Мэтт Дикинсон - Другая сторона Эвереста

• Название: Другая сторона Эвереста
• Автор: Мэтт Дикинсон
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009

Перед нами перевод книги английского восходителя Мэтта Дикинсона о штурме Эвереста с севера. Автор книги не профессионал. Он отправился в горы по предложению одной из телекомпаний снять фильм о восхождении на высочайшую точку Земли и планировал подъём до той предельной высоты, которая будет ему доступна, как неопытному высотнику. Съёмку на большой высоте должны были вести другие операторы. Однако сложившиеся обстоятельства неожиданно предоставили возможность автору книги стать одним из покорителей Эвереста.

---

Для них не было лестницы на второй ступени. Если они пытались её пройти, то возможно один из них сорвался, утащив за собой партнера. Раньше меня всегда охватывал ужас, когда я представлял такой финал. Теперь меня не преследовало воображение смертельного срыва с этого самого опасного места на всем маршруте.

Мой друг — лестница был следующим препятствием. Раньше я представлял, что она прочная, но, положив на неё руку, я почувствовал, что она болтается но стене, на которой закреплена.

Я полез вверх. Первая проблема была связана с кошками. Металлические зубья цеплялись за ступеньки или скребли по скалам, мешая мне правильно поставить ногу на лестницу. Зашоренный своими очками, позволяющими смотреть только вперед, я не мог посмотреть вниз и контролировать правильность постановки ног, которые приходилось ставить на ощупь.

Мое дыхание снова участилось, увеличилось количество влаги, выходящей через зазор в маске, которая замерзала внутри очков. На половине пути по лестнице я был почти ослеплен из-за этого и сдвинул очки на лоб, чтобы что-то видеть. Нас предупреждали об опасности снежной слепоты, но я чувствовал, что могу рискнуть в эти критические минуты.

Лестница качалась как пьяный и клонилась влево, держась за непонятно какие крюки и верёвки. Требовались большие физические усилия, чтобы цепляться за неё.

Мои рукавицы из гортекса были беспомощны и неуклюжи в этой ситуации. Я с трудом мог сжать их, чтобы уцепиться за ступеньки. Начав лезть в рукавицах, я затем снял их, что почти наверняка должно было привести к обморожению пальцев от контакта с металлом на морозе.

Лестница оказалась не очень дружественной. Но надо было её пройти, а заодно и вторую ступень, как можно быстрее.

Дойдя до последней ступеньки, я оцепил дальнейший маршрут. Он оказался нелёгким. Оставалось перенести тело на выступ, который и означал конец второй ступени. Для этого я должен был прицепиться к одной из прогнивших верёвок, привязанных к петле, закрепленной за сомнительное основание. Затем, за неимением опоры для ног, мне надо было забить в склон почти все зубья кошек, и плавным движением, как шимпанзе, уйти направо.

Внизу, в базовом лагере, я собирался отснять Брайана, когда он будет проходить это место. Теперь, шесть недель спустя, это казалось неуместной шуткой. Во-первых, у Брайана не было никаких шансов здесь оказаться, во-вторых, мысль о съёмке в этом гиблом месте была бы последней, которая могла бы прийти мне в голову. Это был чистейший эксперимент на выживание.

Стараясь сдвинуться, я понял, что наступает критический момент, когда моё тело будет уже не на лестнице, но ещё и не на выступе. Чтобы завершить прохождение второй ступени, мне придется, хотя и доли секунды, висеть над северным склоном на руках.

Я попробовал — не получилось. Держась за лестницу, я спустился на несколько ступеней, чтобы немного отдохнуть и восстановить дыхание. Без достаточного снабжения кислородом мои мышцы уставали очень быстро. Инстинктивно я почувствовал, что ещё одна, возможно, две попытки ослабят меня настолько, что я должен буду отступить.

Прошло несколько минут, прежде чем моё рвущееся из груди дыхание восстановилось до приемлемой нормы. Я попытался снова и на это раз успешно. Затащив себя на выступ и пройдя несколько метров по скалам, я оказался наверху.

С этой новой точки на гребне вершинная пирамида впервые была видна полностью. Мы вчетвером подождали, пока Ал пройдет вторую ступень, и двинулись дальше.

Весь следующий час был хорошим для нас, мы постепенно проходили смешанные участки, состоящие из снега и скал. Я останавливался несколько раз, чтобы пофотографировать, но на пятом или шестом снимке аппарат повёл себя несколько странно, забарахлили перемотка и автоматическая шторка. На седьмом снимке «Олимпус» встал полностью. Теперь я остался только с SLR-камерой, так как мой Nikon F3 умер от холода ещё в четвертом лагере.

Проклиная своё невезение, я расстегнул комбинезон и засунул аппарат под флиску в надежде, что тепло моего тема вернет его к жизни. Затем я вы тащил восьмидолларовую пластиковую «Фан камеру», которую я купил в Катманду, и понял, что эта игрушка теперь моё единственное средство добычи кадров. На обёртке красовалась бронзовая женщина в бикини с пляжным мячом. Чувствуя себя в высшей степени нелепо, я уставился в видоискатель (по сути просто дырку в пластике) и сделал первый из двенадцати допустимых снимков.

