Ричард Матесон - Корабль смерти, Стальной человек и другие самые невероятные истории

• Название: Корабль смерти, Стальной человек и другие самые невероятные истории
• Автор: Ричард Матесон
• Издательство: Эксмо : Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2011
• ISBN: 918-5-699-41148-9

Ричард Матесон отдал литературе пятьдесят лет, был удостоен самых престижных премий и приобрел репутацию «разрушителя жанров». В его произведениях самым невероятным образом соединились мистика, хоррор, фэнтези, фантастика и даже детектив. Его считает своим учителем «король ужасов» Стивен Кинг. По его рассказу «Дуэль» снял свой первый полнометражный фильм Стивен Спилберг. Культовый роман «Я — легенда» был экранизирован дважды и послужил образцом для писателей, разрабатывающих «вампирскую» тему.

Многие рассказы, вошедшие в этот том, впервые изданы на русском языке.

---

— Извини, — пробормотала она, и почему-то у Коллиера создалось впечатление, что обращается она не к нему.

Одним глотком Энн выпила остаток воды.

— Ты опять слишком много пьешь, — проговорил он. — Ты же знаешь, что сказал доктор Клейнман.

— Я… стараюсь. Но ничего не могу поделать. Я не в силах не есть соль, а из-за нее меня мучает жажда.

— Тебе нельзя столько пить, — произнес он холодно, — Это опасно для ребенка.

Она с тревогой смотрела, как ее собственное тело вдруг начало содрогаться. Руки соскользнули со стола и обхватили живот. Выражение ее лица заставило Дэвида кинуться на помощь.

— Что такое? — быстро спросил он.

— Не знаю. Ребенок толкается.

Он подался назад, мышцы расслабились.

— Это вполне нормально, — сказал он.

Они немного посидели молча. Энн ковырялась в тарелке. Один раз он заметил, что она машинально потянулась к солонке и, когда пальцы не нашли ее, в тревоге подняла глаза.

— Дэвид, — сказала она спустя несколько минут.

Он проглотил то, что успел дожевать.

— Что?

— Почему ты остался со мной?

Он не мог ответить.

— Потому что ты поверил мне?

— Я не знаю, Энн. Не знаю.

Слабая надежда, отражавшаяся на лице, померкла, и она опустила голову.

— А я-то думала, что, может быть… Раз ты все-таки остался…

Снова слезы. Она сидела, даже не стараясь смахнуть их, и капли медленно катились по щекам, иногда затекая в рот.

— О, Энн, — сказал он наполовину раздраженно, наполовину виновато.

Дэвид встал, чтобы подойти к ней. В этот момент по ее телу прошла еще более сильная судорога и ее лицо побелело. Она снова перестала плакать и почти сердито вытерла щеки руками.

— Я ничего не могу поделать, — произнесла она медленно и громко.

Не ему. Коллиер был уверен, что она обращается не к нему.

— С кем ты разговариваешь? — не выдержал он.

Он стоял, глядя на жену сверху вниз. Она казалась такой беспомощной, такой испуганной. Ему хотелось привлечь ее к себе, утешить. Ему хотелось…

Все еще сидя на месте, она прижалась к его груди, а он гладил ее каштановые волосы.

— Бедная девочка, — приговаривал он. — Бедная моя девочка.

— О, Дэвид, Дэвид, если бы только ты мне верил. Я отдала бы все, что угодно, чтобы ты поверил мне, все. Это невыносимо — видеть, как ты холоден со мной. Особенно когда я знаю, что не сделала ничего дурного.

Он стоял молча, говорил его внутренний голос: «Вероятность существует. Существует».

Казалось, Энн прочла его мысли: она взглянула на него, и в ее глазах загорелась надежда.

— Все, что угодно, Дэвид, все.

— Ты меня слышишь, Энн?

— Да.

Энн лежала на кушетке в кабинете профессора Мида, закрыв глаза. Мид забрал из пальцев Коллиера шприц и положил на стол. Сам сел на край стола, наблюдая в угрюмом молчании.

— Кто я, Энн?

— Дэвид.

— Как ты себя чувствуешь, Энн?

— Тяжело. Мне тяжело.

— Почему?

— Этот ребенок такой тяжелый.

Коллиер облизнул губы. Почему он медлит, почему продолжает задавать пустые вопросы? Он ведь знал, что хочет спросить. Или он слишком испуган? А вдруг она, несмотря на все уверения, даст не тот ответ?

Он с силой сплел пальцы, а шея словно превратилась в монолитную колонну.

— Дэйв, не слишком долго, — предупредил Джонни.

Коллиер шумно втянул воздух.

— Это… — он с трудом проглотил комок в горле, — это мой ребенок, Энн?

Она колебалась. Брови нахмурились. Веки затрепетали, глаза на миг открылись и захлопнулись снова. Все тело содрогалось. Она, похоже, испугалась этого вопроса. Потом краска сбежала с лица.

— Нет, — произнесла Энн сквозь сжатые зубы.

Коллиер почувствовал, как натянулись все его жилы, как запульсировала кровь.

— Кто его отец? — спросил он, не сознавая, как громко и неестественно звучит голос.

После этого вопроса тело Энн неистово задергалось. В горле что-то защелкало, и голова безжизненно обмякла на подушке. Побелевшие от натуги кулаки разжались.

Мид подскочил и взял ее запястье. С напряженным лицом он отсчитал пульс. Удовлетворенный, он поднял ее правое веко и посмотрел на зрачок.

— Она окончательно отключилась. Говорил я, что сыворотку правды не стоит применять к женщине на позднем сроке беременности. Тебе надо было сделать это несколько месяцев назад. Клейнман не будет в восторге.

Коллиер сидел, не слыша ни слова, его лицо превратилось в маску безнадежного страдания.

— С ней все в порядке? — спросил он.

Но слов не получилось. Он ощущал, как что-то содрогается в груди. Он не понимал, что это такое, пока не стало слишком поздно. Тогда он провел трясущимися руками по щекам и уставился на мокрые пальцы. Рот раскрылся, закрылся снова. Он пытался удержать рыдания, но не мог.

На плечо легла рука Джонни.

— Все в порядке, дружище, — сказал он.

Коллиер крепко зажмурился, мечтая, чтобы его тело поглотила приливная волна темноты, плывущей перед глазами. Грудь вздымалась от прерывистых вдохов, и он никак не мог проглотить застрявший в горле комок. Голова тряслась мелкой дрожью. Моя жизнь кончена, думал он, я любил ее, верил ей, а она меня предала.

— Дэйв? — услышал он голос Джонни.

Коллиер застонал.

— Не хочу усугублять… Но… как мне кажется, еще остается надежда.

— Что?

— Энн не ответила на твой вопрос. Она не сказала, что отец… другой мужчина, — завершил он едва слышно.

Коллиер в сердцах вскочил на ноги.

— Замолчи, лучше замолчи!

Потом они отнесли ее в машину, и Коллиер повез Энн домой.

Он медленно снял пальто, шляпу и бросил на комод в прихожей. Потом прошаркал в гостиную и опустился на стул. С тяжким вздохом закинул ноги на оттоманку. Он сидел, сгорбившись, и смотрел в стену.

«Где она? — думал он. — Наверное, читает наверху, точно так же, как читала утром, когда он уходил. У ее кровати скопилась уже целая библиотека. Руссо, Локк, Гегель, Маркс, Декарт, Дарвин, Бергсон, Фрейд, Уайтхед, Джинс, Эддингтон, Эйнштейн, Эмерсон, Дьюи, Конфуций, Платон, Аристотель, Спиноза, Кант, Шопенгауэр, Джеймс — бесконечная череда имен»[15].

А как она читала! Со стороны казалось, что она просто сидит и быстро переворачивает страницы, почти не глядя на то, что там написано. Однако он знал, что она впитывает в себя все. Время от времени она роняла какую-нибудь фразу, высказывала идею. Она запоминала каждое слово.

Но зачем?

Однажды ему в голову пришла дикая мысль: Энн вычитывала в книгах что-то сверх того, что в них есть, пытаясь передать знание будущему ребенку. Но он сразу отмахнулся от нее. Энн была достаточно умна, чтобы понимать, что это невозможно.

Он сидел на стуле, медленно покачивая головой, что в последние месяцы вошло у него в привычку. Почему он до сих пор с ней? Он постоянно задавался этим вопросом. Месяцы как-то незаметно пролетали один за другим, а он все еще жил дома. Сотни раз он собирался уйти и каждый раз передумывал. Наконец он сдался и переехал в дальнюю спальню. И теперь они жили как хозяйка дома и съемщик.

Его начали подводить нервы. Он ловил себя на том, что периодически чересчур раздражителен. Например, направляясь куда-то, он мог ощутить вдруг волну удушливого гнева из-за того, что до сих пор не на месте. Его возмущал любой транспорт, ему хотелось, чтобы все происходило немедленно. Он ворчал на студентов, заслуживали они того или нет. Его занятия шли теперь настолько плохо, что его вызвал к себе доктор Пэден, глава геологического отделения. Пэден не был с ним слишком строг, потому что знал об Энн, однако Коллиер понимал, что долго так продолжаться не может.

Его взгляд прошелся по комнате. На ковре лежал толстый слой пыли. Он пылесосил, когда вспоминал об этом, но грязь накапливалась слишком быстро, чтобы он мог за ней поспевать. Весь дом приходил в упадок. Бельем тоже стал заниматься Дэвид. Стиральную машину в подвале не включали уже несколько месяцев. Он и знать не желал, как она работает, а Энн к ней больше даже не подходила. Он носил одежду в автоматическую прачечную в городе.

Когда он однажды заговорил о беспорядке в доме, Энн посмотрела на него с оскорбленным видом и принялась плакать. Теперь она плакала постоянно и всегда одинаково. Сначала казалось, что она будет рыдать добрый час. Затем, с поразительной внезапностью, она переставала и утирала слезы. У него иногда оставалось впечатление, что это каким-то образом связано с ребенком, что она перестает из страха как-нибудь повредить ему. Или же существовала иная вероятность, думал он, возможно, сам ребенок не хочет…

Он закрыл глаза, словно желая оборвать поток мыслей. Правая рука нервно выстукивала дробь по подлокотнику. Он нетерпеливо поднялся, обошел комнату, стирая носовым платком пыль со всех плоских поверхностей.

Дэвид постоял, неодобрительно глядя на гору грязной посуды в раковине, на оборванные занавески, на затоптанный линолеум. Захотелось взбежать по лестнице и заявить ей, беременна она там или нет, что либо она очнется от прострации и снова начнет вести себя так, как полагается жене, либо он уйдет.