Томас Берджер - Маленький Большой Человек

• Название: Маленький Большой Человек
• Автор: Томас Берджер
• Жанр: Вестерн

---

Когда мы вернулись в посёлок, все, кому достался от меня подарок, тут же побежали домой и притащили мне взамен всякую индейскую всячину. Вот тут я, наконец, стянул с себя и штаны, и облачился в кожаную набедренную повязку, что дал мне один из мальчишек, а подвязал её ремешком, полученным от другого. ещё я одел мокасины, а грязное жёлтое одеяло я получил от высокого парнишки по имени Младший Медведь – того самого, которому достались мои брюки, Он, кстати, тут же ампутировал им штанины и натянул на ноги по отдельности, как ноговицы, а верх выкинул за ненадобностью. Ботинки тоже никому не приглянулись, так и. лежали на земле, где я их бросил, а потом, когда лагерь снялся и ушёл, они так и остались валяться на том же месте. Уж если какая вещь индейца не интересует, так он её словно и не видит: она будет валяться у него под ногами, он будет спотыкаться об нее, но взять да отбросить её в сторону – и не подумает.

Завтрака мы в то, самое первое утро, так и не получили по той простой причине, что есть было нечего. Антилопу накануне съели всю без остатка, а собаку прикончить – вторую подряд – это была бы непозволительная роскошь, потому как для переезда на новое место нужны вьючные животные, а табун лошадей таял просто па глазах. Кэролайн так и не вернулась – а я тогда ещё думал, может, она вернется, а что её могли убить, я даже и мысли такой не допускал – и мне не с кем было и поболтать на родном языке.

Но не успело ещё солнце взобраться повыше на небо, а я уже накопил кое-какой словарь жестов и с их помощью довольно бойко болтал с Маленькой Лошадкой обо всем, что можно показать на пальцах. К примеру, если хочешь сказать «человек», надо поднять указательный палец, держа руку ладонью к себе. Тут мне, конечно, сильно подсобило то, что у Лошадки была такая привычка – как покажет что-нибудь знаками, тут же тыкает пальцем в тот предмет, который изобразил. А если хочешь сказать «белый человек», надо пальцем провести по лбу – вроде как поля шляпы показываешь, но это не так-то просто было сообразить, потому как Маленькая Лошадка сам был в шляпе – в той самой фетровой шляпе, которую я ему отдал. Он все водил пальцем по лбу под шляпой, а я думал, он говорит «твоя шляпа», или просто «ты», и только потом сообразил, что это «белый человек».

А когда они показывают просто «человек», это у них значит «индеец».

А чтобы показать слово «Шайен», они указательным пальцем правой руки проводят по пальцу левой, вроде как полоски рисуют – это они оперение стрел изображают: у всех Шайенов отличительный признак – полосатое оперение на стрелах из перьев дикой индейки. Кстати, на нормальном языке они себя Шайенами никогда не называют, они говорят «цисцистас», что значит «народ», или «люди». А кто все остальные – это их вроде как не касается.

Выкупавшись, мальчишки сбегали, притащили луки, и мы пошли в лощину, где на дне стояла лужа – туда бизоны приходят валяться в грязи – и стали играть в войну: бегали туда-сюда, пуляя друг в друга стрелами без наконечников. Потом начали бороться, а я в этом деле был не силен, все как-то боялся придавить соперника как следует, но после того как меня прижали не на шутку, я перешёл на бокс и расквасил парочку индейских носов, или, по крайней мере, один точно. Это был нос Младшего Медведя, и все остальные тут же подняли беднягу на смех, а уж это краснокожие умеют, будьте уверены, ещё и почище, чем белые. Они так зло потешались над ним, что я его прямо-таки пожалел.

И очень даже напрасно: вообще не надо было мне бить его, но раз уж так получилось, я должен был задрать нос, ходить петухом и бахвалиться, а то и поддать ему ещё – чтобы закрепить успех; вот это было бы по-индейски, так уж у них принято. Если ты кого побил, ни в коем случае нельзя его жалеть, а то получится, что одолев его тело, ты и дух его хочешь убить. Я этого тогда не знал, и все заглядывал ему в глаза да улыбался ему целый день, а добился только того, что приобрел первого в жизни настоящего врага, который потом много лет строил мне козни и принёс столько неприятностей и бед, что вам и^не снилось, потону как уж если индеец взялся мстить, он вложит в это дело всю душу, можете быть уверены.

Потом, помню, пошли мы к девчонкам – играть в лагерь. Игра простая – копируй взрослых во всём том, что они делают – и всё. Помню, девчонки ставили игрушечные типи, а мальчишки были вроде как мужья. Воины устраивали набеги на врагов и понарошку охотились на бизонов: мальчишка, который изображает зверя, держит' большой кактус на палке, а остальные – охотники, то есть, стреляют из луков в него, и если кто попадает – значит, уложил бизона, а кто промажет, тому этот самый «бизон» как влепит по заднице своей дубинкой-булавой с кактусом на конце… Вот так вот…

Шайены вообще за что ни возьмутся – за любое дело – обязательно сделают больно – себе или другим. Только того и жди.

