Кэтрин Ласки - Дочери моря. Люси

• Название: Дочери моря. Люси
• Автор: Кэтрин Ласки
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-078522-3

Третья книга эпопеи «Дочери моря», продолжение романов «Ханна» и «Мэй». Читателей ждут новые встречи с полюбившимися героями и глубокое художественное исследование психологических конфликтов, любви, ревности и неудержимого стремления к свободе.

---

– Это так любезно с вашей стороны, миссис Перри, – сказал преподобный Сноу.

– Да. Бережёного Бог бережёт. Если вам что-нибудь понадобится… просто кричите. Здесь нету телефонов. По правде сказать, они есть только в богатых домах.

– Едва ли это богатый дом, – сквозь зубы пробормотала Марджори. – Нет электричества. Нет телефона. Белки копошатся. И всё такое простоватое.

– О, это всё епископ Вандервакер. Ему здесь очень нравилось, поэтому, когда Пибоди предложил установить современные удобства, он категорически отказался. Он всегда цитировал Евангелие от Матфея, главу девятнадцатую.

– Ах! – мягко воскликнул преподобный Сноу. – Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие.

– Да, сэр. Он простой человек. И мы скучаем по нему.

– Уверяю вас, мы не нуждаемся ни в каких излишествах. В этом доме есть всё, что нам нужно. Мы почитаем за честь находиться здесь и будем следовать заветам нашего уважаемого предшественника, епископа Вандервакера.

Люси показалось, что отец уже был готов к тому, чтобы начать читать проповедь, поэтому она обрадовалась приходу Элмера и Питера с сундуками.

– Тропинка здесь очень крутая, – сказал Элмер, ставя сундук на пол. – Та, что идёт от дома к морю, я имею в виду. Она скользкая и опасная, и пляж там не ахти. Если вы захотите сходить на пляж, лучшие – рядом с теннисным и пляжным клубами.

– Да, мы хотим, – с энтузиазмом закивала Марджори. – Я купила Люси замечательный купальный костюм.

Это была самая уродливая вещь, которую Люси когда-либо видела. Она даже вздрогнула, вспомнив ужасную горчичного цвета фланелевую юбку, доходящую почти до колен, под которую полагалось надевать толстые чёрные «купальные чулки».

– А знаете, – сказала Эльва, – сейчас модно купаться в панталонах под юбкой или просто в брюках и блузке.

Марджори приосанилась:

– Миссис Симпсон, наша швея, уверила меня, что купальные костюмы из фланели или шерсти с чулками наиболее подобающи.

– Да, такие ещё тоже носят. Но здесь едва ли кто-то решается искупаться в океане. Слишком уж холодно. Все ходят в купальный клуб и плавают в бассейне. О, боже мой, я совсем позабыла о времени! Я должна бежать к Хоули.

– Хоули! – воскликнула Марджори. – Бостонские Хоули?

– Я знаю только этих. Они должны приехать через неделю, а я всегда помогаю подготавливать Глэдрок.

– Глэдрок?

– Их летний дом. Наверное, самый прелестный на Маунт-Дезерте. И это напомнило мне, – Эльва завертела головой, чтобы найти взглядом Люси. – К ним на работу поступила девушка, и она как две капли воды похожа на вас, ми-чка. Те же рыжие волосы, может, только немного темнее. Прям как будто вы сёстры.

Марджори издала пронзительный нервный смешок. Её левый глаз дёрнулся – признак крайнего напряжения и даже испуга; с ней такое случалось, но крайне редко.

– Правда? – переспросила Люси. – Надеюсь, мне представится случай встретиться с ней.

– Она же служанка, дорогая, – заметила Марджори.

Её мясистое лицо побледнело от тревоги. Люси видела это выражение множество раз, но сейчас, переводя взгляд с матери на отца, вдруг остро почувствовала пропасть, разделяющую её и родителей. Почему она раньше не обращала на это внимание? Как будто новое место, этот морской край, вдруг проявило то, что раньше было лишь незначительной догадкой.

Подобная мысль должна была испугать её. Но – и Люси это немало удивило – она почувствовала не беспокойство, а сильное, на грани ликования, предвосхищение.

* * *

6. Пещера среди скал

Марджори Сноу ворчала весь вечер: сетовала на то, что ей не нравится проводить время «в непроходимых туманных лесах». Преподобный же казался весьма довольным, занимался проповедями и несколько рассеянно пытался успокоить жену, как показалось Люси, фразами, какими обычно уговаривают младенцев поесть кашки. Марджори и в самом деле начинала вести себя довольно инфантильно, когда скучала или сердилась.

– Моя дорогая, просто никто ещё не приехал. Надо потерпеть. Они скоро приедут. И мы станем выходить в свет. Люси будет красоваться в чайном платье и купальном костюме.

Услышав про купальный костюм, Люси закрыла глаза. «Я лучше полезу в воду в чайном платье, чем надену эту пакость», – подумала она.

Через некоторое время преподобного начала одолевать зевота, потом и Марджори.

– Я понял, – сказал он. – Это море оказывает усыпляющий эффект.

