Цзэн Пу - Цветы в море зла

• Название: Цветы в море зла
• Автор: Цзэн Пу
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1990
• ISBN: 5-280-00940-7

Цзэн Пу (1871—1935) — видный китайский романист, переводчик, издатель. Роман «Цветы в море зла» (1905) — многоплановое повествование об «образованном» китайском обществе второй половины XIX века. Автор обличает реакционные порядки в стране, излагает идеи реформаторов, рисует сцены освободительного движения в сопредельных Китаю странах.

---

Когда какой-нибудь отрывок пьесы приходился им по душе, они точно так же, как мужчины, вынимали из карманов красные конверты с деньгами и приказывали служанкам бросать их на сцену. Из-за кулис тотчас появлялся слуга, который кланялся и кричал: «Благодарим такую-то госпожу или такую-то барышню за подарок!» Некоторые актеры посмышленее даже сами поднимались в ложу с изъявлениями признательности. Светские львицы вовсю заигрывали с ними. «Я немало видела спектаклей на званых обедах в столице, — подумала про себя Цайюнь, — но на театральное представление маньчжуров попала впервые. Оказывается, это очень интересно! Здесь, пожалуй, веселятся не менее свободно, чем на балах и ужинах в Париже и Берлине!»

Когда человеку что-нибудь нравится, время для него мчится словно быстрая упряжка. Цайюнь посмотрела больше десяти коротких пьес и не заметила, как стемнело. Тут сердце ее беспокойно забилось: она опасалась, что Цзинь Вэньцин будет ворчать, если она поздно вернется. И дело заключалось вовсе не в том, что она была излишне робкой и осторожной, — просто после событий с Афу муж покорил ее своей мягкостью. Цайюнь в конце концов умела ценить доброту, и хотя ей было очень приятно любоваться представлением, угрызения совести взяли свое. Поднявшись, она стала прощаться с Пятой красавицей, но та схватила ее за руку и снова усадила на стул.

— Почему вы торопитесь, госпожа Цзинь? — спросила она, улыбаясь. — И не думайте уходить! Самой лучшей пьесы еще не показывали!

— Я уже достаточно посмотрела сегодня, — попробовала возразить Цайюнь. — Вряд ли покажут что-нибудь еще более прекрасное.

— Неужели вы не слышали о пьесе «Белая отмель» с участием Суня Третьего? — воскликнула Пятая красавица. — Это его коронная роль. Успеете домой! Чего торопиться?

Видно, было суждено произойти этой пагубной встрече, так как Цайюнь сразу же безвольно опустилась на стул! Через мгновение загремели гонги и барабаны, в партере раздались восторженные возгласы, и на сцене, откинув расшитую дверную занавеску, появился Сунь Третий, одетый Одиннадцатым господином. На голове у него красовалась белая войлочная шляпа с завернутыми кверху полями, а на плечах — серебристый военный халат, унизанный жемчугом. Поддерживая рукой белую палку с двумя кисточками по краям, изображавшую коромысло с поклажей, он вышел к освещенной яркими огнями рампе. На его овальном, пышущем здоровьем лице лежал отпечаток смелости и ума, живые, чуть раскосые глаза бросали во все стороны пламенные взоры… Прямой нос, длинные брови, алые губы, из-под которых выглядывал ровный ряд белых зубов… Словом, на сцене вдруг появился молодой, красивый, гордый герой, образ которого живет в сердце каждой женщины. У легкомысленной Цайюнь помутилось в глазах, сердце ее неудержимо застучало: то, что она увидела, подавляло разом и миниатюрность Афу, и мужественность Вальдерзее.

Никто не мог предполагать, что Сунь Третий со сцены также искоса поглядывает на Цайюнь. Он не знал, откуда эта женщина, но чувствовал себя словно Чжан Цзюньжуй, встретивший Инъин[330]. Душа его парила в эмпиреях, а глаза были прикованы к ложе. Их взгляды несколько раз сливались в поток, и поток этот был полон огня.

Однако Сунь Третий не только не забыл при этом своей роли, а напротив, принялся играть с еще большим усердием. Когда по ходу действия ему надлежало сразиться, он выскочил на авансцену и со словами: «Способность подавлять гнев и молчать — отличительные черты благородного человека, но тот, кто видит, как убивают другого и не приходит на помощь, просто подлец!» — сорвал с себя шляпу и швырнул в сторону. С умыслом или нечаянно, но только он бросил ее слишком сильно, и шляпа, словно зная, куда ей нужно лететь, упала прямехонько в ложу, на грудь Цайюнь.

В зале поднялся оживленный шум, среди которого можно было уловить и недовольные и одобрительные возгласы. Гуань Цин несколько смутился и громко приказал позвать к себе хозяина труппы. Что касается Цайюнь, то она сделала вид, будто ничего не произошло. Она лишь бросила шляпу назад Суню Третьему и пленительно ему улыбнулась. Сунь поймал шляпу, покраснел и поклонился Цайюнь. Зрители давно забыли про пьесу и тысячами глаз жадно наблюдали за настоящим спектаклем, который разыгрывался перед ними. Гуань Цин послал к Цайюнь слугу с извинениями и пообещал после представления сурово наказать Суня Третьего.