До этих пор, что ни делали, яс краснокожими мальчишками был, вроде, на равных, а как стали играть в лагерь – тут всё переменилось, и, наверное, опять-таки из-за Младшего Медведя: он, видишь ли, был «военным вождём» нашей ватаги, все признавали его главным, потому что из лука он стрелял страсть как хорошо, а ещё дубина у него была – сам изготовил – вроде булавы, как начнет ею махать, крушить врага – понарошку, конечно – просто жуть берёт. Да, вот так у Шайенов и становятся военным вождём: кто дерется лучше всех – тот и вождь. Но он командует только на войне. А для мирной жизни у них имеется другой вожак. К примеру, Старая Шкура Типи, так он – вождь мирного времени. А главный военный вождь нашего рода был Горб. Они прекрасно ладили, хотя во время резни у каравана, из-за виски, после того как приложились к бутылке, они – Помните? – пошли друг на друга с оружием. Правда, когда у Старой Шкуры Типи мушкет разорвало, тут же забыли друг о друге и занялись, кто чем.

В общем, Младший Медведь, одиннадцати лет от роду, был уже воин хоть куда, он был высокий крепкий парень и расхаживал выпятив грудь колесом. А насчёт нашей с ним драки я вам так скажу: он бы меня прикончил, ей-Богу, просто он ничего не смыслил в боксе. Ну, а это уж не моя вина, а его беда. Сам я здоровяком никогда не был, но мне тоже пальца в рот не клади.

Тогда, в самом начале, все, что у меня было, давали мне мальчишки: лук,*стрелы, палку, на которой можно скакать понарошку, как на лошади. Но как начали под началом Младшего Медведя играть в войну, все умчались прочь, даже Маленькая Лошадка, а меня бросили с девчонками и малышней, которые изображали детей когда играли в лагерь. А потом так и пошло, и все привыкли – мальчишки убегали без меня, ая оставался с девчонками, и наконец меня стали звать «Девочка-Антилопа», потому как я помогал ставить и разбирать типи, а это ведь женская работа. А ещё когда играли в лагерь, они устраивали пляску солнца точь-в-точь как взрослые. Мальчишки загоняли себе в тело длинные шипы акации, а к ним на веревочке привязывали черепа – собачьи или койотов – и волокли за собой. Пришлось бы и мне проделать то же самое – а куда было деваться? – но, слава Богу, хватило ума. Потому как уже тогда, в своём-то возрасте, я твёрдо решил для себя, что белый человек сильнее краснокожего дикаря. Почему он сильнее? Потому что умеет шевелить мозгами. Ну, судите сами: Бог знает когда, давным-давно индейцы научились передвигать тяжести – подкладывать под них круглые чурки и катить. А потом что? Прошли сотни лет, а они так и не додумались насадить кругляши на ось, чтоб получить колеса. То ли это тупость непроходимая, то ли упрямство – как хотите понимайте, но в любом случае, это просто дикость.

Так вот, пошёл я за один из вигвамов – игрушечный, что девчонки поставили – и хотел было попробовать воткнуть в себя шип, но только к телу прикоснулся – тут же позорно струсил. Это мне никогда не нравилось – причинять боль самому себе… Так вот, была у меня стрела – стащил я её – настоящая, с фабричным железным наконечником. Взял я острый камень и стрелу эту разрубил пополам – надвое. А ещё была у меня жевательная резинка – Шайены её сами делают – высушивают сок молочая и получается жвачка. Бизонья Лощина дала мне этой жвачки, а теперь я достал её, в рот совать не стал, а засунул себе в пупок, а потом воткнул в неё половинку стрелы – ту, что с оперением. А вторую половинку, которая с наконечником, я сзади пристроил – зажал ягодицами вроде как она у меня из задницы торчит. Пришлось ещё набедренную повязку сдвинуть набок, чтобы не мешала. Вид получился – будто эта стрела меня насквозь проткнула прямо посередине, под углом в сорок пять градусов. Когда все приладил, вышел я из-за типи, иду, ногами еле переступаю – ягодицы-то сжал, а спереди стрелу незаметно поддерживаю: руку прижал к животу, вроде как от боли корчусь, хотя это было как раз не по правилам: мужчине положено боль презирать, но я решил, что ничего, сойдет, потому как у всех, конечно, глаза на лоб полезут.

Так и вышло. Сначала меня увидели девчонки, они пораскрывали рты и, прикрывая их, так хлопали себя по губам ладошками, что я уж не знаю, как у них передние зубы-то уцелели. А потом и мальчишки – бедняги, со своими жалкими колючками и крошечными собачьими черепами на верёвочках – они чуть не лопнули от зависти. Парнишка по имени Койот – тот от досады так рванул свою верёвку, что вырвал шип у себя из спины и кровь ручейком побежала ему на задницу. Маленькая Лошадка принялся плясать и хвастать, что он мой друг. А Младший Медведь, бедняга, просто сник и поплелся прочь, волоча за собой свои дурацкие черепа, что прыгали по кочкам и тарахтели у него за спиной, а когда один из них зацепился за куст полыни, так оборвалась жильная верёвочка, а кожа на спине у Младшего Медведя – хоть бы хны.