А. Красницкий - Дочь Рагуила

• Название: Дочь Рагуила
• Автор: А. Красницкий
• Издательство: Современник
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 1996
• ISBN: 5-270-01918-3

Роковая, преступная тайна лежит в основе трех увлекательных романов популярного русского писателя А. И. Красницкого (1866-1917).

У молодой купеческой дочери таинственным образом один за другим умирают перед свадьбой шесть ее женихов. Седьмой бросает вызов судьбе, решив разгадать эту тайну („Дочь Рагуила“).

Приподнять таинственную завесу, раскрыть все эти преступления помогает несравненный Мефодий Кобылкин, всеведущий и вездесущий, „ищейка по призванию“, как и англичанин Шерлок Холмс, француз Мегрэ, бельгиец Пуаро и другие знаменитые сыщики.

---

– Юрьевский? – вскрикнул Твердов.

– Он самый. Он и тревогу поднял.

– Скажите, что он за человек?

Кобылкин как-то особенно взглянул на своего собеседника и медленно произнес:

– А вы почему меня о нем спросили?

– Удивил он меня вчера… Бред его… Больной он.

– Ну, как я могу это сказать? Я не психиатр. Юрьевский – человек богатый, совершенно одинокий, живет в собственном особняке с двумя слугами, занимается какими-то таинственными науками. Может быть, учение браминов о нирване исследует, кто его там знает, а может, черной магией занимается. Только мне кажется, что свою крестницу он без ума любит… чуть ли не больше, чем следует. А вы напрасно его вчерашний спич бредом называете: смысл в нем есть, и большой.

– Вот и я то же самое вчера говорил, – заметил Николай Васильевич, – но мы отвлекаемся. Что же?

– Дальше-то что? Похоронили и пятого беднягу. Женихи от заколдованной девицы все разбежались. И в самом деле, какое их положение? Никому жизнь не надоела. За одну только честь побыть неделю-другую женихом – не супругом, хотя бы и незаконным, а только женихом – расплачиваться жизнью никто не будет. Цена высока, не по цене товар. Однако вот шестой-то все-таки нашелся. Хороший, добрый, сердечный юноша. Как я только узнал, возликовал. Ну, думаю, теперь ты, такой-сякой „изгнанник Неба и земли“, – а кто же, как не он, женихов Пастиной морил? – от меня не отвертишься. Посмотрим, чья возьмет! Как только Гардин покончил с Пастиным, стал женихом современной дочери Рагуила, я его, незаметно для него самого, самым бдительным надзором окружил. Самые смышленые, самые опытные из моих молодцов были к нему приставлены, за каждым его шагом смотрели, буквально глаз не спускали.

– Все-таки конец один и тот же.

– Увы, тот же, но с некоторой и очень характерной разницей. Неужели вы из моего рассказа не увидали ее?

– Представьте, нет. Что же?

– А то, что все предшественники бедного Гардина до свадьбы на тот свет отправлялись, а он – в день своего венчания. Те все дальше женихов не шли, а этот супругом умер. Стало быть, мой присмотр на что-нибудь и пригодился. Не будь его, Гардин умер бы раньше. Ну какое же тут совпадение случайностей!

Твердоd был поражен этим выводом.

– Но позвольте, ведь вы указываете этим, что совершались преступления?

– Ничего пока не знаю, – ответил Кобылкин, пожав плечами.

– Погодите! Ваши агенты зорко следили за каждым шагом покойного Гардина? Так? И когда, в какой момент окончился этот надзор?

– Он и не кончался. В кухмистерскую явился я сам, как вы изволите знать.

– И вы ничего подозрительного не заметили?

– Решительно ничего такого, что бросалось бы в глаза.

– Ничего не понимаю! До прибытия молодых к свадебному столу за Гардиным следили ваши агенты? Его смерть произошла в то самое время, когда наблюдали за ним вы? Да? Стало быть, то, что привело к смерти этого беднягу юношу, совершено уже после вступления его в зал этой кухмистерской?

– Все может быть, и ничего не может быть.

Этот ответ Кобылкина не на шутку рассердил Николая Васильевича.

– Но у вас-то есть какие-нибудь соображения, свои собственные выводы?

– Вот об этом позвольте мне умолчать до поры до времени, – улыбнулся Кобылкин.

– Тогда о какой же моей помощи вы, черт возьми, говорили? – вспылил Твердов. – Чего вы от меня хотите?

– Да немногого, черт возьми: я хочу, чтобы вы явились Товием для современной дочери Рагуила, другими словами, хочу, чтобы вы посватались за Веру Пастину-Гардину и стали ее женихом. Только и всего.

Твердов опешил, услыхав слова Кобылкина.

– Как это стать ее женихом? – с заметным недоумением спросил он, взглядывая на Мефодия Кирилловича.

– Очень просто, – было ответом. – Явитесь к Пастиным, поухаживайте за молоденькой несчастной вдовушкой и потом предложите ей руку и сердце.

– Но ведь это значит, что я должен жениться на ней?

– А уже это как хотите, мой молодой друг, – с улыбкой проговорил Кобылкин. – Отчего же и не честным пирком да за свадебку? Оба вы – люди молодые, красивые, чем же друг другу не пара? Очень рад буду, если поженитесь…

– Вы изволите насмехаться надо мною, господин Кобылкин! – резко проговорил Твердов. – Я принимаю ваши слова как насмешку.

