Наталия Вронская - Дороже жизни

• Название: Дороже жизни
• Автор: Наталия Вронская
• Издательство: Гелеос; Клеопатра
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 5-8189-0754-6

Молодая дворянка Наталья Обрескова, дочь знатного вельможи, узнает тайну своего рождения. Эта тайна приближает ее к трону и подвергает ее жизнь опасности. Зависть, предательство любимого жениха, темница — вот что придется ей испытать на своем пути. Но судьба сводит ее с человеком, которому она делается дороже собственной жизни. Василий Нарышкин, без всякой надежды на взаимность, делает все, чтобы спасти, жизнь Натальи. Она обретет свое счастье, но та тайна, что омрачила ее жизнь, перейдет по наследству к ее дочери, которую тоже будут звать Наташей. Девушка вернется в Петербург, встретит близких людей, но ее насильно лишат этого счастья и увезут в чужую страну. Однако сила духа и решительный характер выручат ее из любой беды. И, конечно, рядом будет тот человек, которому ее жизнь всего дороже.

---

— Да, вы правы, — пробормотала она. — Такая месть будет лучшей.

— Мы с вами сделаем это, — сказал ей Тадеуш, беря ее руки в свои. — Мы убьем жениха, а невесту украдем.

— Пусть, пусть она мучается… — яростно бормотала Маргерита. — Пусть ей будет худо! Но обещайте мне, что вы не будете к ней слишком снисходительны.

— Клянусь! — пламенно заверил ее пан Тадеуш.

Вдруг в ее глазах блеснул огонь.

— Но ведь вы влюблены в нее. Влюблены! И пожалеете ее!

Тадеуш резко прижал ее руки к своей груди:

— Нет, я умею быть безжалостным! Меня предпочли другому — и я отомщу!

Сангушко не уточнил, что с Наташей он познакомился буквально накануне и не имел никаких прав на ее внимание, поскольку даже не объяснился с ней. Но зачем знать этой женщине все подробности его дела? Тем более что и самому ему уже казалось, что все было не так: что он давно влюблен и ухаживал, и объяснился, и что его предпочли другому и так далее.

Одним словом, план тут же сложился в голове у пана Сангушко. Он видел перед собой женщину, которую желал сделать своим орудием. И знал, что ему легко будет повелевать ею.

9

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, говаривали наши предки. Масленица весело подкатилась к концу, да так, что никто и не заметил, и наступил Великий пост. Развлечения прекратились, визиты да гуляния кончились, закрылись театры и мясные лавки, начался пост.

На первой неделе поста Нарышкины, по обычаю, предались молитвам и церковным службам. Семен Петрович особенно любил это время. Он, как бывало в старину, постился строго.

Василий Федорович таким постником никогда не был, да и жизнь в Италии отучила его от многих обычаев, поэтому особым подвижничеством он не отличался. Наташа же, с детства ко всему этому непривычная, с ужасом и благоговением взирала на такую строгость, тайком подхватывая с кухни то постный пирожок, то медовую коврижку, которую пекла для нее Марфушка, то медовое варенье или моченое яблочко.

Строгай Семен Петрович о том не знал, а Василий Федорович посмеивался над дочкиной слабостью, заметив ей однажды, что ночное тайное едение, пожалуй, укрепит ее фигуру. Да не сбежал бы жених! Ведь хоть дородность хороша да и в моде, но князь — человек европейский и утонченный: а ну как ему не понравится вместо одной невесты получить сразу две? Наташа обижалась, утверждая, что уж так-то она никогда не потолстеет, даже ежели очень постарается. Двух невест из нее не выкроить!

Первая неделя поста окончилась, и отец с дедом, призвав Домну Егоровну, приказали ей готовить приданое невесте. Так как сделать следовало многое, то из ближайшей деревеньки вызваны были девки-мастерицы, куплено того и сего, да вся девичья была засажена за работу.

Оболенский часто наезжал в гости, но наедине ему с невестою побыть не удалось ни разу. Однако это обстоятельство нисколько не охладило, а, напротив, усилило жениховский пыл. Свадьбы он ждал со страстностью, считая длинные дни и с тоской убивая недели.

Однако время, что так долго тянулось для жениха и невесты, довольно быстро проскочило для двух любовников. Маргерита и Тадеуш не без приятности проводили время, наслаждаясь друг другом и строя планы мести. Наконец было решено все. Маргерита, прельщенная Тадеушем, соглашалась на предложенный им план беспрекословно. Умело подогретые им чувства в пылкой южанке горели, как костер. И это именно от ее руки должен был пасть князь Серебряный-Оболенский в день сговора[4] жениха и невесты, и бала, который должен был последовать в этот день.

Приглашение на бал к Нарышкиным, да еще на бал, который старый Семен Петрович устраивал в честь обручения своей внучки, было бы желанным для любого. Билеты были разосланы чуть не всем, и праздник обещался быть необычайно пышным. Среди такого обилия гостей можно было пропустить и незваных, и даже вовсе нежеланных персон. Как уж Сангушко раздобыл билет для себя и Маргериты — осталось тайной, выяснить этого не удалось даже впоследствии, однако оба они, пышно одетые и никем не узнанные, прибыли в дом Нарышкиных.

