Вальтер Скотт - Обручённая

• Название: Обручённая
• Автор: Вальтер Скотт
• Издательство: Ладомир, Наука
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-86218-449-X

«Обручённая» — исторический роман Вальтера Скотта, посвященный временам правления Генриха II. Он был впервые опубликован в 1825 году и вместе с романом «Талисман» входит в цикл «Рассказы крестоносцев».

---

В тот день под знамя Гуенуина собрались лучшие воины Уэльса. Стрелы воинов из Гуэнтленда, почти столь же искусных лучников, как сами норманны, осыпали шлемы и доспехи норманнов; а воины из Дехеубарта, чьи копья славились своими остриями из закаленной стали, насквозь пробивали кирасы, оказавшиеся для их владельцев недостаточной защитой.

Напрасно лучники, составлявшие часть небольшого отряда Раймонда, стойкие йомены, владевшие своей землей на условиях воинской службы у Беренжера, посылали стрелу за стрелой в уязвимую мишень, какую представляло собой войско валлийцев. Каждая такая стрела, вероятно, несла смерть одному из них; но чтобы спасти конный отряд Беренжера, плотно окруженный врагами, их требовалось, по крайней мере, в двадцать раз больше. Разъяренные этим градом стрел, валлийцы отвечали на них стрелами собственных лучников, которые брали числом, если не могли брать уменьем, и были поддержаны множеством своих товарищей, метавших дротики и камни из пращей. Норманнские лучники, не раз пытавшиеся отвлечь противника от обреченной конницы Раймонда, вынуждены были оставить всякую надежду.

Их рыцарственный предводитель, с самого начала не надеясь ни на что, кроме почетной гибели, заботился лишь о том, чтобы вместе с ним погиб и Гуенуин, виновник этой войны. Прорубая себе путь между рядами бриттов, он старался не расходовать всех своих сил; расталкивая рядовых валлийцев своим боевым конем, он предоставил их мечам своих соратников, а сам, испустив боевой клич, ринулся вперед, к роковому знамени Гуенуина, возле которого стоял и он сам, сочетая обязанности искусного полководца и бесстрашного бойца. Зная по опыту поведение валлийского войска в бою, его внезапные приливы и отливы, Раймонд начал даже надеяться, что гибель или пленение князя и захват его знамени внесут смятение в ряды врагов и почти безнадежное положение еще может измениться. Воодушевляя своих воинов призывом и собственным примером, он, несмотря на сопротивление, пробивался вперед. Однако Гуенуин, окруженный самыми доблестными своими бойцами, оборонялся столь же упорно, сколь яростна была атака. Защищенные доспехами кони топтали валлийцев, неуязвимые всадники рубили их. Но теснимые, израненные валлийцы продолжали сражаться. Одни, вцепляясь в ноги норманнских коней, мешали им продвигаться; другие своими острыми пиками отыскивали щели в стальных доспехах или пытались стащить всадников с коней, обхватывая их руками или выбивая из седла топорами. И тем, кого им удавалось ссадить, не было пощады. Длинные, острые ножи валлийцев наносили им сотни ран, и лишь тогда бывали милосердны, когда первая оказывалась смертельной.

Бой длился уже более получаса, когда Беренжер, приблизившись на коне к знамени валлийцев на расстояние двух копий, оказался так близко от Гуенуина, что они смогли обрушить друг на друга град ругательств.

— Обернись, валлийский волк! — крикнул Беренжер. — И получай удар рыцарского меча! Раймонд Беренжер плюет на тебя и на твое знамя!

— Лживая норманнская каналья! — ответил Гуенуин, высоко занеся свою массивную булаву, уже окрашенную кровью. — Твоему железному шлему не защитить твой лживый язык, который я нынче же скормлю воронам!

Не говоря больше ничего, Раймонд послал своего коня прямо на князя, который также был готов к схватке. Они почти уже сошлись, когда один из валлийцев, обрекая себя на смерть подобно римлянам, сражавшимся против слонов Пирра, и не сумев пробить копьем броню Раймондова коня, кинулся под него и вонзил ему в брюхо свой длинный нож. Благородный конь взвился на дыбы и рухнул, раздавив под собой своего убийцу. Всадник упал; шлем его при падении расстегнулся, открыв благородные черты и седые волосы Раймонда. Он сделал несколько попыток выбраться из-под коня, но не успел и получил смертельную рану от руки Гуенуина, который, не колеблясь, сразил своей булавой противника, прежде чем тот встал на ноги.

