Сборник - Антология восточно–христианской богословской мысли, Том II

• Название: Антология восточно–христианской богословской мысли, Том II
• Автор: Сборник
• Издательство: «Никея» — РХГА
• Жанр: Религия
• Год: 2009

Антология представляет собой первое в России издание, в котором сведены под одну обложку сочинения православных и «еретиков», охватывающие почти полтора тысячелетия. Многие тексты, вошедшие в Антологию, на русский язык переведены впервые, а сопровождающие их статьи написаны с учетом последних достижений современной патрологической науки.

Во второй том вошли сочинения более чем тридцати авторов VI-XV вв. Проблематика тома охватывает богословско-философские системы, возникшие в данный период, восприятие христианскими авторами неоплатонизма и споры с языческой философией, полемику с монофизитством, тритеизмом, оригенизмом и монофелитством, споры об иконопочитании, полемику с латинянами и латиномудроствующими, споры об универсалиях, паламитские споры, некоторые вопросы евхаристического богословия и другие темы, ключевые для понимания мира восточно-христианского богословия, философии и культуры.

Антология восточно-христианской богословской мысли. Ортодоксия и гетеродоксия. В 2-х т. / Под науч. ред. Г. И. Беневича и Д. С. Бирюкова; сост. Г. И. Беневич. – М., СПб.: «Никея»-РХГА, 2009. (Smaragdos Philocalias; Византийская философия: т. 4-5)

Исходный Djvu - http://mirknig.com

---

Но что говорит и евангелист Лука? «И приим хлеб, хвалу воздав преломи» (Лк. 22, 19). Вот и Лука тоже говорит, что Христос взял хлеб, а не опреснок. Ибо время опресноков еще не пришло в четверток, поелику в тот четверток луна совершала тринадцатый день, и опресноков не было, так как время отъятия квасного хлеба еще не настало, потому что закон предписывал, чтобы опресноки были в пятнадцатый день луны, а в четырнадцатый день только закала–ем был агнец. Посему–то четырнадцатый день луны закон именует пасхою, а пятнадцатый называет первым днем опресноков и субботою. И так не было опресноков в тот четверток, поелику луна совершала в оный только тринадцатый день, а составлять опресноки был торжественный обычай в пятнадцатый день луны, как и агнца закалать в четырнадцатый день, в который и заклан был Христос, «Агнец Божий, вземляй грехи мира» (Ин. 1,29). Если же Христос заклан и распят был в четырнадцатый день луны — в пяток, а праздник опресноков был в субботу, то когда Он ел опресноки и когда предал Апостолам, чтобы они делали тоже в Новом Завете? Вы говорите, что совершать опресноки предали вам апостолы — так разве после воскресения из мертвых Господь установил опресноки? Не видите ли, как ясно самое дело вас изобличает?

После таких доказательств, имеете ли вы что противу нас представить? Ясно показано, что Вечеря случилась прежде праздника пасхи, а опресноки есть прежде пасхи закон воспрещал. Впрочем, для совершеннейшего доказательства вышесказанного учения я предложу тебе и другую главу того же евангелиста, в которой утверждается то же, как ты и сам признаешься, ибо известно, что Евангелия как у нас, так и у вас одни и те же, без всякого изменения. «Сия рек Иисус возмутися духом, и свидетельствова, и рече: аминь аминь глаголю вам, яко един от вас предаст Мя. Сзирахуся убо между собою ученицы, недоумеющеся, о ком глаголет. Бе же един от ученик Его возлежа на лоне Иисусове, его же любляше Иисус. Поману же сему Симон Петр вопросити, кто бы был, о немже глаголет. Нападь же той на перси Иисусовы, глагола Ему: Господи, кто есть? Отвеща Иисус: той есть, ему же Аз омочив хлеб подам. И омоч хлеб, даде Иуде Симонову Искариотскому. И по хлебе тогда вниде в он сатана. Глагола убо ему Иисус: еже твориши, сотвори скоро. Сего же никтоже разуме от возлежащих, к чесому рече ему. Нецыи же мняху, понеже ковчежец имяше Иуда, яко глаголет ему Иисус: купи, еже требуем на праздник» (Ин. 13, 21–29). Если, по евангелисту, это было так, то не ясно ли и для слепого, что Вечеря была прежде законной пасхи? Ибо слова: «Нецыи же мняху, понеже ковчежец имяше Иуда, яко глаголет ему Иисус: купи, еже требуем на праздник», ясно показывают время, когда Господь вечерял с учениками. И потому то, что сказано у других евангелистов, не должно тебя нимало затруднять или приводить в сомнение о времени вечери, например у Матфея: «В первый день опресночный приступиша ученицы ко Иисусу, глаголюще Ему: где хощеши уготоваем Ти ясти пасху?» (Мф. 26, 17). Или у Марка: «И в первый день опресноков, егда пасху жряху, глаголаша Ему ученицы Его: где хощеши, шедше уготоваем, да яси пасху» (Мк. 14, 12). Или, наконец, у Луки: «Прииде же день опресноков, в онеже подоба–ше жрети пасху: и посла Петра и Иоанна, рек: шедша уготовайта нам пасху, да ямы» (Лк. 22, 7–8). Сии слова трех евангелистов нимало не противоречат, или не разногласят с оною речью евангелиста Иоанна: «Прежде праздника пасхи» и проч. Ибо в первом дне опресноков Божественные Евангелия дают нам разуметь десятый день первого месяца, как бы некоторое предпразднество пасхи вместе с следующими тремя днями, 11–м, 12–м и 13–м, как в Книге Исхода написано: «Рече Господь к Моисею: месяц сей вам начало месяцей, первый будет вам в месяцех лета. Рцы ко всему сонму сынов Израилевых, глаголя: в десятый месяца сего да возмет кийждо овча по домом отечеств, кийждо овча по дому; и немного ниже: и будет вам соблюдено даже до четвертагонадесять дне месяца сего» (Исх. 12, 1–3; 6). Ибо как у нас Великая Седмица есть как бы приготовление и предпразднество святого страдания и воскресения из мертвых Господа и Спаса нашего Иисуса Христа, так и у евреев, по закону и обычаю, оные четыре дни были некоторым предуготовлением к законной пасхе.

