Коллектив авторов - Млечный Путь №1 (1) 2012

• Название: Млечный Путь №1 (1) 2012
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Научная Фантастика

Определить направление этого издания довольно трудно, поскольку есть в нем, кроме художественных текстов и публицистики, традиционных для литературных журналов, еще и научно-популярная страница. Читатель найдет здесь обзор новостей науки – «Наука на просторах Интернета». Опубликованный материал не только сообщает о новостях в самых разных областях современной науки, но достаточно подробно рассказывает о достижениях и, что важно, в статье даны ссылки на конкретные страницы в интернете, где можно найти более подробные сведения. Новости науки «на просторах интернета» предполагается публиковать в каждом выпуске журнала. Во втором номере «Млечного Пути» анонсирована научно-популярная статья об известном математике Пименове.

Публикация в первом номере эссе Станислава Лема «Размышления о методе» (впервые переведенное на русский язык) также выделяет «Млечный Путь» из потока литературно-публицистических журналов. Замечательный польский фантаст размышляет не только о том, как пишет сам, – это еще и далеко не тривиальный взгляд на литературное творчество в целом. Читателю приоткрывается творческая кухня Лема – оказывается, начиная писать «Солярис», Лем загадал сам себе загадку странного разума и сам пытался ее решить на протяжении всей повести. Написав первые страницы будущей повести, Лем даже не представлял еще, что именно обнаружил Крис Кельвин, прилетев на станцию «Солярис». В «Солярисе» блестяще разгадал собственную загадку, а вот загадку странных трупов в повести «Следствие» писатель разгадать не сумел, в чем откровенно и признался в своем эссе, которое опубликовано впервые (перевод сделан по рукописи).

Чрезвычайно интересен опубликованный в первом номере «Млечного Пути» фантастический рассказ Эдварда Митчелла «Эксперимент профессора Шванка». Творчество Митчелла (1852–1927) совершенно не известно российскому читателю, а между тем, написав за всю жизнь десяток научно-фантастических рассказов, Митчелл в каждом из них открыл, по сути, новое направление в фантастике. Он первым за десять лет до Герберта Уэллса писал о путешествии в прошлое на машине времени («Часы, которые шли назад»). Раньше, чем Уэллс, американский фантаст писал о человеке-невидимке («Прозрачный человек»). В опубликованном в «Млечном Пути» рассказе впервые в фантастике поднята тема пересадки сознания от одного человека к другому. Митчелл был первым, кто писал о симбиозе человека и машины («Человек без тела»), о будущих компьютерах («Самый способный человек в мире»). «Млечный Путь» открыл для российского читателя очень интересного автора, чье творчество повлияло на развитие всей западной фантастики.

Не оставлена без внимания королева фантастики – НФ. Она достойно представлена «главным блюдом» номера – повестью главного редактора журнала Павла Амнуэля «Свидетель».

Фантастики в первом номере «Млечного Пути» много, но это все же – не журнал фантастики. Как и не научно-популярный журнал. Хотя на страницах «Млечного Пути» есть и фантастика, и наука.

«Перед вами не журнал фантастики, хотя большая часть текстов первого номера – фантастика, – сказано в редакционном предисловии к первому номеру. – Это не журнал детектива, хотя мы любим классический детектив и будем публиковать лучшие произведения этого литературного направления. Это не журнал литературного мейнстрима, хотя и это направление найдет, конечно, место на наших страницах.

Реалистические произведения и фантастика, детективы и мистика. Произведения русскоязычных авторов и переводы. А также критические материалы, эссе, обзоры, научно-популярные статьи и размышления о современной науке. Многообразный мир современной художественной и научно-популярной литературы «в одном флаконе» – таким мы видим наш журнал. «Млечный путь» – наша литературная Галактика во всем многообразии звезд больших и малых, постоянных и переменных, вспыхивающих и уже погасших. Магнитные поля литературных пристрастий и галактические литературные скопления и течения…»

---

«Иными словами – никаких зацепок», – подумал Логан.

– А что камеры слежения?

– Камеры слежения, – продолжал следователь, – фиксировали в указанном интервале времени движение в коридоре трех человек. Двое – сотрудники фирмы «Семел», расположенной на том же этаже. Оба прошли по коридору, не останавливаясь. Третий – Эдвард Хешем, компаньон убитого. Он вошел в кабинет в восемнадцать тридцать две и вышел в девятнадцать ноль три. Прошел по коридору и вызвал лифт. Вышел из лифта в холле, покинул здание и уехал в своей машине в направлении шоссе А304. Это зафиксировано внешними камерами. Больше никто в кабинет не входил и не выходил до того времени, как было обнаружено тело.