– И напрасно. Я говорю совершенно серьезно.

– Не могу этому верить. Вы только что битый час рассказывали мне всякие ужасы, от которых у нервного человека волосы должны были бы дыбом встать, а теперь сами же предлагаете мне сознательно разделить участь этих несчастных Середина, Антонова, Маркова и моего бедного приятеля Гардина. Что же это, как не насмешка?

– Да нисколько же, добрейший мой Николай Васильевич, – заговорил Кобылкин, и его голос вдруг стал таким кротким, что прямо проникал в душу собеседника. – Прежде чем прийти с подобным, сам я это понимаю, неожиданным предложением, мне необходимо было добыть о вас кое-какие сведения. И вот я узнал, что вы – смелый и решительный человек. Чего же мне лучшего желать? Вы, при малейшем желании со своей стороны, легко поможете мне открыть тайну, непроницаемой завесой окружающую шесть весьма печальных случаев. Неужели вам самому не улыбается перспектива проникнуть в непроглядную тьму этой тайны, побороться с таинственным незнакомцем, изображающим в данном случае „изгнанника Неба и земли“? Неужели, наконец, вы откажете молоденькому, ни в чем не повинному существу, этой бедняжке Вере Петровне, в своей помощи? Ведь ясно, что кто-то чрезвычайно могущественный препятствует ей познать великое счастье жены и матери. Вот этого таинственного «кого-то» я должен найти, а найти его я могу только с помощью вас или кого-нибудь другого, равного вам по положению. Женитесь вы на Вере Петровне или нет, – а отчего бы и не жениться? – это ваше личное дело, я же предлагаю вам только одно: стать ее женихом, то есть, другими словами, искусственно создать ту обстановку, в которой совершались все события, рассказанные мною вам в течение битого часа. Я ведь нарочно так подробно говорил вам о них и даже разоткровенничался по поводу бедного Гардина. Припомните, я рассказал вам, что за Гардиным был учрежден внимательнейший тайный надзор, и только благодаря ему, бедному молодому человеку удалось обвенчаться с этой злополучной бедняжкой. Но покойный юноша даже и не знал об этом надзоре. При всей моей опытности на этот раз я попал впросак. Я думал, что раз Исайя возликовал, преследования судьбы – будем пока так называть эту таинственную силу, которая мешает Пастиной стать женою, – кончены. Ан нет! Оказывается, что таинственный «кто-то» именно этого и не хочет. Ведь не погиб же Гардин сегодня, когда он стал бы фактическим супругом Пастиной, а погиб вчера, когда эта бедняжка Вера хотя и изменила свою фамилию, но фактически осталась барышней Пастиной. Вот тут уже для меня является маленькая, крохотная задоринка. Я не мог предложить Гардину так вот, как предлагаю вам, стать своим помощником, союзником в деле раскрытия этой тайны: для этого бедняга не был достаточно образован. Вы же – совсем другое дело.

– Очень благодарен вам за такое мнение о моей незначительной особе, – иронически улыбаясь, перебил Мефодия Кирилловича Твердов, – но все-таки, откровенно сознаюсь, я предпочитаю свое теперешнее положение той нирване, в которую погрузился Евгений Степанович.

– Вот видите, вы о нирване-то помните, а меня дослушать не хотите! Уж пожалейте старика: выслушайте до конца. Я уже сказал о надзоре за Гардиным. Теперь несомненно, что были многие обстоятельства, которые, в силу самого положения действующих лиц, остались незаметными для наблюдавших, а для самого наблюдаемого являлись совершенно естественными и потому не привлекали к себе его внимания. Между тем именно эти обстоятельства и привели к столь печальному исходу, свидетелями которого мы все были вчера. Не скрою от вас, я начинаю уже подозревать. Я уже вижу не кое-что, а даже многое в кромешной тьме этой тайны. Только не могу же я действовать без проверки. Мало ли что мне во сне приснится! Вот я и хотел бы, чтобы вы явились поверочным фактором того, до чего я дошел путем некоторых соображений. Согласитесь вы – и с этого же мгновения, ради вашей безопасности, над вами будет установлен надзор, еще более бдительный, чем над бедным Гардиным. Вы же в свою очередь будете внимательно и зорко наблюдать за всем, что будет происходить в период вашего жениховства, и будете сообщать свои наблюдения мне. Понимаете?

– Да, – ответил Твердов. – Но почему ваше внимание остановилось на мне? Ведь у вас есть люди опытные, более меня наблюдательные.

– Вы хотите сказать, отчего я не откомандирую к Вере Петровне в качестве жениха кого-либо из своих помощников? Да по двум соображениям. Очевидно, наш противник очень могуществен; он легко узнает общественное положение подобного нового жениха, и будет действовать по-другому, сообразно именно с этим обстоятельством. То же общественное положение помешает тому или другому моему молодцу войти в дом Пастиных. Положим, роль жениха, я уверен, будет сыграна великолепно, но каково будет положение девушки, ее родителей, родных, знакомых, когда, в конце концов, так или иначе исполнив свою роль, жених откланяется, заявляя, что все эти тайные свидания, робкие поцелуи, нежные записочки, – а без них и прочего какое уж жениховство, – были не следствием какого-либо сердечного чувства, а просто-напросто исполнялись по предписанию начальства. Что, сердечнейший, скажете?