В продолжение всего кровавого боя Деннис Морольт шаг за шагом и удар за ударом повторял путь своего господина. Казалось, будто обоими их телами движет единый порыв. Деннис то приберегал свои силы, то пускал их в ход, как это делал его рыцарь. Он был рядом с ним и в роковой миг. Когда Раймонд Беренжер бросился навстречу вождю валлийцев, его отважный оруженосец рванулся к вражескому знамени и попытался вырвать его у гиганта валлийца, которому оно было вверено. Даже во время этой яростной схватки Деннис Морольт почти не спускал глаз со своего господина; увидя его гибель, он и сам мгновенно обессилел, и валлийский воин без труда заколол его.

Бритты одержали полную победу. Воины Раймонда Беренжера, потеряв своего военачальника, готовы были бежать или сдаваться. Однако бежать было невозможно, ибо их окружили слишком тесно; а в жестоких войнах, которые бритты вели на своих границах, пленные не могли надеяться на пощаду. Немногие воины, которым посчастливилось выйти живыми из боя, не вернулись в замок, а разбежались кто куда, разнося жителям Марки весть о поражении и гибели славного Раймонда Беренжера.

Лучники погибшего рыцаря, до тех пор меньше участвовавшие в битве, которую вела прежде всего конница, сделались, в свою очередь, главной мишенью неприятеля. Увидя, как вся их орда хлынула на них с ревом, точно волны моря, лучники оставили склон холма, который так стойко обороняли, и, сохраняя некий порядок, начали отступать к замку, что было для них единственным способом спастись. Их легкие на ногу противники попытались обогнать их и в узкой лощине, ведшей к замку, и преградить им путь. Но хладнокровие английских лучников, привычных к самым тяжелым испытаниям, не изменило им и на этот раз. Одни из них, вооружившись мечами и алебардами, выбивали валлийцев из лощины; другие, то отступая, то останавливаясь и оборачиваясь к своим преследователям, обменивались с ними стрелами, причем обе стороны несли немалые потери.

Наконец, оставив на поле битвы более двух третей своих доблестных товарищей, йомены достигли места, сравнительно для них безопасного, ибо туда уже долетали стрелы и метательные снаряды со стен замка. И действительно, град крупных камней и тяжелых стрел из арбалетов остановил валлийцев. Те, кто командовал ими, отвели беспорядочную толпу на равнину, где их соотечественники с громкими ликующими криками собирали на поле битвы всевозможную добычу; а другие, пылая мстительной злобой, увечили тела убитых норманнов, позоря этим и собственную отвагу, и дело, за которое они сражались, — свободу родного края. Дикие вопли, какими сопровождалось это омерзительное варварство, вселяли ужас в малочисленных защитников замка, но вместе с тем укрепляли их решимость защищаться до последнего человека, лишь бы не оказаться в руках столь жестокого врага.[5]

Глава V

И в замок тогда отступил барон,

В замок Барнард барон отступил тогда.

Взять внешние стены было легко,

И граф их взял без труда.

Те стены, из камня и кирпича,

Рассыпались по земле,

Но долго шла битва у внутренних стен,

Высеченных в скале.

Перси. Сокровища древней поэзии

Неудачный исход боя вскоре сделался очевиден тем, кто в тревоге наблюдал его со сторожевых башен замка Печальный Дозор, который в тот день как нельзя более заслуживал свое название. Священник с трудом поборол собственное волнение, чтобы сдерживать отчаяние женщин, которые были ему поручены. К их сетованиям присоединились и другие — женщины, дети и немощные старики — родственники тех, кто сейчас вел безнадежную борьбу. Весь этот беспомощный народ был, ради его безопасности, допущен в замок. Теперь все они толпились на стенах замка, откуда отец Альдрованд пытался их увести, ибо присутствие женщин на крепостных стенах вместо вооруженных воинов могло еще более ободрить нападавших. Он убеждал леди Эвелину подать пример этим несчастным людям, не желавшим ничего слушать.

Сохраняя в горе, или по крайней мере пытаясь сохранять, самообладание, какое предписывалось моралью тех времен — ибо рыцарству не чужда была философия стоиков, — Эвелина отвечала ему голосом, дрожавшим, несмотря на все ее усилия:

— Вы правы, отец мой, женщинам не на что больше здесь смотреть. Рыцарская доблесть была убита, когда вон тот белый султан склонился на залитую кровью землю. Идемте, девушки, турнир окончен, остается только молиться!

В голосе ее звучало отчаяние. Она поднялась, желая стать во главе уходивших, но пошатнулась и упала бы, если бы священник не поддержал ее. Скрыв лицо мантией и словно устыдясь проявлений горя, которые не сумела сдержать, ибо из-под складок мантии слышались рыдания и тихие стоны, она позволила отцу Альдрованду увести ее.

— Наше золото, — сказал он, — стало медью, серебро сором, а мудрость неразумием. Такова воля Того, Кто опровергает советы мудрейших. Поспешим же в часовню, леди Эвелина! Вместо тщетных сетований помолимся Богу и святым Его. Да отвратят они от нас гнев свой и спасут хотя бы остатки нашего войска от хищных волков…