Томас Берджер - Маленький Большой Человек

• Название: Маленький Большой Человек
• Автор: Томас Берджер
• Жанр: Вестерн

---

Ну, кажется, в этом деле существует ещё целый миллион прочих правил, потому-то он и является таким не похожим на других, и в любом стойбище таких «человеков» раз-два и обчелся…

– Так ты помнишь Койота? – говорит Лошадка. – Его убили Поуни. Юты убили Красную Собаку… – Он продолжал перечислять новости, которые оказались довольно-таки кровавыми. Потом он, взглянув не без игривости и лукавства на меня, добавил:

– А сам я подумываю перебраться в вигвам Желтого Щита его второй женой.

Я поздравил его и подарил ему маленькое зеркальце для бритья, которое брал с собой в дорогу, чему он был безмерно рад, и после того, как мы с ним попрощались, он, наверное, часами смотрелся в это зеркальце.

Но перед этим я спросил у него о своей бывшей подруге Ничто.

– А на ней женился Белый Человек Наоборот, – рассказал он. – И она сейчас ждёт ребёнкка.

Немного попозже я её и сам увидел – она сидела перед своим типи и толкла какие-то ягоды. Просто удивительно, до чего эта девушка изменилась всего за пару лет. Даже без беременности она была бы довольно-таки тучная. Нос у неё расплылся по лицу, и я не мог припомнить, чтобы прежде у неё был такой злой взгляд. А то, что раньше было блестящими чёрными волосами, теперь смахивало на хвост лошади, только что продравшейся через заросли терновника.

Но самые большие перемены произошли в её характере. Когда я проходил мимо, она с таким ором напустилась на собаку, что прежде мне не приходилось слышать, а когда из типи вышел её муж, то вся эта брань обрушилась на его голову. Шайенские женщины – прекрасные жёны, но иногда они бывают до того сварливы – сварливей не найдёшь.

Мне кажется, можно смело сказать, что та сабельная атака на Соломоновой протоке спасла меня от того, чтобы все это слушать до самой смерти.

Ну, через некоторое время Шайены принялись сворачивать стойбище, готовясь откочевать на север. Мы со Старой Шкурой Типи стояли и смотрели как женщины разбирают вигвамы, делают из жердей волокуши и грузят на них скарб. На голове у вождя красовалось сомбреро, которое из-за разницы в размерах наших голов сидело несколько высоковато на его косицах. Ну, а поскольку это сомбреро было всего лишь вместо того цилиндра, который я потерял, то я по сути ещё ничего ему не подарил, так что теперь мне показалось, что ничего другого не остается, как подарить ему свой «Кольт» драгунской модели. С одной стороны, это был довольно-таки небольшой подарок. Но, с другой стороны, я оставался без лошади, без какого-либо оружия, без шляпы, без куртки – свою я подарил Горбу – а взамен я получил одеяло, каменную трубку, нитку бус и тому подобное, с чем мне предстояло вновь присоединиться к неприязненно настроенным погонщикам и преодолеть остаток пути до Денвера.

– Дедушка, – сказал я. – Я не смогу податься с тобой на речку Паудер…

– Я тебя слышал,- ответил Старая Шкура. Вот и все, что он сказал.

Однако я все же не мог просто так уйти. А, может, мне самого себя надо было убедить, потому как на второй день у Шайенов я заметил, что они уже не столь непривлекательны для меня. Да и с запахами стойбища я вновь стал свыкаться. Похоже, что со временем я, возможно, вернулся бы к тому себе, каким был прежде.

А, может быть, и нет. Но я почувствовал, что есть определенный риск. Ведь немаловажным было то, что в Денвере дела мои шли совсем неплохо. Да и честолюбивые замыслы к тому времени мне уже были ведомы, потому что в мире белых без честолюбия ни черта из тебя не выйдет. Но ведь по-Шайенски это не передать – там и в помине нет такого понятия.

Оно, конечно, индейские мальчишки мечтали стать великими воинами, а некоторые даже чувствовали призвание вырасти в вождей, но это всё сугубо ЛИЧНЫЕ цели, потому что ни у какого вождя нет власти в нашем понимании этого слова. Индейский вождь ведет за собой только личным примером. Так, если взять вот этот переход на Пороховую речку, то Старая Шкура Типи не отдавал своим людям никаких приказов туда идти. Всё, что он сделал, так это только решил, что ОН туда пойдет, обязательно пойдет. И Горб решил, что Он пойдет, и так далее. И другие пойдут с ними лишь только потому, что считают их мудрыми людьми, а если кто не считает, тот не пойдёт, вот и всё. Ну, а Горящий Багрянцем все ещё никак не мог решить, он по-прежнему сидел на том самом месте, где недавно ещё было жилище Горба и его жены, а дочери Горба разбирали вигвам как раз вокруг Горящего Багрянцем.

