Владимир Листенгартен - Рассказы

• Название: Рассказы
• Автор: Владимир Листенгартен
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

— Нина Васильевна, как вы относитесь к Кате Фиалко?

— Не понимаю, почему вы об этом спрашиваете, она знающий геолог, хороший человек и я ее очень уважаю.

— В таком случае, чем объяснить, что ее диссертация лежит у вас больше полугода без движения?

— Вы понимаете, у меня очень много работы сейчас, и просто до этого еще руки не дошли.

— Понятно. А вы знаете, какова зарплата главного геолога без степени?

— Нет, не знаю.

— 200 рублей. А знаете ли вы, какова зарплата главного геолога со степенью?

— Тоже не знаю.

— 500 рублей. По вашей вине Фиалко ежемесячно теряет 300 рублей (деньги по тем временам немалые).

— Я об этом и не подозревала.

— Нина Васильевна, от вас требуются всего три подписи: на титульном листе работы, на кратком отзыве величиной в полстраницы и на сопроводительном письме к ученому секретарю, который должен вынести работу на защиту. Это займет не более 10–15 минут. Но если у вас нет даже такого количества времени, я готов сейчас же подготовить и проект вашего отзыва, и письмо. Ну, а подписи поставить вообще нужно не более 1–2 минут.

Роговская, слегка ошарашенная таким напором, попыталась защищаться:

— Но вы поймите, я руководитель работы, у меня есть замечания, они должны быть исправлены!

— Я с вами полностью согласен. Но скажите, сколько, по вашему мнению, понадобится времени Кате Фиалко, чтобы исправить все ваши замечания?

— Ну, я думаю, около двух недель.

— Прекрасно. В таком случае, я сейчас свяжусь с ней по телефону с тем, чтобы завтра она вылетела в Москву на две недели.

— Но… вы поймите, у меня ведь есть и другие дела, кроме того, я сама собираюсь лететь в командировку в Баку.

— Так это же еще лучше. Дайте мне, пожалуйста, ваш паспорт, я сейчас же поеду в кассы Аэрофлота и возьму для вас билет.

Роговская еще более обалдела. Она ненадолго задумалась, а потом говорит:

— Нет, билет брать сейчас невозможно, приказ о командировке еще не подписан. Давайте договоримся так: вы приходите сюда завтра во второй половине дня, а я к этому времени все решу.

Назавтра она сообщила мне, что в командировку не едет, а Катя Фиалко может прилететь на следующей неделе в Москву. Я сообщил об этом в Баку.

Когда Катя Фиалко вернулась в Баку после поездки в Москву, она мне сказала:

— Я вам очень благодарна, я не знаю, что это значит, но Роговская специально просила, чтобы я передала вам, что во всех трех местах, о которых вы ей говорили, она уже поставила свои подписи.

Вскоре Фиалко благополучно защитила диссертацию и сразу же начала получать вполне заслуженную ею высокую зарплату.

А мои отношения с Роговской с этого времени резко изменились к лучшему. Она прониклась ко мне уважением за то, что я столь настойчиво защищал не свои собственные интересы, а — другого человека, коллеги по работе. Когда я защищал докторскую диссертацию, она, получив мой реферат, сама позвонила мне и попросила, чтобы я связался с ней, так как она хочет дать положительный отзыв на мою работу. Так, вопреки известному в СССР выражению, что «любое доброе дело обязательно выйдет боком», моя забота о ближнем сослужила мне хорошую службу.

«Китайский» кинофильм

Когда-то в Советском Союзе все выходившие на экран кинофильмы делились зрителями на четыре категории: хорошие, плохие, очень плохие и «китайские». Причем в категорию «китайских» фильмов относили не только фильмы, сделанные в Китае, но вообще все фильмы, которые трудно было подвести даже под категорию «очень плохих», о таких фильмах говорили, что они «как китайские».

Однажды во время международного кинофестиваля я оказался в Москве. Конечно, мне захотелось посмотреть какой-нибудь хороший импортный фильм. Все, с кем я общался, рекомендовали мне западногерманскую кинокомедию со странным названием «Утка позвонит в половине шестого». Я выяснил, что этот фильм демонстрируют в кинотеатре на Новом Арбате, и отправился туда.

Хитроумные устроители кинофестиваля, чтобы привлечь публику на непопулярные фильмы, объединяли в одном сеансе по два фильма: один хороший, западноевропейский или американский, а второй — «китайский». Причем, чтобы публика не сбежала раньше времени, «китайский» фильм демонстрировали первым.

