Сергей Голицын - Записки беспогонника

• Название: Записки беспогонника
• Автор: Сергей Голицын
• Издательство: Русскiй Мiръ
• Жанр: О войне
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-89577-123-5

Писатель, князь Сергей Голицын (1909–1989) хорошо известен замечательными произведениями для детей, а его книга «Сказание о Русской земле» многократно переиздавалась и входит в школьную программу. Предлагаемые читателю «Записки беспогонника», последнее творение Сергея Михайловича, — книга о Великой Отечественной войне. Автор, военный топограф, прошел огненными тропами от Коврова до поверженного рейхстага. Написана искренне, великолепным русским языком, с любовью к друзьям и сослуживцам. Широкий кругозор, наблюдательность, талант рассказчика обеспечат мемуарам, на наш взгляд, самое достойное место в отечественной литературе «о доблестях, о подвигах, о славе».

---

Проехали еще час, миновали город Сычевку и еще через сколько-то километров свернули с большака и остановились в небольшой деревеньке.

— Сюда, сюда, Сергей Михайлович!

Это говорил наш геолог Сергей Григорьевич Овсеенко. Вместе с ним подошли две неизвестные мне полногрудые девицы в синих штанах. Он повел меня к себе на квартиру. Оставив там чемодан, я пошел вместе с ним на болотистый ручеек умываться. Оставшись в одних трусах, я долго не мог отмыть дорожную пыль.

— Сергей Григорьевич, а где линия Сталина?

— А вот она. — И он показал на свежевырытый двухметровой глубины ров, тянувшийся по склону овражка. — Только предупреждаю, сию канаву так называть не принято.

— И больше ничего нет? — спросил я с дрожью в голосе.

— Говорят, еще сзади на горе будут строить доты, — ответил он и добавил: — Если только успеют.

У меня сердце упало. Линия Мажино, линия Зигфрида, линия Маннергейма… Ну, а Сталинская должна быть самой неприступной. А тут просто канава.

Только много позднее, путем расспросов, мне удалось восстановить историю того грандиозного предприятия, когда в то лето сотни и сотни тысяч людей, а может быть, и миллионы, были переброшены на запад и поставлены с лопатами и кирками на всем протяжении от Балтийского моря до Черного — по Нарве, Великой, Мете, Вазузе, Днепру. Фабрики, заводы, школы, техникумы, вузы, учреждения с директорами, начальниками и рабочими, наконец, заключенные, наконец, местное население — все должны были «строить линию Сталина». В ней видели спасение. Об эту канаву, как о бетонную стену, должно было разбиться вражеское нашествие.

Наша фортификационная наука тогда была очень слаба. Только два года спустя у нас поняли, что противотанковые рвы, требующие колоссальных затрат труда, в сущности бесполезны, а грандиозные железобетонные доты, видимые за 8 километров, представляли из себя мышеловку.

Копали неистово по 14 часов в день, 50 минут работы, 10 — отдыха. И так с 4 утра до 8 вечера с перерывом на обед. Только в первой пятилетке я видел такой беззаветный энтузиазм. Под палящим солнцем, полураздетые, бронзовые люди, из коих многие никогда не держали в руках лопату, копали, копали, грызли лопатами жирную, твердую землю. Раз — нога нажимала, два — нажимала сильнее, три — комок земли поддевался штыком лопаты, четыре — комок сильным броском летел в сторону.

Копали не только мужчины и юноши, но больше женщины и девушки, копали, позабыв о своих туалетах, о желании нравиться.

Я любовался красивыми движениями бронзовых тел. Да, любовался, потому что копали у меня под окном, а я сам сидел сложа руки. И все наши геологи только делали вид, что занимаются чем-то важным.

Именно Главгидрострою НКВД было поручено организовать строительство «линии Сталина» на Западном фронте.

Прибыли предприятия и учреждения из разных городов, но больше всего из Москвы. Все приехали со своим оборудованием. В Сычевский район попали строительные организации: Промстрой, Финстрой, Кинострой, Курортострой. Еще хорошо, что некоторые прибыли с топорами и пилами, а то привезли бетономешалки, ленточные транспортеры, подъемники, требовавшие электроэнергии, которой почти нигде не было. Некоторые тресты привезли кровельное железо, кисти и краски. Всех перещеголял Сантехмонтаж, доставивший на оборонительные рубежи раковины, унитазы и писсуары. (Историк, возможно, усомнится, но я сам видел эти предметы своими глазами.)

Все это барахло сваливалось в колхозные сараи, а людям вручали лопаты, только лопаты.

Нет, не одни мы бездельничали. Беззаветных тружеников возглавляло всевозможное начальство: уполномоченные, особоуполномоченные, культурники, агитаторы, политработники, комиссары и всякие другие главнюки. Много было всяких штабов, и во всех этих штабах сидело бесчисленное множество евреев. Я нигде не видел такого огромного количества собранных вместе представителей «избранного народа».

