Александр Ферсман - Три года за полярным кругом

• Название: Три года за полярным кругом
• Автор: Александр Ферсман
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1924

---

Находка Г. П. Черника всех окрылила: мы все, несмотря на усталость, потянулись к новой лощине, отныне «жиле Черника».

Задача была решена: мы нашли проходимый перевал в долину Кукисвума и вместе с тем нашли богатейшее месторождение редких минералов. Рекогносцировка окончилась. Можно спокойно поработать на жиле, вернуться с добытым грузом на базу в Имандру и оттуда уже окончательно выйти в горы, по возможности захватив с собою носильщиков-рабочих.

Три дня проходят в этих работах; одни усиленно работают на жиле, отворачивая огромные глыбы, разбивая их десятифунтовою кувалдою, взрывая динамитом скалу. Впервые в этих горах раздаются взрывы динамита и впервые из дикого голого ущелья сотни превосходных штуфов выносятся осторожною рукою наших работников-специалистов. Другие ушли обратно на базу, нагруженные грузом собранных камней; они готовятся к далекой экспедиции, собирают провиант, подыскивают рабочих.

Через три дня снова караван в 9 человек медленно протягивается по голой долине Часнаиока, за ним идут шесть носильщиков-рабочих с провиантом, палатками и снаряжением. Трое из нас остаются еще на жиле, мы продолжаем работать день и ночь — все равно спать невозможно от мучающих комаров, да и не знаешь, когда, в сущности, ночь и когда день.

Проходят почти сутки; рабочие возвращаются обратно; они измучены пройденной дорогой, скалы перевала и снеговые поля напугали их, детей равнины, русских мужичков; их обувь совершенно оборвалась; на снежных полях и от сильного холодного ветра они промерзли; им не удалось донести груза до назначенного по диспозиции места, и совершенно измученные они стремятся скорее вернуться домой, подальше от всех ужасов гор. Большинство из них действительно больше не соглашалось идти в горы и лишь немногие пристрастились потом к этой кочевой жизни.

Очевидно, что с грузами, оставленными на том склоне под снежными полями, обстояло неблагополучно, и мы поспешили кончить работы, накормить рабочих и отправить их на станцию, нагрузив грузом собранных камней, а самим скорее, сложив палатки и снаряжение, идти через перевал на помощь к нашему первому отряду.

Рис. 2. Озеро Большой Вудъявр.

Рис. 3. Верхняя часть Тахтарвума. Конец лесной зоны.

ЦЕНТРАЛЬНЫЕ МАССИВЫ

Несмотря на две бессонные ночи, снова к вечеру мы стали собираться в дальний путь. Мы были очень утомлены предыдущей работой, но погода хмурилась, грозные черные тучи закрывали вершины гор и сырые полосы тумана временами застилали глубокую долину Часнаиока. Мы поднимались по долине к большому северному цирку с отвесными стенками; мы знали, что над первым озером на отвесной скале на высоте около 200 метров расположен наш перевал, и смело шли по знакомой дороге. Но густые тучи тумана окутывали вершины гор, они быстрыми призраками налетали на нас, окутывали все низины и скоро закрыли весь цирк. Мы знали дорогу и не боялись этого тумана, так как по опыту знали, что в большинстве случаев через ущелья-перевалы дует сильный ветер, который порывами разгоняет тучи и обычно на время открывает присутствие искомых проходов[4]. Однако, в данном случае мы ошиблись: туман окутал нас со всех сторон, и очень скоро мы потеряли направление; не без труда шли мы вперед, но, стараясь держаться главного русла реченки, все же благополучно достигли глубокого озерка. Начинался подъем; с тяжелым грузом за спинами и с динамитом мы карабкались по огромным глыбам элеолитового сиенита; выбирать пути нельзя было, и я не без волнения видел, что туман может завести нас на склоны самих массивов.

Нащупывая направление, мы ориентировались по ветру и через час утомительного карабкания, после многочисленных зигзагов и спусков, мы скоро увидели себя на перевале. Туман по восточную сторону был слабее, сквозь него снизу проглядывали контуры долины; несколько сот шагов вниз по длинному снежному полю — и мы под полосою тумана, над чарующей долиной Кукисвума. Длинная река снега на сотни метров заполняла неглубокое ущельице, и легко по снегу спускались мы вниз к долине шумной и многоводной реки, названной нами в честь первого картографа Хибинского массива финляндца Петрелиуса.

Затем, обычное холодное купанье в быстрой реке (около +4° Ц); потом, по старым оленьим тропам вокруг живописного обрывистого Поачвумчорра к концу лесной зоны на берегу Куниока, где заложена палатка, где начнется наш второй этап горной жизни.

На обрывистом берегу покрытого пеною, вечно шумящего Куниока, среди раскидистых елей, была уже расставлена палатка. Дивный вид открывался из нее на юг и на север. На севере — приветливая даль широкой долины, окаймленной амфитеатром гор, покрытых прекрасными еловыми лесами. На юге — грозный ландшафт центральных массивов с голыми обрывами, грандиозными осыпями и узкими гребнями.

