Францишек Равита - На красном дворе

• Название: На красном дворе
• Автор: Францишек Равита
• Жанр: История

---

- Что ты так долго?..

- Да, поздненько вернулся, моя ласточка, но раньше и нельзя было, отвечал старик.

- Где же ты был целый день?.. Я так беспокоилась о тебе... Когда ты отправился на княжий двор, приехал Вышата, искал тебя...

Воевода поцеловал дочь.

- Славный молодец этот Вышата... Ведь он окружил наш двор своими стражниками, и я только теперь отпустил их.

Казалось, Люда не придала особого значения похвалам отца.

- Но где же ты был весь день, тятя? - повторила она.

- На княжьем дворе, - задумчиво отвечал отец.

- Ну, что князь?..

- Уж нет его... Бежал из Киева, и теперь у нас новый князь, Всеслав, которого народ освободил из заточения, а митрополит благословил на княжий стол.

II

СВАТЫ И ГАДАНЬЕ

Не много пользы имели киевляне от Всеслава. Хотя он и навел некоторый порядок после Изяслава, собрал новую дружину и двинулся на половцев, однако не причинил им никакого беспокойства, потому что настала зима и прогнала их прочь. Как половцы пришли неизвестно откуда, так и ушли неизвестно куда. Воцарилось временное спокойствие; но это не удовлетворяло ни киевлян, ни самого Всеслава. Половцы, побежденные стужею, а не оружием, могли вернуться весною и начать свои набеги. Но что хуже всего - мог вернуться Изяслав; начали ходить слухи, что он бежал в Польшу и оттуда собирается весною в гости к русичам. Это очень беспокоило киевлян и их князя, который по этой причине неохотно княжил. Сидя на престоле, на который его посадили киевляне из милости и необходимости, он стремился в Полоцк, в свою отчину... Вырвавшись из когтей жадного Изяслава, ему не хотелось попасть к нему во второй раз. В свою очередь и киевляне, замечая поползновения князя, с печалью смотрели в будущее.

Среди общей неуверенности настала зима, а там - коляда и святки. Оживился старый Киев, настал час общих удовольствий и веселья. А как известно, коляда праздновалась всегда торжественно. Но насколько коляда была для мужчин и женщин зрелого возраста праздником, кончавшимся шумными пирами, настолько святки представляли, главным образом, развлечение для молодежи обоего пола. По заведенному обычаю, в святки устраивались вечеринки, или посиделки, служившие для забавы и знакомства молодых людей друг с другом.

После Рождества первая вечеринка должна была состояться у вдовы Брячислава, думного боярина еще со времен Ярослава Мудрого. На эту вечеринку приехала и Люда. Дочь боярина, Богна, приходилась ей двоюродною сестрою. Несмотря на крещенские морозы, собралось много девушек. Все они поодиночке приходили до заката солнца. Уже в сумерки заперли ворота и никого не впускали, хотя видно было, что несколько человек конных и пеших с нетерпением ждали, когда их впустят во двор.

Однако их не впускали, так было принято. Прежде всего приходили девушки, а молодцев не пускали до тех пор, пока все девушки не занимали своих мест в гриднице.

С левой стороны гридницы отводились места девушкам на скамьях, покрытых чехлами и выстроенных в три ряда; скамьи расставляли так, чтобы каждый ряд был выше другого и девушки могли видеть сидящих и входящих мужчин. На некоторых лавках торчали прялки с прикрепленною к ним куделью.

С правой стороны были скамьи для мужчин, поставленные в том же порядке и также покрытые материей, но только в глубине гридницы, так что середина горницы оставалась свободной. Кроме того, стояли еще две лавки у боковых стен.

Гридница освещалась четырьмя светильниками о трех ножках. Два из них - по одному с каждой стороны лавок - ставились со стороны девушек, и такие же два - со стороны мужчин.

Когда скамьи были поставлены должным порядком и светильники зажжены, все девушки сошли с вышки и заняли предназначенные им места. Одни сели к прялкам, другие принесли с собой разные рукоделья.

После этого было разрешено отпереть ворота, и во двор въехало несколько молодых людей. Каждый из них поодиночке входил в гридницу; войдя, останавливался посередине и молча кланялся на четыре стороны в пояс, потом обращался с приветственными словами к хозяйке и девушкам:

- Челом вам бью, хозяюшка-боярыня, и вам также, красные девицы!

Девушки, не отрываясь от работы, пели каждому особую приветственную песню. Гость снова кланялся, благодарил за честь и занимал свое место.

Иван Вышата приехал позже других.

Войдя в гридницу, он, по обычаю, поклонился всем девушкам, но взгляд его остановился на Людомире. Девушки встретили его песнею:

То не солнышко по небу плывет,

Слава!