Штабы размещались все больше в школах, и сыны Израиля сидели, втиснутые за парты, или расхаживали вдоль рвов с полевыми сумками, или разъезжали на автомашинах. Толстые, тонкие, рыжие, черные, кудрявые, лысые, они увидели на оборонительных рубежах некое тихое пристанище.

Над районами главенствовало Пятое Управление (Сычевское). Таких управлений на Западном фронте было около 10. Они подчинялись Главному Управлению Оборонительных работ Главгидростроя НКВД, штаб которого находился в Гжатске. Там среди начальства было много чекистов и на 50 % евреев. Все эти начальники подписывали бумаги, разъезжали на автомашинах, звонили по телефонам, давали грозные указания, приказания и директивы.

Наша геологическая партия была Гидростроевская, поэтому на лопату нас не поставили, а велели обслуживать строительство оборонительных рубежей. Но вначале никто не знал, в чем должно состоять это обслуживание. Никаких указаний и приказаний нам не дали.

И Николай Владимирович, скрывая от нас таинственное нечто, в сущности, скрывал от нас пустоту. Целый месяц он не знал, в чем должна состоять работа геологической партии, когда враг каждый день мог нагрянуть.

Девушки в синих штанах с деловым видом ходили по трассе, зарисовывали выходы коренных пород, отмечали обвалы. Бурмастера превратились в носильщиков, таскали следом за девушками рюкзаки с образцами пород. Потом геологи, гидрогеологи и старший геолог писали пространные пояснительные записки о флювиогляциальных и аллювиальных отложениях, о верхнем и среднем карбоне и о всякой прочей премудрости, которая никому не была нужна и которую никто не читал.

И мне с моими геодезическими инструментами тем более делать было нечего.

Возвращаюсь к своему прибытию в деревушку Лентьево Сычевского района. Вот что мне рассказал наш геолог Сергей Григорьевич Овсеенко:

— От нашей прежней бурпартии остались лишь два геолога — он и Синяков Николай Петрович, да несколько бурмастеров и коллекторов, все остальные были направлены куда-то в другой район. Зато к нам влилось несколько работников треста Спецгео во главе со старшим геологом Лущихиным Николаем Николаевичем. Их-то как раз и назвал Сашка «крокодилами».

Отличительным признаком всех их — мужчин и женщин — служили синие штаны — источник массы трагикомических недоразумений с местными жителями. Крокодилов постоянно принимали за немецких парашютистов, которых тогда искали везде и всюду.

В отсутствие Николая Владимировича Лущихин сделался начальником. Тогда партия помещалась возле Андреевского.

Вдруг прилетела весть: немцы высадили танковый десант и приближаются.

В распоряжении Лущихина имелся один грузовик, на который можно было посадить всех работников бурпартии. Но Лущихин поступил иначе: он погрузил только работников Спецгео — их было 9 человек, их личные вещи, лабораторное оборудование, продукты, и тайком от бурмастеров и коллекторов выехал за 40 км в тыл, в Лентьево, посадив по дороге возвращающихся с работы Овсеенко и Синякова. Впоследствии оба они горько раскаивались, что согласились присоединиться к беглецам.

В этот-то момент и прибыл в Андреевское Николай Владимирович со всеми нами, и мы встретили Сашку, шедшего искать убежавших крокодилов.

К счастью, танковый десант оказался уткой, отражением слухов о Ярцевском десанте, случившемся за 120 км от Андреевского. Районные власти вернулись и приступили к своим служебным обязанностям.

Николай Владимирович немедленно послал машину за брошенными людьми и за вещами Овсеенко и Синякова. Решено было остановиться в Лентьеве, так как в Андреевском делать было нечего. Впрочем, и в Лентьеве тоже приходилось выдумывать работу.

А что, если бы на самом деле немцы выкинули десант? Тогда людей попросту предали бы в руки врагов.

На следующее утро Николай Владимирович повел меня представлять Лущихину.

— Подождите на крыльце, — сказал он, входя в дом, где помещались спецгеовцы. Сквозь открытое окно я увидел полную комнату людей в синих штанах и вдруг услышал резкий гнусавый голос:

— Когда мне понадобится топограф, я позову.

Николай Владимирович вышел на крыльцо и сказал мне:

— Вы пока свободны.

Вот так так! В Главгидрострое в разные времена я имел дело с тремя старшими геологами — А. А. Федотовым, С. Г. Соколовым и В. В. Сахаровым. Все трое были высококультурные, живые, порядочные люди, были просто старшими товарищами. А этот каков? Даже видеть меня не пожелал. Я очень обиделся.

Несколько дней я валялся на сеновале, сквозь решетку наблюдая, как в ста шагах от меня копают противотанковый ров. Мое невольное безделье рядом с таким беззаветным и тяжким трудом крайне меня удручало. Синяков и Овсеенко с утра уходили на геологическую съемку, а три цементатора, приехавшие одновременно со мной, тоже ничего не делали.

Ежедневно в 6 вечера мы вчетвером отправлялись за сводками Информбюро в соседнюю деревню Свиноройку, где помещался штаб участка.