Здесь мы провели почти две недели, отдельными экскурсиями изучая окрестности и совершая восхождение на главные центральные плато. Прекрасная палатка, теплые меховые тулупы, в бурную дождливую погоду горячий примус в самой палатке, а обычно живописный костер с котелками каши, грибов, какао…

Быстро шли дни за днями, и все богаче и богаче приносились сборы с окружающих вершин. Через бурный Куниок мы перебросили мост, срубив несколько елей; под развесистой елью — там, где, по словам лопарей, пошаливал медведь, устроили склад минералов; специальный погреб по всем правилам искусства был сооружен для динамита.

Жаркие погоды сменились дождями. Черные тучи иногда на целые дни окутывали вершины гор. Целыми днями шел дождь и свистел ветер, но мы уже знали, что непогода в Хибинах столь же быстро проходит, как и налетает, и в дождливые дни отсиживались в палатке. Место для палатки было необычайно удачно, и уже в 10 дней наши отряды покрыли все намеченные маршруты и почти по заданию открыли на вершине Кукисвумчорра месторождение цирконов[5]. Я говорю «по заданию» потому, что в поисках минералов играет роль не только увлечение, азарт, удача или «фарт», как говорят искатели золота на Урале. Нет, поиски минералов связаны с глубоким, часто инстинктивным пониманием природы, умением по мелким признакам догадаться о том, что можно найти, по изменению зерна породы во время заподозрить возможность жилы, по изменению окраски предположить о скоплении цеолитов, по обломку сообразить, где должно быть коренное место. Тонкая наблюдательность естествоиспытателя и большой опыт нужны в этом деле, и не все делаются хорошими искателями и не всем «везет».

Я говорил выше о цирконах: и действительно, по целому ряду признаков и логических построений я ждал цирконов на высотах Кукисвумчорра, на том огромном плато, которое, достигая высоты 1200 метров, представляет самую центральную часть массива Умптека. Белые полевошпатовые жилы с цеолитами и ильменитом, обломочки фиолетового плавикового шпата и два кусочка циркона, найденных еще в 1921 г. в те несчастные дни южной бури, которые мы пережили на вершине Кукисвумчорра[6], — все это наводило на определенную мысль, и «без цирконов не возвращаться» были последние слова напутствия двум нашим отрядам, начавшим в прекрасную погоду по двум разным гребням восхождение на вершину.

Через два дня они вернулись, и каково было наше удивление, когда и та и другая группа принесли нам прекрасные большие кристаллы этого минерала, а с ними прекрасный натролит и великолепный пектолит[7].

Но скоро ближайшие вершины были осмотрены, склад под елью все увеличивался, а другой склад — с запасами продовольствия заметно таял. Надо было идти к следующим базам, подвигаться к северу, где нами уже раньше был намечен центральный лагерь для изучения того северного района, который совершенно не был осмотрен финляндской экспедицией Рамзая.

Однако, раньше чем начать перетаскивать лагерь, мне хотелось выяснить подходы к нему с востока, и потому, выбрав группу наиболее выносливых членов экспедиции, мы двинулись на восток в долину Тульи через большое, очень интересное ущелье в массиве Рисчорра.

Рисчорр представляет довольно крупное плато, лежащее на север от Кукисвумчорра. Старые карты передавали его настолько неточно, что мы не могли никак связать их с этим массивом, прорезанным по середине живописным ущельем. К западу он довольно круто обрывается к долине Куниока, к востоку пологими склонами уходит в низовья р. Каскасньюнаиока, а с севера, и это было для нас совершенно неожиданно, он отрезается от более северного Партомпора глубоким ущельем-перевалом с тремя горными озерами.

По узкой долине Рисиока, мимо живописных высоких водопадов, поднимались мы вверх к центральному ущелью.

Я должен здесь оговориться, что реку, по которой мы шли, мы прозвали Рисиоком. Такое крещение местных орографических и географических элементов нам приходилось делать не раз, и мы широко использовали или имена исследователей, потрудившихся над Хибинами (ущелье Рамзая, гора Петрелиуса), или очень звучные лопарские слова: куэль — рыба, поач — олень, вум — долина, чорр — гора, гор — ущелье, иок — река и т. д. Так, например, описанный нами выше скалистый перевал, который оказался единственным удобным путем из Имандры через хребты в долину Куниока, мы прозвали Чорргором и т. д. Итак, по реке, названной нами Рисиоком, мы поднимались вверх по довольно открытой долине с отдельными цирками. Погода хмурилась, но подъем был нетрудный, хотя нужно было подниматься на высоту в 700 метров. Порода — крупнозернистый хибинит с большими кристаллами элеолита — не предвещала нам хорошего минералогического сбора. Да и самый вход в ущелье, занесенный снегом, оказался гораздо менее живописным, чем мы ожидали. Ущелье в виде узкого коридора тянулось прямо в широтном направлении и постепенно спускалось вниз к востоку. Это широтное направление повторялось во всех основных ущельях и перевалах Хибинских Тундр и, несомненно, связано с процессами разломов, что можно видеть из продолжения одной и той же линии и совпадения ущелий в двух самостоятельных хребтах.