Тадеуш был холоден, а Маргерита, напротив, вся дрожала. Ее переполняли настолько противоречивые чувства, что она сама бы не взялась определить, что она ощущала сейчас. Но главным было — всепоглощающее волнение, от которого холодели руки и ноги, все внутри тряслось и в голове была лишь одна мысль — скорее совершить то, ради чего она пришла сюда. Убить! И basta! А там будь что будет…

Наташа протанцевала с женихом менуэт, а потом молодые отошли в сторону от танцующих. Федор усадил невесту и встал за ее креслом. Вид молодой пары, веселой и о чем-то перешептывающейся, покоробил Сангушко. Граф взял Маргериту за руку и указал ей на пару. Маргерита коротко кивнула головой и направилась к молодым людям. А между тем…

Между тем Наташа улыбнулась жениху.

— Век бы глядел на вас, радость моя, — сказал Оболенский. — Ваша улыбка делает меня счастливым. Никогда бы не подумал, что когда-нибудь настроение мое будет зависеть от такой малости!

— Все насмехаетесь, сударь? — кокетливо переспросила Наташа. — Помолвка не свадьба. Еще не поздно и передумать!

— Боже упаси! Чтобы я да передумал!

— Да я не о вас, — усмехнулась девушка. — Я могу передумать.

Оболенский помрачнел и наклонился к ней:

— Вы разве совсем меня не любите?

Наташа посмотрела на него:

— Сейчас опять менуэт, пригласите меня. Мы жених и невеста, нам сегодня можно танцевать друг с другом без счета.

Оболенский молча поклонился Наташе и подал ей руку. Они пошли в ряд к танцующим, а Маргерита, проклиная все на свете, замерла неподалеку.

— Вы мне не ответили, — продолжил князь.

Лицо его было сосредоточенно и напряженно.

— Мне иногда кажется, что вы согласились, чтобы угодить отцу и деду. Или чтобы меня не огорчать отказом. Но это неправильно…

Фигура танца развела их.

— Вы ошибаетесь, — ответила Наташа, как только снова оказалась рядом с женихом. — Я никогда бы не согласилась, просто из желания угодить.

— Тогда отчего?

— Мы говорили с вами, и я ответила, что не могу признаться вам в любви.

Танец вновь развел их и Наташа увидела, как лицо Оболенского помрачнело еще больше.

— Я попросту не знаю что такое истинная любовь, — слегка улыбнувшись, вновь продолжала девушка. — Но из всех, кто мне известен, вы единственный, кто мне мил. И единственный, кого я вижу рядом с собой как своего будущего мужа.

— Меня это почему-то не радует, — ответил Оболенский.

Еще несколько томительных минут они провели вне досягаемости друг друга и опять сошлись. Руки их соприкоснулись, и Наташа заглянула жениху прямо в глаза.

— Не хмурьтесь. Вы очень дороги мне, и знайте: что бы ни было, я теперь ваша невеста. И вам не изменю. Ни теперь, ни впредь.

— Я люблю вас, — сказал он.

Наташа улыбнулась. Можно было бы повторить эти слова, глядя ему в глаза, но ей почему-то хотелось приберечь их. Но, видимо, в ее лице промелькнуло что-то такое, что обрадовало князя, и он успокоенно улыбнулся ей в ответ.

Танец окончился, пары разошлись. Молодые люди вернулись к своим креслам и, ни слова не говоря, просто смотрели друг на друга.

Тадеуш глянул на Маргериту. Та из складок своей юбки уже вынула кинжал и тихо, со странным и настороженным выражением в лице подходила к Оболенскому. Тот ничего не замечал и нежно держал невесту за руку, улыбаясь ей.

— Я все-таки верю… Нет, я точно знаю, что наступит такой день, когда вы мне скажете, что любите меня.

— А может быть, я уже… люблю вас, — прошептала Наташа.

Нервы Маргериты не выдержали, она громко крикнула, и крик этот, прозвучавший ярко и остро в зале, не заглушаемый ни музыкой, ни болтовней, парализовал бившуюся кругом жизнь. Оболенский обернулся на крик, и удар кинжала пришелся ему в грудь. Князь пошатнулся и упал. Маргерита выдернула кинжал из его груди и замахнулась им на Наташу, но Сангушко, стоявший рядом, упредил ее и отвел удар от девушки. Наташа закричала и упала на тело жениха.

Поднялась суматоха, Маргериту схватили и поволокли прочь.

— Он умер, умер… — шептала Наташа, прижимаясь к безжизненному телу Оболенского. — Нет… нет! — Она зарыдала.

А в голове вертелось: «Это я виновата… И ведь я даже не сказала ему… что люблю… что люблю его… Это я виновата… я…»

Ее оторвали от тела и приподняли. Рядом суетился Сангушко, который был чуть ли не героем. Отец гладил ее по лицу:

— Ну же, ну же… успокойся.

Она что-то бормотала и ничего не могла уже понять.

— Лекаря! Лекаря для князя! — крикнул Нарышкин.

И тут же понеслись за лекарем. Князя подняли и вынесли из зала в ближайшую комнату, уложили на кровать…

— Он умер… умер… — шептала Наташа. — Это я виновата. Проклятие…