Халиль Джебран Джебран - СБОРНИК: СТРАННИК. ПРИТЧИ И РЕЧЕНИЯ

• Название: СБОРНИК: СТРАННИК. ПРИТЧИ И РЕЧЕНИЯ
• Автор: Халиль Джебран Джебран
• Издательство: «СФЕРА»
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2002

Джебран Халиль Джебран (1883-1931) – выдающийся арабо-американский писатель, поэт, философ, мистик и художник – уже более века широко известен во всем мире. Книги этого автора – одного из самых популярных и читаемых в XX веке – давно и прочно вошли в золотой фонд мировой культуры.

Его творчество являет собой удивительное соединение совершенной литературной формы с мистической глубиной содержания. Не даром в тематических библиографиях его книги стоят в одном ряду с повестями не менее популярного Ричарда Баха.

В настоящий сборник избранных произведений вошли наиболее яркие произведения из авторских сборников, а также несколько философских эссе и небольшая подборка из писем друзьям.

---

Друзья мои и братья, путь еще более широкий – вот ваш попутчик!

Эти растения, что живут за счет дерева, впивают молоко земли в сладостной ночной тишине, а земля в безмятежной дреме высасывает грудь солнца. И само солнце, как вы и я, как все сущее, в равном почете восседает на пиру у Князя, где двери всегда растворены, а стол накрыт.

Маннус, друг мой, все сущее всегда живет за счет всего сущего, и живет оно в безграничной вере в щедрость Вседержителя.

Утром, когда на предрассветном небе чуть брезжила заря, они все направились в Сад, бродили там, глядя на восток, и в молчании встречали восход солнца.

И вот аль-Мустафа, воздев руки к небу, сказал: – Отблеск утреннего солнца в капле росы не меньше самого солнца. Как и отображение жизни в вашей душе не меньше самой жизни.

Капля росы отражает свет, потому что она одно со светом, и вы отображаете жизнь, потому что вы и жизнь едины.

Когда мрак нисходит на вас, скажите: «Этот мрак – еще не рожденный рассвет, и пусть я испытаю все родовые муки ночи – рассвет родится и для меня, и для холмов».

Капля росы, стремящаяся достигнуть совершенной округлости в сумрачной глубине лилейного цветка, ничем не разнится от вас, обретающих цельность и полноту своей души в Божьем сердце.

Если капля росы скажет: «Лишь раз в тысячу лет я появляюсь на свет», тогда спросите ее: «Разве не знаешь ты, что свет всех времен блещет в твоем венце?» <...>

Раз днем, гуляя по Саду, Фардрус-грек споткнулся о камень и пришел в ярость. Он нагнулся, подобрал камень и тихо выругался: «Будь ты проклята, тварь безжизненная!» – и с этими словами отшвырнул камень в сторону.

Аль-Мустафа, избранный и возлюбленный, спросил его:

– Почему ты говоришь «тварь безжизненная»? Ты ведь уже давно в Саду и неужели не понял, что здесь нет ничего мертвого? Все живет и блистает в знании дня и торжестве ночи. Ты одно с камнем. Все различие – в биении сердца. Твое бьется чуть чаще, ведь так, мой друг? И ему недостает спокойствия.

Оно бьется в ином ритме. Но я говорю тебе: если б ты измерил глубины собственной души и горние выси пространства, ты бы услышал одну мелодию, которую камень и звезда напевают вместе в полном согласии.

Если ты не понял моих слов, подождем другой зари. Если ты клянешь этот камень единственно потому, что в ослеплении своем запнулся о него, тогда ты проклянешь и небесную звезду, если заденешь ее головой. Но настанет день, когда ты соберешь камни и звезды, точно ребенок, что срывает полевые лилии; и тогда тебе откроется, что все на свете живет и благоухает. <...>

В первый день недели, когда звон храмовых колоколов долетел до их слуха, кто-то проговорил:

– Учитель, так много кругом говорят о Боге. Что скажешь ты о Боге, кто Он есть по истине?

И он встал перед ними, словно молодое дерево, которому не страшны ни ветер, ни буря, и ответил:

– Мои друзья и возлюбленные, помыслите сердце, объемлющее все ваши сердца, любовь, впитавшую всю вашу любовь, дух, вобравший в себя дух каждого из вас, голос, в котором слились все ваши голоса, и безмолвие, куда более глубокое, нежели все ваши безмолвия, и не подвластное времени.

Дерзайте ныне открыть в самосовершенстве красоту еще более чарующую, нежели все прекрасное, песнь еще более раздольную, чем песни моря и леса, величие, возведенное на трон, для коего Орион – лишь подножие, величие, держащее скипетр, в котором Плеяды – лишь мерцающие росные капли.

Вы искали только пищу и кров, одежду и посох; ищите теперь Того, кто не есть ни цель для ваших стрел, ни каменная пещера, которая оберегла бы вас от стихий.

И если слова мои – скала и загадка, то и тогда ищите, чтобы сердца ваши разбились и чтобы вопрошение ваше привело вас к любви и мудрости Всевышнего, коего человеки зовут Богом.

Никто не проронил в ответ ни слова, ни один из них, и смутились они в сердце своем; и, проникшись состраданием, аль-Мустафа поглядел на них с нежностью и сказал:

– Не будем боле говорить о Боге-Отце. Лучше будем говорить о богах, ваших ближних, о ваших братьях и тех стихиях, что движутся у ваших домов и полей.

