Юлия Власова - Каллиграфия

• Название: Каллиграфия
• Автор: Юлия Власова
• Жанр: Прочие приключения

История об идеальной, платонической любви, написанная с расчетом на тех, кому опостыли романы, возвышающие страсть

---

— История японской каллиграфии восходит к той эпохе, когда в страну пришли иероглифы из Китая, — повествовал Кристиан, наблюдая, как сосредоточенно Джулия переписывает столбцы из свитка. Этот потрепанный свиток, принадлежавший некогда династии Тан, выудила из закромов Аризу Кей.

Синьор Кимура с гордостью отмечал, как далеко его ученица продвинулась в искусстве письма, однако, казалось, Джулию его похвалы ничуть не трогали. Она обзавелась тем щитом равнодушия, каким время от времени прикрывался он сам, дабы не выдать своего истинного душевного состояния. Кристиан судил по себе: под восковой маской прячут чувства. Прячут замыслы и намерения. И только блеск в глазах способен выдать, каковы эти намерения…

— Принято считать, что до этого времени японцы своей письменности не имели. Периодически, однако, во времена подъёма национального самосознания в Новой Японии, в эпоху Мэйдзи и перед Второй мировой войной появлялись теории о существовании доиероглифической письменности, напоминавшей руническое письмо. Но подтверждения они не получили. Иероглифы попали в Японию через Корейский полуостров. Их проникновение началось в I–II веках нашей эры, однако достоверно говорить об использовании японцами иероглифов в качестве средства письма можно начиная с середины VI — начала VII веков.

Джулия кивала, делая вид, что слушает. Но, уж конечно, ее занимало другое. Кристиан всё бы отдал за то, чтобы проникнуть в ее мысли. Она никогда не была такой скрытной, она срывалась по пустякам, злилась, когда кисточка выскальзывала у нее из рук, а по временам вымещала гнев на рисовой бумаге. Теперь же ее словно подменили. Где та живость характера? Куда испарилась прежняя раздражительность? Положительно, если б она ничего не замышляла, это бы означало, что ее околдовали.

— Началом современной каллиграфии можно считать конец эпохи Тайсё, когда видные каллиграфы начали объединяться и создавать разные общества, проводившие большие выставки не реже раза в год. Одним из первых и самым известным было Нихон Сёдо Сакусинкай. С него некоторые исследователи начинают отсчёт каллиграфии нового времени. И сейчас он ежегодно собирает у себя дома деятелей искусства, дабы приобщить их к своему мастерству. Не правда ли, замечательно?

— Да-да, — проронила Венто.

— Джулия! — воззвал Кристиан. — Джулия, — сказал он чуть мягче, — очнись! Сёдо умер в прошлом веке. Я нарочно переврал, чтобы тебя проверить.

Она вздрогнула и посмотрела на него расширенными глазами.

— Признаться, я чувствую себя третьим лишним, помехой, тогда как ты, похоже, испытываешь потребность побыть наедине со своими мыслями. Ты как будто меня дичишься. В тебе произошла какая-то перемена…

— Она вам не по нраву? — наивно спросила девушка, откладывая кисть. — Что ж, тогда мы квиты. Ваша линия поведения меня также не устраивает. Вы корите меня за сучок, а бревна в своем глазу не видите.

— Объяснись, — потребовал тот, всё больше хмурясь.

— Очень просто. Почему вас гнетет присутствие детей в саду? Почему вы избегаете их общества? Почему вести о Клеопатре, которую мы, кстати, приютили в общежитии, вас тяготят? (И вы даже не пытаетесь этого скрыть!) Сознайтесь, вам не дает покоя чувство вины?

— Ты меня подозреваешь, не так ли? — ответил Кристиан вопросом на вопрос, догадавшись, куда она клонит. — Полагаешь, что я замешан в зверских преступлениях? Так вот, должен тебя разочаровать. Я чист, как утренние небеса.

— Но солнце часто восходит в дымке, — пробормотала Джулия.

— А тревожусь я из-за тебя не на пустом месте, — продолжал синьор Кимура, обретя равновесие. — Со слов директора мне стало известно, что кое-кого (не будем перечислять поименно) тянет отнюдь не на безобидные приключения. Разыскивать гнездо мафии — это вам не в кошки-мышки играть. Это огромный риск!

Она вспыхнула, после чего медленно произнесла:

— А ведь не так давно вы сулили мне поддержку…

— Я был глуп и многого не предвидел, зато предвижу теперь.

— Вы опоздали. Я не отступлюсь, — сказала Джулия, складывая руки на груди. — И вам, хотите вы того или нет, придется принять участие в нашей игре, — ультимативно заявила она.

— Эка дерзость! — возмутился Кимура. — Но здесь ты права. Без меня вы сядете в лужу.