В моем случае первым показывали пакистанский фильм, название которого я уже позабыл. Большая часть публики гуляла по фойе, ожидая начала второго фильма. Они временами заходили в зал, чтобы убедиться, что он еще не начался. О содержании этого первого фильма я расскажу позже.

Второй, западногерманский фильм, был замечательной кинокомедией. Публика в зале смеялась постоянно. Суть фильма заключалась в том, что молодой человек, уходя на работу, включил автоматическую духовку, в которую положил утку. Она должна была быть готова ровно в половине шестого, и об этом духовка должна была известить хозяина звонком. Однако, возвращаясь домой, он попал в пробку и попытался ее объехать по узким соседним улицам. Но по ним куда-то вели слона, который оказался впереди его машины. Внезапно слон пошел назад и сел на капот машины, помяв его. Через некоторое время его остановил полицейский, который, увидев помятый капот машины, решил, что она побывала в аварии. Отчаянные попытки молодого человека объяснить, что ему на капот машины сел слон, привели только к тому, что полицейский вызвал скорую помощь и отправил молодого человека в психиатрическую больницу. О том, как он оттуда бежал, чтобы все-таки поспеть к половине шестого, когда должна была «зазвонить утка», очень весело рассказывалось в этом фильме.

Но вернемся к первому фильму. Сперва зал был почти пуст, но постепенно количество публики стало понемногу возрастать. Связано это было с совершенно непонятными событиями, которые разворачивались на экране.

Молодой человек женился на девушке. Однако через пару недель ему пришлось ненадолго уехать в другой город. Когда он вернулся, молодая жена стала отказываться показывать ему свое лицо. Перипетии возникшей «драмы» тянулись очень долго. Публика вслух пыталась отгадать, в чем же дело. Одни предполагали, что за время отсутствия мужа жена сошла с ума, другие говорили, что, возможно, это связано с каким-то неизвестным нам мусульманским обычаем. Но никто не отгадал. Через полтора часа наступила развязка фильма: выяснилось, что у молодой жены просто на щеке появился обыкновенный нарыв, который она боялась показать. В зале раздался дружный хохот. Но смеялись не над «юмористическим» содержанием картины, которая отнюдь не была кинокомедией, а над устроителями кинофестиваля, которые приняли к показу эту картину, и над собой, что им пришлось эту белиберду смотреть в течение полутора часов.

Коньяк

Выполняемая мною в 1970-80-е годы работа требовала частых поездок в Москву — во Всесоюзный институт гидрогеологии, в Государственную комиссию по запасам полезных ископаемых, в Институт водных проблем или в Московский геологоразведочный институт. В Москве было много родственников, друзей, знакомых и коллег, которые приглашали в гости. Идти с пустыми руками было неудобно, надо было принести что-то, что было бы куплено не в московских магазинах, а привезено из Баку. Я приносил тщательно упакованную коробку, что всегда вызывало вопрос:

— Что это такое?

— Будете знать, когда отгадаете шараду: «Первая часть слова — совсем лошадь, вторая часть слова — не совсем лошадь, а все вместе — совсем не лошадь!»

Обычно никто отгадать не мог. Тогда я открывал коробку и доставал принесенный подарок — бутылку коньяка, которую всегда встречали с энтузиазмом. Разгадка шарады была проста: «Конь» — совсем лошадь, «Як» — не совсем лошадь, ну а «коньяк» — совсем не лошадь!

Если учесть, что при каждой поездке необходимы были примерно десять бутылок, станет понятно, что покупать коньяк в магазине при частых поездках, которые я совершал, было очень накладно. Поэтому я покупал «левый» коньяк на одном из коньячных заводов в азербайджанском районе, разливал его по бутылкам, закрывал их и вез в Москву. Там я укладывал бутылки в коробки, красиво завязывал ленточкой. Я не скрывал, что это разливной коньяк, да это было видно и по бутылкам, которые я, естественно, не мог закрыть так, как обычно запечатан коньяк, купленный в магазине.

Как-то в Москве я пришел в гости к одному известному профессору-гидрогеологу. У него собралась большая компания таких же командированных, как я, причем все, не сговариваясь, принесли по бутылке коньяка. Гидрогеолог из Кишинева поставил на стол бутылку молдавского коньяка, один мой коллега из Баку — марочный азербайджанский коньяк, геолог из Еревана — армянский коньяк, а хозяин — французский коньяк «Наполеон». Что касается меня, то я, как всегда, принес бутылку разливного коньяка. Наш хозяин — профессор, увидев такое количество различных видов коньяка, предложил устроить дегустацию. Поочередно наливали в рюмки из разных бутылок, пробовали, обсуждали, а кончилось тем, что все признали принесенный мною коньяк наилучшим.