А, с другой стороны, что я ещё собирался делать, когда вел этот караван в Колорадо, как не заняться самому торговлей? Я говорил уже, что коммерсант я никудышний, у меня нет нужной жилки, но при всем при том я себе втемяшил в голову, что она вовсе и не нужна, что и так разбогатеть ничего не стоит в таком совершенно новом месте, каким был Денвер. И уже предпринимались кое-какие шаги, чтоб сделать Колорадо Территорией. А через пару-тройку лет, заработав достаточно денег, я вполне мог бы выдвигаться в губернаторы, ведь я умел читать и писать, чем едва ли могло бы похвастать большинство тогдашнего населения этих мест.

Но как мне объяснить, хоть малость намекнуть об этом индейцу, скажем, Старой Шкуре Типи?

И тут мне помогло появление Младшего Медведя, который ехал как раз в нашу сторону. Само собой, сидел он задом наперед, лицом к хвосту, однако, как раз это и делало его команды-наоборот и подергивания уздечкой нормальными. Он давал лошади команду «влево», имея в виду «вправо», а так как он сидел, поворотясь к лошадиному крестцу, то в этом был опять же здравый смысл, поскольку лошадь шла вперёд, что и надо было.

– Почему,- спрашиваю я,- Младший Медведь стал Человеком Наоборот?

Как я и думал, вождь дал объяснение вполне традиционное:

– Потому что он боялся молнии и грома.

– Вот потому и я решил поехать на запад со своими фурами, – объяснил я.

И, знаете, ведь в этом объяснении была некая доля правды.

Учитывая то, во что, в конце концов, тот договор вылился, я испытываю определенную гордость оттого, что я сыграл кое-какую роль в том, чтобы отправить своих друзей подальше от беды. Чёрный Котёл, Белая Антилопа и другие южные Шайены и Арапахи, которые прикоснулись к перу, оказались в резервации вдоль реки Арканзас, в юго-восточной части Колорадо, месте без дичи, маловодном, с бесплодными землями. А через несколько лет, как раз когда их мирное стойбище располагалось на Песчаной речке – Санд-Крик, на территории той самой резервации Третий Колорадский Добровольческий Кавалерийский полк устроил им кровавую баню…

ГЛАВА 14. В ЛОВУШКЕ

Эта резня при Санд-Крике произошла в шестьдесят четвертом, в самом конце года. С мятежом к тому времени, как вы знаете, было уже покончено, иначе этой бойни вообще бы не было, потому как войскам было бы не до того.

Что до меня, то после той поездки в Миссури я превратился в домоседа. Да ещё втемяшил себе в голову заделаться крупным бизнесменом-воротилой или там встрять в политику. Ко всему, я заподозрил своих так называемых компаньонов, Болта и Рамиреса, которые Должны были со мной делить все поровну, в нечестности. Но как я мог что-то проверить, когда всё время был в разъездах? В знак доказательства вы бы послушали, как они принялись возражать, когда я заявил, что впредь собираюсь безвыездно работать при лавке!

Ну, в бухгалтерии я не шибко разбирался, так что доказать, насколько они меня обобрали, не мог. Но с тех пор, как перестал разъезжать, моя доля заметно возросла. А следующее, что я сделал, так это построил дом и женился.

Мне было тогда двадцать. Женщина, на которой я женился, вернее, девушка восемнадцати лет от роду, была шведкой. Родилась она в Швейцарии и лишь за несколько лет до этого вместе с родителями переехала в Америку. Осели они в Спирит-Лейк, штат Айова, где её мамаша с папашей были злодейски убиты во время нашумевшей резни, учиненной бандой индейцев из племени Санти-Дакота. Было это лет за пять до нашей женитьбы, так что была она достаточно небольшой, чтобы спрятаться в погребе для картошки, что она и сделала, и в результате осталась жива. Звали эту девушку Олга. И когда я на ней женился, то чтобы её спрятать, потребовалась бы, пожалуй, щель побольше. Потому как росту у неё было едва ли не шесть футов, да и все другое под стать, хотя лишь него жиру не было у неё ни унции. Была она повыше меня, даже когда я обувался в ковбойские сапожки на высоких каблуках.

Кожа у Олги была очень белая и тонкая, а волосы такие красивые и светлые, что даже в пасмурный день, казалось, на них падает солнце. В Денвер она приехала с одним семейством, которое после гибели её родителей взяло её к себе, за что она чёрт знает сколько работала на них: стряпала там, глядела за детьми, убирала, дрова колола – в то время как хозяйка слонялась с недовольным видом по дому, а хозяин так и норовил похлопать Олгу ниже пояса.

Девушка мне приглянулась с самой первой встречи, и дело не в том, что была она красавицей, хотя и была таковой, и не потому, что роскошное тело делало её вдвойне привлекательной при моих деньгах. А главным образом потому, что у неё был золотой характер, лучше и не сыскать. Из себя её вывести было невозможно, а я всегда питал некоторую слабость к кротким женщинам. Так, ей и в голову не приходило, что она втройне уже отработала тем людям, что её взяли, за то немногое, что они для неё сделали. И когда мы поженились, мне каждый Божий день стоило немалого труда удерживать её дома: управившись по хозяйству у нас, она так и рвалась подсобить тому семейству.