— Пусть ваш господин ни в коем случае не утруждает себя! — поспешно ответила Цайюнь. — Актер сделал это нечаянно и ничуть меня не ушиб.

Пятая красавица с улыбкой поддержала ее:

— Разумеется! Госпожа Цзинь женщина светская, привыкшая бывать во дворцах. Она не из тех девиц, которые, кроме соевого творога, ничего не ели и вечно всего стесняются. Посмотри, с каким достоинством она себя держит: никому из нас не угнаться за ней! Скажи отцу, чтобы он не ругал актера. Пусть после спектакля Сунь Третий сам придет сюда и попросит извинения у госпожи Цзинь. Вот и все! — Она обернулась к Цайюнь и понимающе прищурила глаза. — Вы согласны?

Цайюнь кивнула.

Вскоре слуга действительно вернулся, ведя за собой Суня Третьего. Актер приблизился к перилам ложи и, с улыбкой глядя на Цайюнь, отвесил почтительный поклон.

— Прошу госпожу извинить меня за неосторожность! — проговорил он.

Цайюнь едва не бросилась к нему, чтобы удержать от поклона, однако поборола себя и, чуть приподнявшись со стула, кинула на него томный взгляд.

— Пустяки!..

Они произнесли всего лишь по одной ничего не значащей фразе, но взгляды, которыми они обменялись, были ярче и выразительней тысячи слов.

Такова была история знакомства Цайюнь с Сунем Третьим. Вспыхнувшее чувство все крепло, поэтому Цайюнь с Пятой красавицей прорывалась на все частные спектакли, где бы они ни устраивались: в ресторане, храме или в доме какой-нибудь знатной особы. Молодая женщина постоянно искала случая встретиться с Сунем Третьим, и они стали неразлучны, точно склеенные лаком. Тайком от Пятой красавицы Цайюнь подкупила своего возницу и несколько раз назначала Суню Третьему свидания в иностранной гостинице Восточного посольского переулка. Но этого ей показалось недостаточно для полного наслаждения, и тогда она сняла на Косой улице домик. До болезни Цзинь Вэньцина любовники столь страстно предавались здесь своим утехам, что о них повсюду пошли сплетни. Наконец слухи достигли ушей Цзиня, и этот почтенный лауреат, прогремевший как в Китае, так и за его пределами, в полном смысле слова умер от ярости.

Смерть Цзинь Вэньцина чрезвычайно обрадовала Суня Третьего. Он решил, что отныне Цайюнь будет принадлежать только ему. «Все равно семья Цзиней не потерпит ее в своем доме, — размышлял он. — Да и Цайюнь не захочет хранить верность умершему супругу. Самое большее, на что она способна, — для отвода глаз просидеть дома первые семь недель или в крайнем случае сто дней, а потом она непременно выпрыгнет из своей золоченой клетки и найдет себе другого хозяина. Кем же может быть этот новый хозяин, кроме меня?»

Больше всего Суня Третьего прельщало то обстоятельство, что Цайюнь была безусловно женщиной необыкновенной. Кроме того, в течение десяти с лишним лет она была любимой наложницей Цзинь Вэньцина, ездила вместе с ним в Европу под видом жены посланника и, по сведениям Суня Третьего, имела кое-какие сбережения. Даже если ее капитал состоит исключительно из украшений и драгоценностей, его вполне хватит на целую жизнь!

Сейчас Сунь мечтал только об одном: увидеться с Цайюнь и пустить в ход все свое искусство обольщения. Он твердо знал, что несмотря на исключительную любовь, которой окружал наложницу Цзинь Вэньцин, она часто чувствовала себя неудовлетворенной — потому лишь, что не была законной женой! А известно, что человек, добывший себе чин с помощью подкупа — даже если он дослужится до губернатора, — по-прежнему завидует нищему академику, который шел честным путем.

Сунь Третий решил воспользоваться этим уязвимым местом Цайюнь. О том, что он женат, можно и умолчать — достаточно пообещать законный брак и изо всех сил угождать ей. Цайюнь почувствует, что он любит ее, готов ради нее на все, и наверняка попадется на крючок. Когда же она войдет к нему в дом, распоряжаться будет уже он. Таким образом, и красотка и денежки окажутся в его руках!

Актер таял от радости, но тут в голову ему пришла мысль, которая заставила его тревожно прошептать:

— Погоди! Не спеши радоваться! Цайюнь не новорожденный цыпленок, а умная, хитрая вдова, немало повидавшая на своем веку. Разве может соблазнить ее перспектива законного брака со скоморохом? Кроме того, Цзинь Вэньцин знал толк в любви: трудно предположить, чтобы он не мог удовлетворить ее желаний, и все-таки она повсюду рыскала, словно пакостливая кошка. Сейчас она вроде бы сильно увлечена мной, но, откровенно говоря, я для нее, как для всякой распутной женщины, всего лишь очередной лакомый кусочек, который она кладет себе в рот после приевшегося домашнего обеда!