Поломка камеры вернула старый ночной кошмар: разве может видеокамера работать на ветру при -40 °C. Пару раз я оборачивался на гребень, откуда мы пришли. Ал в ярко красной ветровке плелся вдалеке. В моем изголодавшемся по кислороду мозгу все ещё что-то срабатывало. Ал не просил меня переключить регулятор обратно на два литра в минуту.

Он все ещё шёл на четырех литрах в минуту и отставал всё дальше и дальше. Дважды мы ждали, пока Ал догонит нас, и затем подошли к третьей ступени, где и остановились на отдых.

Третья ступень не так трудна, как первые две, но она расположена выше. За ней идет крутой лавиноопасный ледовый склон вершинной пирамиды, скальный траверс и затем предвершинный гребень.

Осторожно вбив пятки в лёд, чтобы не поскользнуться, я снял рюкзак. Испытывая жажду, я вытащил из-под комбинезона бутылку с водой в надежде, что она чудесным образом оттает. Естественно, она была тверда как камень, что ещё может произойти с водой при такой температуре?

Осознав, в конце концов, довольно поздно, что глупо нести две бутылки со льдом, я положил их у подножья третьей ступени, рядом с брошенными кислородными баллонами. Всё-таки, на два килограмма меньше нести.

Ал отдыхал в расширении на гребне. Я вытащил камеру и отснял его, лежащим на спине. Недалеко находился труп второго погибшего индийского альпиниста, — ни боль, ни горе не отражались в его замерзших чертах. Я испытал шок, когда мы переступали через погибшего альпиниста. Теперь присутствие здесь трупа не вызвало у меня чувства удивления — верный индикатор того, что моя голова была занята другими мыслями. Вскоре Ал присоединился к нам, и теперь мы обсуждали последнюю стадию восхождения. Лакра все больше беспокоился о погоде. Ветер усилился, и снег, летящий с гребня, закрыл всю видимость на юге. Зловещий вой сильного ветра стал заполнять все пространство.

Вслед за шерпами я поднялся на третью ступень, и мы подошли к крутому льду предвершинной пирамиды. Если теперь все пойдет хорошо, возможно, через два часа мы будем на вершине.

Когда мы прошли одну верёвку, Лакра потянул меня за руку и, перекрикивая ветер, спросил:

— А где Алан? Его не видно.

Я оглянулся и увидел, что Лакра прав. Ал ещё не появился на вершине третьей ступени.

Каждая минута ожидания ставила наше восхождение под угрозу. Погода все больше и больше портилась. Шерпы смотрели на меня, ожидая решения. Оставить ли нам Ала там, где он есть, и надеяться, что кислорода ему хватит? Или вернуться назад и посмотреть, что с ним.

Все возможные сценарии развития событий промелькнули в моей голове, как в немом кино. Я не допускал, что с Алом может что-то случиться. Я был в смятении.

Минуты три, четыре, которые казались нам вечностью, мы смотрели на обдуваемую ветром глыбу, которой была отмечена вершина третьей ступени. Ветер не на шутку разгулялся на снежном склоне, заставив нас отворачиваться от его порывов.

Мой мозг мучительно старался разобраться в ситуации, и, к счастью, нескольким синапсам в нём удалось соединиться. Я перебрал все варианты и пришел к выводу, что с Аланом — альпинистом такого класса ничего не может случиться. У него есть запасной баллон с кислородом и кончиться он не может, Скорее всего. Ал просто отдыхает или поправляет снаряжение и пойдет за нами в своем темпе.

Остановка грозила обморожением пальцев ног. Когда я шевелил ими в своем пластиковом ботинке, то чувствовал, что они немеют. Мои руки впервые тоже стали замерзать.

Внутри меня созрело решение.

— Пошли, — сказал я Лакре.

Мои слова унёс неожиданный порыв ветра. Чтобы лучше слышать, Лакра приблизился ко мне. Не утруждая себя снова криком, я показал наверх в направлении вершины. Он кивнул и указал на запястье, давая понять, что мы выбились из графика. Я затянул антапку ледоруба и двинулся вслед за шерпами по крутому льду

Тоненький голос внутри меня выражал слабый протест: не вернуться ли и проверить? Может с Алом случилась какая-то беда? Может быть, его кислород замерз или сломалась кошка, или вылетел крюк на третьей ступени?

Я остановился отдышаться и снова посмотрел вниз. Ал до сих пор не появился. Я продолжал лезть вверх.

Затем снова пришла на ум железная логика, уничтожающая тлеющие угли сомнений. Он всегда идет своим темпом. Он взошел на К-2. Возможно, он просто остановился по нужде. Может быть, он хочет зайти на вершину в одиночку.