Сбоник - Антология восточно–христианской богословской мысли, Том I

• Название: Антология восточно–христианской богословской мысли, Том I
• Автор: Сбоник
• Издательство: «Никея» — РХГА
• Жанр: Религия
• Год: 2009

Антология представляет собой первое в России издание, в котором сведены под одну обложку сочинения православных и «еретиков», охватывающие почти полтора тысячелетия. Многие тексты, вошедшие в Антологию, на русский язык переведены впервые, а сопровождающие их статьи написаны с учетом последних достижений современной патрологической науки.

В первый том вошли сочинения более чем двадцати пяти авторов II‑VI вв. Проблематика тома охватывает полемику с гностицизмом, формирование основ церковного вероучения, оригенизм, триадологические и христологические споры, формирование христианской антропологии и другие вопросы, ключевые для понимания мира восточно–христианского богословия и культуры.

Антология восточно-христианской богословской мысли. Ортодоксия и гетеродоксия. В 2-х т. / Под науч. ред. Г. И. Беневича и  Д. С. Бирюкова; сост. Г. И. Беневич. – М., СПб.: «Никея»-РХГА, 2009. (Smaragdos Philocalias; Византийская философия: т. 4-5)

Исходный Djvu - http://mirknig.com

---

9. А будучи нерожденным, по доказанному выше, [Бог] никогда не допустит рождения, так чтобы рожденному сообщить собственное естество, и избежит всякого сравнения[719] и общения с рожденным[720]. Ибо, если бы кто‑либо захотел, чтобы эта сущность была общей с другим, или чтобы она передавалась кому‑то другому, он бы вводил это либо через разделение и отделение, либо через сравнение. Но что бы из этого мы не предположили, такое учение было бы странно, а скорей нечестиво[721]. Ибо если бы [Бог] разделился или отделился [Сам от Себя][722], Он бы уже не был нерожденным, став через разделение тем, кем не был прежде[723]. Но тогда бы Он уже не был бы нетленным, ибо разделение разрушает нетление. Если же Он допустил бы сравнение с другим, то сравнение было бы не по несообщаемым [свойствам], но общность достигалась бы по [одному и тому же] достоинству сущности, а если так, то и имени. Так что по необходимости те, кого одолевает это слово или кто хочет сохранить именование несообщаемым, должны вместе с тем сохранить и несообщаемость сущности; или же, если попытаются [помыслить это] через передачу [сущности], то [необходимо], чтобы была передача и имени, как и сущности. Если только именем одно превосходнее, а другое — ниже [его], то станет для них препятствием расточительность, доставляющая другой части недостающую благодать, в то время как словесное различие [тоже] не окажется достаточным (если они употребляют именования в строгом смысле). Если же логическое рассуждение принуждает сообщить одно и то же именование, то пусть они сообщат также [Сыну] и великую честь, и равенство [Отцу], поскольку не найти места для превосходства [Отца в отношении Сына][724].

10. Ибо, конечно, не скажем, что у обоих общая сущность и только по порядку и по преимуществу!, относящемуся ко] времени, один — первый, а другой — второй. Ибо должна у имеющих превосходство предсуществовать и причина превосходства. А с сущностью Божией не сопрягается ни время, ни век, ни порядок. Ибо порядок вторичен в отношении того, кто его учреждает; но ничего из того, что в Боге, не учреждается другим. Время же есть какое‑то качественно определимое движение звезд; звезды же получили бытие позднее не только нерожденной сущности и всего умного [мира], но и после первых тел[725]. А о веках нужно ли говорить, когда Писание ясно возвещает, что Бог существует прежде веков (Пс. 54, 20)[726], и общие рассуждения о том же свидетельствуют? Ибо не только нечестиво, но и совершенно нелепо со стороны тех, кто признал Единого Нерожденного, говорить, что что‑то существует прежде Него или сосуществует с Ним. Ибо если бы что‑либо существовало прежде, то это бы по справедливости и называлось нерожденным, а не вторым; а если бы сосуществовало, общностью существования одного с другим отнималось бы от [Бога] и то, что Он один, и то, что Нерожденный, так как вместе с сущностью совводилось бы некое распределение или ограничение между этими двумя [т. е. Отцом и Сыном], или же сложение и, кроме того, — причина сложения.

11. Но невозможно, чтобы было что‑нибудь в сущности Божией, например, вид или объем, или количество, потому что Бог совершенно свободен от сложности. Если же ничего из этого и подобного этому не соединено с Божией сущностью, и даже непозволительно думать, чтобы когда‑либо с ней соединилось, то на каком еще основании дозволено будет нерожденное уподоблять рожденному? Потому что подобие или сравнение, или общение по сущности не оставит места никакому превосходству или различию, но явно произведет равенство, а вместе с равенством покажет, что уподобляемое или сравниваемое — нерождено. Никто же не безумен и не смел в нечестии до такой степени, чтобы назвать Сына равным Отцу, когда Сам Господь говорит ясными словами: «Отец Мой», пославший Меня, «более Меня» (Ин. 14, 28)[727], или же объединить одно с другим оба эти именования, тогда как каждое несет в себе свой смысл и не допускает общности с другим. Ибо либо Он Нерожденный и не Сын, либо Сын и не Нерожденный. Но оставив многие другие доводы в пользу того, что Бог всяческих один нерожден и несравним, достаточным для доказательства считаю и сказанное.