– Тогда… – начал Логан, но Корин покачал головой.

– Понимаю, что вы хотите сказать, сэр. Внутри кабинета камер слежения и прочей записывающей аппаратуры нет, поскольку работа Кайсера и Хешема требовала конфиденциальности. Однако я продолжу. Кайсер довольно часто оставался в офисе допоздна, а бывало, и на всю ночь – отделения компании разбросаны по всему свету, и вести переговоры с клиентами и поставщиками приходилось и в неурочное время. Кайсер жил один, с женой развелся три года назад.

Корин помолчал, передвигая пальцем текст на экранном листе. Логан уже понял в принципе, почему обвинение потребовало вызова Свидетеля, но ждал подтверждения своего вывода.

– Хешем позвонил супруге в первом часу и сказал, что скоро вернется. Действительно, вернулся через двадцать минут и не покидал квартиру вплоть до утра, когда, как обычно, приехал на работу и был задержан инспектором. На допросе присутствовал адвокат Хешема Стенли Лутвик, вы с ним знакомы.

Логан кивнул.

– Протокол допроса Хешема…

– Стоп, – сказал Логан, и Корин споткнулся на слове.

– Извините, Генри… Мы еще вернемся к протоколу. Я хотел бы поговорить о мотиве. Если вы обвиняете Хешема… Понимаю, больше некого. Но мотив…

– К проблеме мотива я собирался обратиться в процессе изложения допроса и последовавших выводов.

– Извините, что нарушаю ход… Мне это важно.

– Я понимаю… Да, мотив. Он стал известен еще до того, как Хешем приехал утром на работу. В последние месяцы у Хешема и Кайсера были очень плохие отношения. Кайсер отвергал все предложения компаньона не только по продвижению товара на рынках, но и сугубо технического свойства – по структуре изделий и так далее. Они постоянно ссорились – не спорили, как это происходит в нормальном коллективе, но именно ссорились, переходили на личности. Хешем был вторым человеком в компании, но решения принимал Кайсер.

– Компания на этом теряла деньги?

– Теряла, – кивнул следователь. – И порой большие. Но Кайсер считал, что риск не оправдан и лучше иметь стабильную прибыль, чем рисковать потерей крупных сумм.

– Противоречие между новатором и консерватором?

– Совершенно точно.

– Проблема в том, что один не мог обойтись без другого? Иначе они бы давно разбежались?

– Вы правильно поняли ситуацию, сэр. В этом мотив преступления. Хешем эмоционален, что свойственно многим творческим личностям, и во время споров, бывало, кричал компаньону: «Я тебя когда-нибудь убью!»

– Если человек говорит кому-то «Я тебя убью», то…

– Конечно. Он практически никогда не приводит угрозу в исполнение. Ситуация, однако, предельно обострилась в конце июня, когда появилась возможность приобрести завод в Гонконге – предприятие, где производят сорок три процента мировой продукции оптико-сегментных устройств. Я не знаю, что это такое, нужно найти запись экспертов…

– Я знаю что это, продолжайте.

– Хорошо. Кайсер отказался санкционировать покупку, предложенную Хешемом, и тот впервые – по словам очевидцев – не набросился на компаньона с угрозами, как бывало, а побледнел, сжал кулаки, посмотрел на Кайсера с ненавистью и вышел. Дело было на заседании совета директоров отделений фирмы, есть семь независимых показаний, не отличающихся друг от друга. Все очевидцы сошлись во мнении, что теперь-то Хешем или уйдет сам, или заставит уйти Кайсера. Вместе они работать не смогут. А для Хешема эта компания – смысл жизни. Без Кайсера фирма – так он считал – могла бы вдвое увеличить производство новейшей продукции. Кайсер стоял на пути Хешема, и не было возможности развития, останься компаньон в живых. Как вы понимаете, убивают и по куда менее значимым причинам.

– Лично? – усомнился Логан. – Обычно нанимают киллера, причем так чтобы полиция не смогла отследить связи между убийцей и заказчиком. Дело Киммергорна, например, по которому я выступал Свидетелем в сорок девятом.