Вы возноситесь в мыслях к облаку и мните его высью; вы пересекаете неоглядное море, и для вас это даль. Но я говорю вам: когда вы бросаете зерно в землю, вы досягаете большей высоты, и, когда желаете прекрасного утра вашему ближнему, вы пересекаете величайшее море.

Слишком часто воспеваете вы Бога, Бесконечного, но воистину не слышите песнь. Если б только вы прислушались к пению птиц, к листьям, которые расстаются с ветвью, когда мимо проносится ветер,– не забудьте, друзья мои, ведь они поют, лишь когда разлучаются с ветвью!

Вновь я призываю вас оставить многословие о Боге, который есть ваше Все, но лучше говорить и понимать друг друга, ближний – ближнего, бог – бога.

Ибо откуда взять пищу птенцу, если его мать летает в поднебесье? И какой анемон в поле осуществит себя, покуда пчела не сочетает его с другим анемоном?

Лишь когда вы затеряны в своих меньших сущностях, вы взыскуете небес, которые зовете Богом. Если б только вы могли найти тропы к своим обширным сущностям; о если бы вы были менее праздными и вымостили эти пути!

Мои моряки и друзья, мудрее меньше говорить о Боге, коего мы не в силах постигнуть, и больше – о каждом из нас, кого мы в состоянии понять. И еще знайте: мы – дыхание и аромат Божий. Мы суть Бог в листве и цветах и часто – в плодах.

Утром, когда солнце стояло высоко, один из тех троих учеников, что были товарищами его детских игр, подошел к нему и молвил:

– Учитель, одежда моя прохудилась, а другой у меня нет. Позволь мне пойти на рыночную площадь, может, удастся сторговать новый плащ!

Посмотрев на юношу, аль-Мустафа проговорил:

– Дай мне твою одежду.

И тот отдал ее и остался наг в палящий полдень. Тогда аль-Мустафа сказал голосом, схожим с бегом молодого коня:

Только нагие живут без забот. Только простодушные мчатся, оседлав ветер. И только тот, кто тысячу раз собьется с пути, найдет дорогу к родному дому.

Ангелы устали от лукавцев. Еще вчера один из них сказал мне: «Мы создали ад для тех, кто в гордыне своей тщится затмить всех своим блеском. Что как не огонь спалит сверкающую личину, явив таимое под нею естество?»

– Но создав ад, вы создали дьяволов, чтобы им править, – возразил я. На что ангел ответствовал: «Нет, адом правят те, перед кем огонь отступает».

Мудрый ангел! Он знает пути людей и полулюдей. Он один из серафимов, что являются на выручку пророкам, когда тех искушают лукавцы. Он и смеется, и плачет вместе с пророками.

Мои друзья и моряки, только нагие живут без забот. Только без кормила можно бороздить просторы величайшего моря. Лишь тот, кто погружен в непроглядный мрак ночи, проснется с зарею, и лишь тот, кто спит под снегом вместе с корнями, дождется весны.

Ибо вы подобны корням и, как они, просты, хотя земля наделила вас мудростью. И безмолвны, хотя в ваших нерожденных ветвях звучит хор всех четырех ветров.

Вы хрупки и безвидны, и все же вы даете начало и роще исполинских дубов, и тонким узорам ив на фоне неба.

И снова говорю вам: вы лишь корни между темной землей и скользящими небесами. Часто я видел, как вы тянетесь к свету, чтобы плясать вместе с ним, но видел также, как вы стыдитесь. Все корни стыдливы. Они таили свои сердца так долго, что не знают, что с ними теперь делать.

Но Май придет. Май – дева, не знающая покоя, и она станет матерью холмам и долам.

Один из тех троих, что служили во Храме, просил его:

– Учитель, научи нас, чтобы наши слова, подобно твоему слову, стали для народа песнопением и фимиамом.

И аль-Мустафа сказал в ответ:

– Вы вознесетесь выше своих слов, но пусть ваш путь останется ритмом и благоуханием – ритмом для любящих и всех возлюбленных и благоуханием для тех, кто поселится в саду.

И вы вознесетесь выше своих слов к вершине, на которую падает звездная пыль, и прострете руки, чтобы они наполнились. Затем ляжете и уснете, словно белый птенец в белом гнезде, и увидите во сне вашу будущность, так же как белые фиалки видят сны о весне.

А потом спуститесь много глубже своих слов. И будете искать потерянные первоистоки и станете потаенной пещерой, где отдаются отзвучьем слабые голоса глубин, неслышные вам ныне.

Вы спуститесь глубже своих слов и даже глубже всех звуков, к самому сердцу земли, и там будете наедине с Тем, кто также ступает по Млечному Пути.

Затем один из учеников попросил его:

– Учитель, скажи о бытии. Что значит быть? Аль-Мустафа долго с большой приязнью смотрел на него. Потом он поднялся и, отошедши от них, бродил в отдалении. Затем вернулся и сказал:

– В этом Саду покоятся мои отец и мать, погребенные руками живых, и здесь же покоятся прошлогодние семена, принесенные сюда на крыльях ветра. Тысячу раз будут погребать здесь моих родителей и тысячу раз ветер будет погребать семена; а через тысячу лет вы, я и эти цветы соберемся в этом Саду, как и сегодня, и мы пребудем, любящие жизнь, и мы пребудем, мечтающие о пространстве, и мы пребудем, возносящиеся к солнцу.