Другие евангелисты, скончавшиеся прежде, не дожили до евангельской проповеди Иоанна Богослова, а он, гораздо долее их живший, видел их писания и при конце жизни своей, на острове Патмосе, по вдохновению свыше написал в царствование Домициана святое свое Евангелие, в котором многие места, другими евангелистами или темно изложенные, или совсем опущенные, как например, чудо о Лазаре, время Вечери и другие некоторые частью пополнил, частью объяснил, раскрыл и громогласно возвестил. Перестаньте же, прошу ради Бога, противоречить столь очевидной истине; и что мы, сыны Церкви, имеем повеление делать, то же делайте и вы, последуя четырем священным патриархам, поелику голос многих имеет преимущество, а один есть ничто: «Блази два паче единаго» (Екк. 4, 9); но где четыре тому же последуют единогласно и единомысленно, там кто усомнится, что Бог — между ними, как и Христос говорит: «Идеже бо еста два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреде их» (Мф. 18,20)?

Итак, умоляю, да соединимся духовно и да возжелаем лучше любить братию, нежели себя. Ибо вкушать или приносить опресноки мы не научены ни от Христа, ни от апостолов, когда ни Сам Христос даже в день страдания своего, как мы выше сказали, не достиг до времени ядения опресноков, ибо они еще не были приготовлены иудеями, ни апостолы не предали нам того, чего они сами не приняли, ибо по вечери, говорят евангелисты, Спаситель в хлебе преподал таинство Нового Завета, и сказал: «Желанием возжелех сию пасху ясти с вами», то есть, когда приближался час Его страдания. <…>

Никифор Влеммид, Григорий Кипрский и др. Вопрос об исхождении Святого Духа (Г. И. Беневич)

Никифор Влеммид — пожалуй, самый выдающийся богослов и ученый того периода византийской истории, когда после захвата Константинополя крестоносцами в 1204 г. православная империя продолжала свое существование в отдельных государствах, из которых самым значительным было Никейское царство.

Никифор родился в 1197 г. в Константинополе, его отец принадлежал к высшему классу и занимался медициной[1301]. После захвата Константинополя латинянами семья Влеммида перебралась в Ви–финию. Родители сумели дать с детства проявлявшему усердие в учебе Никифору хорошее образование, особенно он преуспевал во врачебном искусстве. Однако посгепенно интерес* юноши сдвигались в сторону математики, физики, логики и философии[1302];

он стал изучать эти науки у известного тогда учителя Птохопро–дрома, но более всего он занимался самообразованием и уже тогда стал известен императору своей образованностью и умом. Наконец, освоив мирские науки, Никифор обратился к изучению Св. Писания и поселился в монастыре в области Скамандра. В 1223 г. Никифор появился в Никее, где познакомился с патриархом Германом (1222—1240 гг.), близким сотрудником которого он стал. Однако, желая уединенной аскетической жизни, он удалился из Никеи, подвизаясь сначала в монастыре на горе Латр, близ Милета, а в 1233 г. стал иноком в одном из монастырей Ефесской архиепископии; здесь же он начинал писать богословские сочинения экзегетического характера.

Тогда же Никифор впервые принял участие в богословских диспутах с латинянами. В 1234 г. в Никею прибыли легаты папы Григория IX Гуго и Петр из ордена братьев Проповедников, а также Аймо и Радульф из ордена братьев Миноритов. Собеседования длились четыре месяца, их предметом было учение об исхождении Святого Духа и вопрос об опресноках. После того как бывший прежде главным богословом с православной стороны ипат философов Димитрий Карик, некогда учитель Влеммида, не справившись с аргументами латинян, бежал, Никифор стал главным православным полемистом против латинского учения о Fitioque. 11 мая диспуты с латинянами закончились подтверждением полного отличия в учениях и взаимными анафемами.

Между тем Никифор в возрасте 38 лет в 1235 г. принял монашеский постриг, а вскоре в храме Ап. Иоанна Богослова был рукоположен в иеромонаха. Затем он предпринял паломничество в Иерусалим, а по возвращении поселился в монастыре Св. Григория Чудотворца (игуменом которого он вскоре стал); там же по поручению императора Иоанна Ватацы Никифор организовал и возглавил философскую школу. Среди его первых учеников был Георгий Акрополит — будущий церковный историк, выдающийся ученый и общественный деятель (впрочем, запятнавший себя впоследствии подписанием Лионской унии). По поручению императора Никифор с научной целью предпринял путешествие, собирая по всей территории бывшей империи замечательные богословские и научные сочинения. В 1240 г. император поручил Влеммиду воспитание своего сына, будущего императора Феодора Ласкариса. Несколько раз Никифор уклонялся от предлагаемых ему епископских кафедр, в том числе и от патриаршей, предпочитая всему монашескую жизнь и ученые занятия.