То Ванюше хор девичий поет!

Слава!

Приходи к нам погулять,

Слава!

Станем песней потешать!

Слава!

Твой наряд сидит красиво,

Слава!

Взор твой смотрит не спесиво,

Слава!

Дорогому Вышате, слава!

Слава!

Нам с тобой веселье, забава!

Слава!

Пусть пройдет твоя слава за моря,

Слава!

Будешь ты для нас, как заря!

Слава!

Вышата выслушал стоя величальную песню, после чего поклонился девушкам, поблагодарил и сел.

Во время величальной песни он упорно глядел на Люду; несмотря на то что с него не сводили глаз десятки молодых девушек, но между ними недоставало одного взгляда, а именно Людиного, за него он отдал бы все остальные.

Когда песня окончилась, кто-то из гостей отозвался:

- Хороша песня! Такой и Боян не споет... Ну, теперь наша очередь отплатить тем же.

Несколько молодцов оглянулись, как бы отыскивая кого-то глазами.

- А где же наш Путята? - спросили они.

- Знать, не пришел еще.

- Запоздал старик... Может, замерз где-нибудь по дороге?

- Не таковский он! - пошутил кто-то. - У него борода что у волка шкура, он не замерзнет.

В тот же момент послышались голоса в сенях, и глаза всех, конечно, обратились туда.

Дверь отворилась, и на пороге появилась фигура здоровенного старика с громадною седою бородою, заледеневшею от мороза. Длинные волосы его на висках тоже пообмерзли, так что вся голова была как бы вылеплена из снега. Одной рукой он что-то держал под полою кафтана, другую заложил за пояс вместе с шапкою. Он не вошел, а ввалился в гридницу. За ним последовало еще несколько запоздалых гостей.

Едва он показался в гриднице, как послышались смешанные голоса девушек и молодых людей.

- А! Путята, Путята! - закричали все радостно.

Между тем к нему подошла хозяйка.

- В добрый час пожаловали, дедушка, - сказала она. - Все давно ждут вас и ваших песен.

Путята приподнял седую голову и окинул орлиным взглядом гридницу.

- Да, есть для кого петь, - сказал он, - только бы голоса хватило...

Боярыня подвела его к скамье возле стены.

- Садитесь, батюшка, - сказала она, - и достаньте свои гусли... Здесь они не замерзнут, не на морозе, - шутя прибавила она.

- Сейчас, сейчас, боярыня, - отвечал Путята, - только вот... не мешало бы...

И он что-то шепнул на ухо хозяйке, которая тут же ушла, а через минуту сенная девушка внесла на подносе ковшик меду и чарку. За нею шла Богна и, остановившись перед стариком, поклонилась ему в пояс.

- Милости просим выкушать из моих рук медку во здравие, - произнесла она.

Старик разгладил бороду и улыбнулся девушке.

- С удовольствием выкушаю, зоренька моя ясная, - отвечал старик.

Он принял мед и поставил его подле себя на небольшом столике; отпивая понемногу из чарки, вынул из-под полы гусли и начал настраивать их, разговаривая с девушками и молодыми людьми и отпуская разные шуточки.

Девушки пряли, смеялись, переговариваясь между собой вполголоса.

- Да скоро ли ты, Путята? - спрашивали мужчины. - Ведь не даром пьешь мед... Надо петь... Наш черед петь...

Но Путята продолжал спокойно настраивать гусли, затем, приподняв их, начал перебирать струны, подыскивая нужный мотив, и напевать вполголоса:

Ох, как над Лыбедью, над рекою

Летят соколики длинной чередою!

Эх, годы не те, чтобы с ними лететь,

Мне лишь осталось на них поглядеть...

Все внимательно прислушивались к песне. В гриднице воцарилась глубокая тишина, слышно было жужжание веретен, но вдруг Путята оборвал песню, закончив мотив аккордом.

- Дальше, дальше, Путята! - загалдела молодежь.

- Не подгоняйте старика, как ленивую лошадь, - отшучивался Путята. Дозвольте спеть что-нибудь подумавши.

И он снова ударил по струнам. Опять воцарилась тишина, и Путята запел:

Как во чистом поле все шатры стоят,

А в одном из них-то молодцы сидят:

На златом столе-то чаши золотые,

В чашах тех вино да меды дорогие.

За столом сидят молодчики удалые,

На подбор богатыри, во боях лихие.

Вот один из них, плечи - словно печь!

Вышел из-за столья, стал держать он речь:

Братцы дорогие, полно пировать!

Мы сидеть не можем - сберемте-ка рать,

Половцы лишают жизни и добра,

Нам не зачерпнуть уж из реки ведра.

Забирают женок и детей в полон,

Этим чужеземцам нипочем закон...

Стыдно нам спокойно нынче пировать: