Виктор Пшеничников - Восемь минут тревоги

• Название: Восемь минут тревоги
• Автор: Виктор Пшеничников
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1990
• ISBN: 5-203-00742-X

Офицер В. Пшеничников окончил Литературный институт имени А. М. Горького. В его сборник «Восемь минут тревоги» вошли повести и рассказы — новые произведения писателя, большинство из которых посвящены воинам-пограничникам.

---

— А ты чего туда забрался? Тебе, что, Лагунцов приказал?

Шофер, Миша Пресняк, сдвинул ноги в сторону, посмотрел из темноты на дочку начальника заставы, улыбнулся:

— Нет, Лагунцов не приказывал. Я сам. Лошадка вот моя расковалась. Надо подковать, а то далеко на ней не ускачешь.

Оленька с сомнением хмыкнула, подождала, пока Пресняк довернул последний болт и выбрался наружу.

Была она в голубеньком клетчатом пальто, желтой вязаной шапочке с помпоном, от холода то и дело шмыгала носиком.

Миша Пресняк протянул к ней испачканные соляркой руки, широко растопырил пальцы.

— Дай-ка я тебе нос закрашу, а то отмерзнет, чем будешь дышать?

Оленька прикрыла нос варежкой, замотала головой — помпон на длинном витом шнуре перекатывался у нее с плеча на плечо, словно юркий цыпленок. Пресняк засмеялся, сухо-насухо вытер руки ветошью, сказал:

— Зима скоро, Оленька. Жалко лета?

— Жалко, — согласилась Оля. — Летом солнышко и тепло.

— А хочешь, я отыщу для тебя лето? Хочешь?

Пресняк оглянулся на окна канцелярии, как бы покрытые мутной слюдой, но ни начальника заставы Лагунцова, ни замполита за ними не разглядел. Отворотил гладкий голыш у чисто подметенной дорожки, извлек из ямки бледно-зеленый росток, протянул травинку Оле.

— И солнышко можно попросить, чтобы выглянуло. Только очень-очень попросить.

Оля запрокинула голову, постояла так, пока не занемела шея, но солнце ниоткуда не показалось. Небо по-прежнему было серым, словно его заштриховали простым карандашом, и жидкий дымок из кухонной трубы над казармой даже отдаленно не напоминал летние веселые облачка, перебегавшие от одного края неба к другому.

Лето ей запомнилось по одному дню.

Оля еще спала, когда отец ушел на службу… В душной канцелярии нечем было дышать, воздух стоял, не колеблясь. Лагунцов распахнул окно.

Стояла удивительная тишина. Слышно было, как басом, словно тяжеловесный бомбардировщик, гудел шмель, карабкался по металлической сетке на дверях солдатской кухни, откуда вытягивало на улицу сладкий запах компота из сухофруктов. За штакетным забором, заглушая въедливый, далеко разносящийся визг циркулярной пилы в рабочем поселке, пиликали свою скрипучую песню кузнечики. Издалека, от леса, доносило редкий, ленивый стук желны, словно там, в чащобе, ленивый плотник вбивал гвозди.

Сморенные усталостью, спали в казарме вернувшиеся из наряда пограничники; высунув языки, дремали в вольерах служебные собаки. Ни одна из них даже не подняла головы, когда через дворик прошел связист Кислов, отправившийся на проверку линии связи. Бодрствовал, обозревая окрестность в мощный бинокль, часовой на вышке перед заставой, да в глубине казармы слышался невнятный телефонный разговор дежурного с пограничными нарядами.

Лагунцов с силой потянулся, отложил в сторону план охраны границы, над которым только что закончил работу. Позвонил домой, жене, спросил:

— Лена, чего Ольгу дома держишь? Пусть погуляет, если позавтракала.

В трубке отдаленно послышалось:

— Оленька, иди, доченька, погуляй. Ирочку тоже позови. День-то какой хороший.

Лагунцов положил трубку на рычаг. С Иришкой, дочерью замполита, Ольга не очень дружила, но других детей, ее ровесниц, не только на заставе, но и в ближайших трех километрах не было, так что выбирать не приходилось Вместе играли, но часто ссорились. Оленька говорила, что Иришка задается и важничает. Тоже еще, усмехнулся на ее слова Лагунцов, уже и свое мнение имеет.

Вскоре под окнами раздался знакомый топоток, но в канцелярию дочь не зашла, хотя в какую-то минуту Лагунцову и захотелось увидеть Ольгу рядом, просто увидеть и погладить ее по льняным волосам. Но Ольга выросла на границе и, несмотря на малый возраст, хорошо усвоила, что застава — не дом, что тут свои, взрослые порядки.

Ирочка тянула за собой пластмассовый кузовок на колесах, видимо, снятый с игрушечного грузовика, осторожно выбирала место, куда шагнуть, чтобы не оступиться. Оленька уже выгребала из карманов стреляные автоматные гильзы, ставила их донышками вниз на пятнистый асфальт и нетерпеливо оглядывалась на подругу.