2. Сын — порождение и творение

12. А чтобы показать, что есть один Сын, ведь Он — Единородный, я мог бы представить речения святых, возвещающие, что Сын есть порождение (γέννημα) и творение (ποίημα)[728], самим различием наименований указывающие на различие сущности [Отца и Сына], и таким образом избавился бы от [дальнейших] забот и трудов[729]. Но из‑за тех, кто понимает рождение по–плотски и претыкается об омонимию[730], необходимо также сказать кратко и об этом. Итак, по учению Писаний, мы говорим, что Сын — порождение, разумея под этим, что сущность не есть что‑нибудь одно, а означаемое именем — что‑нибудь другое, отличное от нее, но что означается именем, то и есть сама ипостась[731], ибо название по самой истине соответствует сущности. Эта сущность Сына, не существовавшая прежде своего составления, рождена; впрочем, рождена прежде всех по воле БогаОтца[732].

13. Если же это высказывание покажется дерзким, пусть сам рассмотрит, верно оно или ложно. Ведь если — первое, то дерзновение будет безупречным, по его же суждению, поскольку ничто истинное, сказанное вовремя и в [должной] мере, не подлежит порицанию. Если же — ложно, то, конечно, необходимо, чтобы истиной почиталось противоположное этим взглядам, то есть то, что Сын был рожден, когда Он уже существовал, что не только странно или нечестиво, но нелепее всего, что можно предположить; ибо для чего существующему рождение, если только он не изменяется во что‑то другое, согласно природе тел одушевленных и неодушевленных, о чем можно было бы правильно сказать, что они становятся, поскольку, будучи тем, что они есть, они не те, чем становятся. Ведь и семя не человек, и камень — не дом, но они становятся — один человеком, а другой — домом. Если же благочестивее всего на свете сравнивать с этими случаями рождение Сына, то — [при том что] каждое из них [т. е. семя и камень] становится тем, чем оно не было изначально — какое нужно лекарство тому, кто утверждает, что Сын был рожден, когда Он уже существовал?[733] Ибо если Он был прежде Своего рождения, то был нерожден.

14. Однако издавна уже прекрасно исповедуется, что нет никакого иного нерожденного, кроме Бога. Итак, либо они изменяют это исповедание, вводя еще одного нерожденного, или, если они все же придерживаются его, пусть откажутся говорить, что Сын был рожден тогда, когда уже был, поскольку именование Сына порождением никоим образом не согласуется с нерожденностью. Ибо иначе произошло бы полное смешение слов и вещей: притом что одна сущность и есть и называется нерожденной, вводилась тем же определением [т. е. «нерожденный»] сверх этого еще иная сущность, которая бы называлась «рожденной». Так что, согласно им, Сын бы именовался «нерожденным», а Отец — «не рождающий» (если бы Сын не был рожден).

Разве что кто‑то, по пословице, желая излечить зло — злом, меньшее — большим[734], помыслит происхождение посредством приращения или изменения, не поразмыслив хорошо и над этим, вдобавок ко всему предыдущему; ведь если что‑то прирастает, то прирастает через прибавление чего‑то внешнего. Откуда же возьмется это добавляемое, если мы не предположим [существование чего‑то] другого? Но если так, необходимо примыслить много существ, и притом нерожденных, для восполнения одного. Но если приращение происходит из ничего, то, что лучше, исповедать, что все не–сущее порождается по воле приводящего [в бытие Бога] или сказать, что [эта] сущность составлена из сущего и не–сущего? А если бы оно изменилось, то поскольку нет того, во что бы оно изменилось, то по необходимости изменение произошло бы в не–сущее. И разве это не нелепость, если не нечестие — говорить, что сущее изменилось в несущее?[735] Однако необходимо отбросить эту полную нелепицу, если не сказать — безумие, и придерживаться с рассудительностью истины.

15. Но люди, ответственные за эти и еще более многочисленные нелепицы, забыли о себе; [это] не нас следует осуждать за дерзость, а их самих обвинить в нечестии. Мы же, держась доказанного и в прежние времена святыми, и теперь нами, и находя, что ни Божия сущность не допускает ни рождения (как нерожденная), ни разделения [в Себе], ни разделения [на части] (как нетленная), и не существует ничего другого, что могло бы служить подлежащим[736] для рождения Сына, говорим, что Сын родился не бывши прежде, при этом сущность Единородного мы не делаем общей с теми вещами, которые из небытия пришли в бытие, ибо не–сущее не есть сущность[737].

На основании же воли Сотворившего[738] мы определяем различие [между Единородным] и всеми остальными [тварями] и отдаем Ему столько превосходства, сколько необходимо иметь Творцу пред Своими тварями. Все ведь было сотворено «через Него» (ср.: Ин. 1, 3), мы это исповедуем согласно с блаженным [апостолом] Иоанном, поскольку Его зиждительная сила была порождена свыше тогда же, когда и Он, так что Он стал Богом Единородным в отношении всего, что было сотворено после Него и через Него. Один ведь, будучи рожден и сотворен силою Нерожденного, Он стал совершеннейшим служителем для [исполнения] всякого созидания и воли Отца[739].