— Постарайтесь лучше сами не ударить лицом в грязь, — сказала она и вышла, невзирая на его протестующий жест.

Вскоре, тем же вечером, судьба снова свела их вместе, уже в лаборатории биофизики. Джулия вела себя на редкость непоследовательно и портила опыт за опытом. Конфронтация в саду, вопреки чаяниям Кристиана, не привела к какому бы то ни было утешительному результату, и он по-прежнему числился у нее черном списке. Они готовили реакционные среды плечом к плечу и не сказали друг другу ни слова. Отчаянные попытки Кристиана расположить ее к себе потерпели полный провал. Что уж говорить, если даже его ничтожная просьба передать флакончик с индикатором была воспринята в штыки!

— Очень жаль, что Вам так опротивело мое общество, — сказал он после затяжной бури молчания. — Но в нашем распоряжении, увы, всего один ламинар-бокс, одна раковина для мытья посуды и девять квадратных метров. Поэтому, если Вы желаете закончить эксперимент сегодня, Вам придется потерпеть мое присутствие.

— Да, увы, — подчеркнуто надменно отозвалась Джулия. — Наука требует жертв.

— Чтобы облегчить Ваши страдания, отныне и впредь я буду держаться от Вас на расстоянии вытянутой руки, — пообещал Кристиан.

— Что ж, прекрасно! — последовал вызывающий ответ.

— Однако это нисколько не умаляет моей роли в миссии по обезвреживанию работорговцев.

— О, нисколько! — сухо подтвердила Джулия и, увеличив напор воды, с превеликим тщанием принялась оттирать грязь с чашки Петри.

Некоторое время спустя синьор Кимура вновь засвидетельствовал свое почтение ноутбуку, не опасаясь быть застигнутым врасплох, поскольку директор лично поручил ему охранять «комнату артефактов», торжественно передал ключ и успокоил тем самым свою совесть. Деви никогда не отличался нюхом на предательства, оттого старика можно было легко обвести вокруг пальца. Он не мог распознать в человеке худого, пока тот сам не обнаруживал какой-либо порочной своей наклонности. И этим активно пользовались. Двух лазутчиков, предшественников Кристиана, выявили лишь благодаря проницательности заместителя, Туоно, который обладал чересчур живым умом и поистине бесценной способностью «видеть» людей. Тот факт, что он до сих пор не вывел на чистую воду синьора-в-черном, можно было бы объяснить разве что милостью фортуны.

«Так-так, посмотрим… Новое указание от Морриса и два письма от Люси, — Кимура кликнул по первому сообщению. — Что же хочет от меня Дезастро, это ходячее бедствие? Ага, копии каких-то документов… С этим я разберусь. Чертежи новейших разработок? Ну, за мной не заржавеет. Странно, но с некоторых пор я стал воспринимать свою работу на два фронта как нечто недостойное и подлое. Нет, право, мне нужен отдых, хороший отпуск эдак на полгода, чтобы раз и навсегда определиться, на чьей я стороне.

А что слышно от Люси? На Крите бархатный сезон, волна туристов отхлынула. Море еще теплое, а солнце греет уже не так, как летом. Ха! Она пишет о шопинге, каких-то глупых скидках и распродажах, хотя прекрасно знает, как я этого не люблю.

Трижды каталась на яхте? Что ж, очень рад за тебя, Люси. А это что? — он развернул второе ее сообщение. — Ты поражена коллекцией награбленных самоцветов? По-твоему, один только блеск рубина или берилла оправдывает жестокость Морриса? Сейчас я не могу с тобой согласиться, дорогая Люси. Ни один камень не сияет так, как сияют глаза Джулии Венто в свете вечерних огней … А радужка глаз Клеопатры, африканки, спасенной из плена, и вовсе неповторимого оттенка. Ты спросишь, кто такая Джулия и отчего я упоминаю о ней лишь сейчас? Вредная, несносная девчонка, которая вечно себе на уме. По правде говоря, я не могу толком разобраться в своих чувствах к ней. Она приобретает всё большую власть надо мной, несмотря на то, что я ее учитель. Кажется, я уже и шагу ступить не могу без того, чтобы не подумать: а что скажет Джулия? Осудит ли она мой поступок? Одобрит ли?

Мне стыдно признаться (и делаю я это исключительно потому, что мы давние друзья), но я в растерянности. Раньше задания нашего шефа не шли вразрез с моей совестью, а теперь я стою перед дилеммой: продолжать ли шпионаж или же положить конец этому двуличию? К несчастью, в таких вопросах мы часто сами себе и советчики, и палачи».

Он выключил компьютер и провел пальцами по клавиатуре.

— Раз решился помогать Джулии, стало быть, ты на ее стороне, Кристиан. Тут и гадать нечего, — сказал он вполголоса. — Берегись, Моррис Дезастро! Отныне мы враги.