трясло. На голове у меня красовалась шишка, шея ныла, на щеке глубокий порез — авария оставила свой след. Болело правое запястье — растянул, наверное, когда вцепился в ручку дверцы в машине, потерявшей управление. Высота тоже на меня действовала: голова была пустая, подташнивало, а после недолгой пешей прогулки по Амдо сердце бешено застучало. Но все это не шло ни в какое сравнение со страданиями господина Фу. Он сидел бледный, разинув рот, а потом вообще впал в забытье. Мисс Сунь тоже заснула. Они полулежали на заднем сиденье, похожие на влюбленную парочку, которая совершила коллективное самоубийство, приняв яд.

Между Амдо и Нагчу не было ни одного населенного пункта — только столовое плато, продуваемое всеми ветрами. Холод стоял такой, что даже drongs — дикие яки — стояли с полузакрытыми глазами, а дикие ослы, не шевелясь, лишь поднимали головы и глазели на сильно помятый «мицубиси-галант». Через несколько часов шоссе кончилось — я бы даже сказал, иссякло. Дальше были только разбросанные камни, маленькие и огромные, да новые стада диких ослов. Камни ударялись о подвеску, барабанили по покрышкам: а ведь запасной покрышки у нас не было. Мы до нелепости бестолково подготовились к путешествию по Тибету. Но я не особенно переживал по этому поводу — чувствовал: раз уж мы уцелели в аварии, худшее уже позади. Сам факт спасения как-то укрепляет в тебе витальность. Кроме того, я знал: пока я сам веду машину, то нахожусь в относительной безопасности. От господина Фу проку никакого: этому нервозному и неопытному водителю вообще не место в Тибете.

Кое-где на склонах виднелись хижины, над которыми реяли разноцветные молитвенные флаги. Эта картина — белизна стен, клубы дыма над трубами, наряды обитателей (лисьи шапки, серебряные пряжки, овчинные тулупы, толстые теплые сапоги) вселяла и меня бодрость. В десятках миль от малейших намеков на цивилизацию я увидел, как мама с дочкой, одетые в яркие, развевающиеся юбки и чепцы, поднимались по тропе на кручу, а красавец-пастух сидел в окружении своих яков, и на голове у него была отличная красная шапка с длиннющими ушами.

Господин Фу страшно вспылил оттого, что в Нагчу негде было перекусить. Высотная болезнь сделала его раздражительным. Все тело у него затекло. Фу жаждал немедленно продолжить путь, но я потребовал подыскать мастера для ремонта запасной покрышки. Покрышку залатали в каком-то сарае, где орудовали зубилами, а резину размягчали в очаге; пока длилась эта примитивная вулканизация, я прогулялся по городу. Джон Аведон в своей книге 1984 года «Изгнанные из Страны снегов» (это описание недавних волнений в Тибете, написанное с антикитайских позиций и проникнутое отрадно-страстными симпатиями к Далай-ламе) утверждает, что Нагчу — средоточие китайской атомной промышленности. Сюда из пустыни близ озера Лобнор перенесли газодиффузионные заводы, цеха по сборке боголовок, научно-исследовательские лаборатории. Где-то в округе — хотя с виду этого никак не заподозришь — находится крупное хранилище ядерных ракет малой и средней дальности. Но я видел в Нагчу только яков. Фу вывез нас из Нагчу — пожалуй, только чтобы сохранить лицо, так как, отъехав от города на милю, он остановил машину и закрыл глаза руками:

— Не могу!

И скорчился на заднем сиденье.

Я обрадовался, как никогда еще не радовался с тех пор, как началось мое путешествие на «Железном петухе». Я сам вел машину, я принимал все решения, я никуда не спешил, я находился в Тибете, где, в отличие от китайской толчеи, безлюдно. Погода стояла эффектная: заснеженные склоны, сильный ветер да скопления черных туч, застрявшие между гор, к которым мы направлялись.

У подножия белого величественного хребта Ньенчен-Тангла скакали кочевники, гнали стада яков; шоссе пересекало желтую равнину по прямой линии. Эта безопасная дорога способствовала моему хорошему настроению: в столь отдаленных краях приятно чувствовать, что тебе ничего особенно не угрожает. Фу и Сунь спали на заднем сиденье. По шоссе не ехал никто, кроме нас. Продвигаясь в сторону Лхасы в разумном темпе, я наблюдал за птицами: ястребами, ржанками, воронами. Опять стали попадаться газели, а однажды дорогу перебежала лиса бледно-желтой масти.

Вдруг налетела снежная буря. Из сухой солнечной долины я, точно ошибившись поворотом, попал в иную — черную и слякотную; большие, точно ватные снежные хлопья падали под углом к земле. К счастью, Фу не проснулся: он ведь панически боялся снега. Вскоре снегопад стал не столь густым, а в следующей долине превратился в полупрозрачную метель. Потом снова выглянуло солнце. Тибетцы называют свой край «Страной Снегов», но в действительности снег там идет редко, а дождей вообще не бывает. Бури не затягиваются надолго. Погода не мешает тибетцам наслаждаться жизнью. Я замечал, что дети продолжают играть на улице, не обращая внимания на резкое похолодание.

Поначалу я хотел попасть в Лхасу поскорее. Но теперь меня не смущали задержки. Я охотно согласился бы еще несколько раз остановиться в пути на ночлег, лишь бы не в таком шалмане, как гостевой дом в Амдо.

Дамсун выглядел обнадеживающе. Город расположился на повороте шоссе; неподалеку имелась военная часть и пол-дюжины ресторанов, где еду готовили и подавали в одной и той же комнате. Мы припарковали машину и съели обед из четырех блюд, приготовленных, например, из грибов «древесные уши» и мяса яка; Фу настолько ожил, что стал скандалить с официанткой, уверяя, что она его обсчитала — а точнее, обсчитала меня, поскольку я оплачивал счет.

На кухне толпились шестеро солдат — грелись, но когда я попытался с ними заговорить, они упорхнули, как пташки. Те, кто путешествовал по Китаю, иногда жаловались мне, как их донимают военные или чиновники. Со мной такого никогда не случалось. Стоило мне приблизиться к военным, они непременно ретировались.