– Помню это дело. Но сейчас другая ситуация. Видимо, у Хешема сдали нервы. Они были в кабинете вдвоем. Никто, кроме Хешема, не входил в кабинет Кайсера после семнадцати часов, когда у мисс Бернстайн закончился рабочий день. У Хешема был мотив, была возможность совершить преступление. Но у защиты тоже сильные карты: нет материальных доказательств присутствия Хешема в кабинете в момент убийства, нет доказательств, что он держал в руке оружие и, тем более, произвел смертельный выстрел. Обвинение вынуждено при данных обстоятельствах прибегнуть к помощи профессионального Свидетеля. Обычная история: все знают, что убил Икс, но обвинение не может доказать это с нужной вероятностью, а присяжные толкуют малейшие сомнения в пользу обвиняемого.

– Понятно, – кивнул Логан. – Хешем, конечно, не признался.

Это был не вопрос, а констатация, и Корин только кивнул.

– Хорошо, – сказал Логан. – Когда мы сможем выехать на… место преступления?

Он почему-то всегда делал паузу, когда говорил «место преступления», будто слова эти обладали для него сакральным смыслом. Место преступления – не просто географическая точка, где было совершено убийство (а по иным поводам его не вызывали). Это пространство его жизни. Осматривая место преступления, Логан ощущал физически, как свертывается реальность, как за пределами помещения (речь всегда шла о закрытых помещениях, где теоретически степень достоверности события превышала необходимые для суда девяносто девять и восемь десятых процента) исчезают в небытии дома, улицы, дороги, люди… Да, люди тоже. Мир за пределами места преступления переставал для него существовать. Он любил эту высшую степень сосредоточенности, позволявшую во время процесса быстро входить в обстановку и свидетельствовать ясно, четко, однозначно. Он чувствовал, что становился собой, каким мечтал быть в детстве, когда мир казался ему огромным, непознаваемым, порой страшным, но обычно – неопределенным, непредсказуемым. Чужим. Может, детское ощущение чужеродности окружающего мира помогло ему впоследствии выбрать профессию, точнее – поменять спокойную должность старшего исследователя в лаборатории физики квантовых наблюдений Оксфордского университета на странную и опасную (хотя он никогда не говорил об этом вслух и не позволял говорить другим – во всяком случае, в присутствии Клары) профессию Свидетеля, единственную, возможно, профессию на Земле, не имевшую пока адекватного физического обоснования, но доказавшую тем не менее свою надежность, не меньшую, чем надежность отождествления личности по отпечаткам пальцев или ДНК-тесту.

– Если вы готовы, сэр, то инспектор Шелдон отправится с вами прямо сейчас.

– Я готов, – кивнул Логан, посмотрев на часы. Он успеет.

* * *

Когда он вошел в небольшой и очень уютный, с двумя большими окнами, выходившими на тенистый парк, зал кафе «Мусагиф», Эмма ожидала его за крайним столиком, откуда можно было видеть всех, оставаясь практически незамеченными.

Логан наклонился и поцеловал Эмму в щеку – будто старую знакомую, для которой это было привычным проявлением внимания. Ему показалось, что выглядела она сегодня… он затруднился определить – как. Мог лишь почувствовать разницу – вчера она была… он и это сейчас, к собственному удивлению, определить не мог. Была более… какой? Он не стал задумываться об этом, отметив, что Эмма сегодня какая-то другая. Настолько, что впору им знакомиться заново.

– Вы сегодня другой, Логан, – сказала Эмма, когда он сел напротив нее и заглянул в глаза: серые, глубокие, зовущие… или ему показалось?

Конечно, сегодня он был другим. Сегодня для него начался новый, хотя и привычный, этап жизни.

– Вы тоже, Эмма, – он протянул руку, коснулся ладонью ее щеки, и она потерлась щекой о его ладонь, как кошка, которая довольна, когда ее гладят.

Оба замолчали. Не потому, что говорить было не о чем, наоборот, он так много хотел Эмме сказать, что впервые в жизни не мог связать двух слов – слова, мысли, желания, все смешалось. Столько было в его душе чувств, надежд, ощущений, что он не мог выбрать что-то одно, ведь слово должно следовать за словом, они не могут вылететь из души разом, всякая фраза имеет начало и конец, а он не умел располагать свои ощущения, чувства и слова, которыми эти ощущения и чувства можно выразить, в единственно правильной последовательности.