Люси притворилась, что тоже зевает, хотя чувствовала себя очень бодрой. Она хотела, чтобы родители быстрее заснули… Родительская комната находилась в глубине дома на первом этаже, для себя Люси выбрала комнату, выходящую прямо на море, на втором этаже. Туман, клубящийся вокруг дома весь день, рассеялся. Люси не верилось, что звёзды могут быть такими яркими. Через каждую секцию окна можно было рассмотреть с полдюжины серебристых кружочков. Бесконечная процессия звёзд поднималась из-за горизонта на востоке, и кусочки неба, ограниченные рамами, казались Люси частями головоломки. Люси пыталась «собрать» их в созвездия, о которых читала. До этой ночи ей не выпадало возможности воспользоваться своими знаниями на практике. На Манхэттене звёзд не было видно, во всяком случае, Люси их никогда не видела. Дома были слишком высокими, огни слишком яркими, а фабричные и каминные трубы изрыгали клубы дыма. Но здесь, у моря, звёзды, казалось, заполняли всё вокруг. Темнота порождает красоту. Какая же красота скрывается в тёмных глубинах моря: наверняка неописуемые сокровища.

Родители, конечно, уже спали. Она выскользнула из-под одеяла и завернулась в шаль, не надев ни чулок, ни ботинок. Если на улице скользко, уж лучше она будет босиком, чем в новой неудобной обуви на плоской подошве. Девушка прокралась к лестнице. Глаза быстро приспособились к темноте, и в мгновение ока она оказалась внизу. Стоял час отлива, поэтому она просто спрыгнула со скалы на гальку, устилавшую берег. Как же чудесно чувствовать ногами влажные камни, ей даже показалось, что она почти перестала хромать. Может быть, солёная вода так подействовала? Люси почувствовала, что сухожилия в лодыжке расслабились и нога выправилась. Ощущение было таким поразительным, что она приподняла подол платья и посмотрела вниз. Нога выглядела такой же, как обычно, но казалась не столь вывернутой. Она бродила по берегу до тех пор, пока не заметила расселину в скалах, зовущую непроглядной темнотой. Ручеёк путеводной нитью тёк к расселине.

«Это пещера!» – поняла Люси. Настоящая пещера, как в «Острове сокровищ», который она прочитала по меньшей мере полдюжины раз. Или Мамонтова пещера в Кентукки, о которой она узнала из «Харперс-Уикли» и просто до смерти хотела побывать в ней и исследовать лабиринты известняковых туннелей. Когда она сказала родителям, что они могли бы посетить это место, мать завопила «Кентукки!» с такими интонациями, как будто Люси предлагала поездку на Луну или, возможно, в Африку или на Восток.

Сейчас же перед ней открывался вход в настоящую пещеру, и Люси вошла в неё: спокойно, уверенно и совсем не хромая. В эту секунду в ней что-то неуловимо переменилось. Несмотря на кромешную темноту, она видела с удивительной ясностью, словно внутри её глаз появились другие, пронзающие тьму, и полной грудью вдыхала солёный воздух.

Люси окинула взглядом стены пещеры: плавные контуры, розовый с чёрными вкраплениями гранит. Увидела линию, которой достигает вода во время приливов. И тут обнаружила то, от чего перехватило дыхание. Три деревянных вешалки, точнее три ветки, воткнутые в трещины на стене. На двух из них висели какие-то девичьи вещички. В пещере явно был кто-то ещё. Люси внимательно осмотрелась. Когда она сделала первый шаг в пещеру, темнота казалась такой дружелюбной, теперь же Люси не была в этом столь уверена. А что, если она невольно узнала чей-то секрет? Тому, кто хотел скрыться от посторонних глаз, вряд ли понравится найти вынюхивающую чужие тайны дочь летнего священника. Внезапно её охватило чувство острого одиночества и отчуждённости. Она не хотела быть изгоем, только не здесь. Не в этой пещере. В Нью-Йорке она оставалась равнодушной, когда такие девушки, как Элси Огмонт, Ленора Дрексель или Дениз Де Бек, считали её странной, но здесь ей было не всё равно! Необычное ощущение. Это не салон на Пятой авеню, а пещера, по стенам которой сплетал причудливые кружева мох. Но именно сейчас, именно в этой пещере, ей больше, чем когда-либо, было важно не казаться странной. За всю свою жизнь она ни разу не чувствовала себя такой безутешно одинокой.

Она поближе подошла к ветке, на которой висел жакет. Он был очень похож на тот, что был на ней, только совсем изношенный. Рядом висела юбка в таком же плачевном состоянии и бархатная лента, полинялая и жёсткая от соли, к одному из концов которой была привязана необыкновенно красивая ракушка – ничего подобного Люси раньше не видела. Она немного напоминала раковину гребешка, но была совершенно плоской, а бороздки – очень глубокими. У Люси возникло непреодолимое желание прикоснуться к ракушке. Она посмотрела через плечо – убедиться, что по-прежнему одна. Девушка медленно протянула руку, с удивлением отметив, что у неё дрожат пальцы, и сняла ленту с ветки, чтобы как следует рассмотреть. У неё перехватило дыхание, когда она увидела прядь рыжих волос, запутавшихся между бороздками ракушки. Кто-то использовал её как гребень для волос! Люси не смогла удержаться и распустила волосы, по обыкновению собранные в пучок на ночь. Несколько мгновений она нерешительно крутила гребёнку в руках, а потом провела ею по волосам и закрыла глаза. Каким-то шестым чувством она поняла, что ракушка была поднята с такой глубины, на которую не способен опуститься ни один человек. Кем бы ни был тот, кто достал эту чудесную раковину, он наверняка разительно отличается от всех модных особ, задиравших перед ней свои аристократические носы. Девушка закрепила гребень так, чтобы волосы падали на плечи несимметрично, и пожалела, что под рукой нет зеркала. К подобным причёскам мать относилась неодобрительно, считая их слишком изощрёнными или, как она любила выражаться, «порочными».