Лагунцов еще немного понаблюдал за ними, но дело не ждало, и он вернулся к работе. Вновь поднял голову, когда услышал тонкий Олин голос:

— Застава, смирно! Шагом марш!

На асфальте желтели выстроенные наподобие солдатского строя автоматные гильзы, одна — немного впереди. Иришка тоже пыталась поставить рядом с первой гильзой свою, по Оля отводила руку, сердито выговаривала:

— Я начальник заставы, я командую, а ты песню пей строевую, чтобы погромче, и всем весело будет. Поняла?

Она так и сказала — «пей» вместо «пой», и Лагунцов от души рассмеялся.

Иришка не сдавалась, ей тоже хотелось покомандовать латунным строем, хотя бы недолго, но Оля неожиданно заупрямилась, не пустила, и пока она прикрывала ладонями свое металлическое подразделение, гильзы попадали, смешались. А обе девочки заплакали.

На шум из казармы вышел дежурный сержант, неумело хмурясь, спросил, в чем дело, быстро соорудил из гильз два одинаковых квадрата, и девочки сразу успокоились, как ни в чем не бывало продолжили игру.

«В город их свозить, что ли? — задумался Лагунцов. — В зоопарк. Зверей бы хоть посмотрели, мартышек там: разных да птиц. В городе зоопарк отличный. Некогда все, некогда…»

А рука уже потянулась к трубке, и дежурный немедленно соединил его с домом.

— Ленок, — сказал Лагунцов жене, — ты бы в город съездила, что ли? Ребятам бы зоопарк показала. А то они живут у нас, как в лесу. Да и сама бы прогулялась, купила что нужно. Как ты? После обеда Завьялов поедет в политотдел, заодно и подбросит. Вечером с ним же и вернетесь…

Вечером Ольга и за ужином, и в постели все рассказывала и не могла дорассказать, какая толстая шкура у бегемота, что зебра похожа на пограничный шлагбаум у КПП[1], а павлин подарил бы ей свое красивое перо, только оно ему самому нужно, жалко, а то бы отдал… И все перескакивала с одного на другое, торопилась, а глаза у нее горели как угольки…

Такой это был удивительный день.

А потом откуда ни возьмись навалились дожди, у пограничников даже не успевала высыхать одежда, хотя котельную затопили и батареи были огненными, и ни Олю, ни Иришку гулять не пускали, а когда дожди кончились, сменившись сырыми туманами, все вокруг стало серым и похолодало. И даже Миша Пресняк, которого Оля сразу полюбила, потому что он тогда отвозил их в зоопарк и рассказывал про разных зверей и животных, — даже он не мог вернуть лето, потому что оно кончилось, совсем кончилось. И травинок зеленых сейчас не должно быть, им давно пора спать, набирать силы к весне.

Оля положила стебелек обратно в ямку, перекатила в нее камень. Ей хотелось поговорить с Мишей о чем-нибудь еще, но Пресняк куда-то торопился. И тогда она открыла ему самую главную свою тайну. Прижав палец к губам, Оля сообщила тихонько:

— А меня папа обещал взять с собой на границу и увезти далеко-далеко. На стык.

Миша Пресняк не порадовался вместе с ней, как ожидала Оля, только сказал:

— На стык сейчас не проедешь. Там все водой залило и мостик накрыло. Будем делать дренаж.

Олю царапнуло по сердцу неведомое слово «дренаж» и она больше не захотела говорить с Пресняком. А он стоял, молча смотрел ей вслед и думал, что по многим участкам границы сейчас и впрямь не проедешь, хорошо хоть остаются тыловые дороги, а иначе нарядам добираться на службу хоть вплавь…

Его окликнул дежурный: вызывал начальник заставы.

— Машина готова? — спросил капитан Лагунцов шофера.

— Так точно. Работает как часы.

— Хорошо. Будьте готовы, с утра поедем в отряд. Заправьтесь в дорогу.

— Есть! — Пресняк козырнул и вышел.

А Лагунцов еще долго сидел в канцелярии, одну за одной курил едкие «беломорины» и все думал, думал о предстоящем разговоре с начальником отряда, — разговоре, в первую очередь нужного ему, Лагунцову… Спать он пошел, когда настенные часы в форме парусника показывали четверть первого…

ДОРОГА ДОМОЙ

Совещание начальников застав прошло оперативно, но у Лагунцова в отряде накопилось немало дел, так что домой, на заставу, он возвращался под вечер.

В низинах по обе стороны от дороги уже копился туман, воровато тек вдоль шоссе. В невидимую щель под брезент крытого газика со свистом втягивался воздух — холодный, остро пахнущий сыростью и болотом. Жидкий поток машин с противотуманными подслеповатыми фарами почти беззвучно скользил по шоссе навстречу, не отвлекая Лагунцова от мыслей.

Молчал и Пресняк, по-своему понимавший озабоченность капитана. Уже за городом, когда позади остались трамваи и померк непривычно яркий свет жилых домов и витрин, он, не глядя, протянул начальнику заставы два пирожка в промасленной бумаге. Как знал, что за всеми делами в отряде капитан наверняка забудет про обед, заранее купил пирожки в солдатской чайной.