Владимир Листенгартен - Рассказы

• Название: Рассказы
• Автор: Владимир Листенгартен
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

— Даже если вы мне расскажите сотню новых анекдотов, я все равно больше тройки ему не поставлю!

— А я согласен на тройку, — жалобно сказал Борис, — ставьте!

Это не помешало Борису Берману после окончания института стать хорошим геологом и долгие годы проработать начальником большого геологического отдела в одной из Бакинских городских организаций.

Третий

На дворе был 1957 год. Класс «10а» заканчивал школу, вскоре должны были кончиться занятия, впереди были выпускные экзамены. Школы в те времена были сегрегированы, и в классе были одни мальчики. В программу десятых классов входил предмет «логика и психология». Однако, то ли из-за того, что не могли найти педагога, то ли еще по каким-то причинам, преподавание этого предмета началось только с третьей четверти.

В класс пришла очень молодая девушка-педагог по имени Сима Алексеевна, которую все остальные педагоги звали просто Симой. Так же называли ее за глаза и ученики. Она только окончила вуз, и это был ее первый опыт преподавания. Ей было всего 22 года и она была ненамного старше своих учеников, многим из которых было по 18–19 лет. Сима была яркой натуральной блондинкой, волосы она заплетала в косы, которые укладывала в виде тюрбана, кожа у нее была очень белой, под большими синими глазами через нос на щеки проходила тонкая полоска кожи, покрытой веснушками, но ее это не портило. Косметикой она почти не пользовалась, да ей это и не было нужно. Она только красила губы светло-розовой помадой и слегка подрумянивала щеки. Ее фигура напоминала песочные часы. Когда она шла быстрым шагом или нагибалась, казалось, что она вот сейчас переломится пополам, так тонка была ее талия, перетянутая к тому же узким черным кожаным поясом. Схожесть с песочными часами подчеркивали светлая кофточка с широкими рукавами и расширяющаяся книзу темная юбка, которые она обычно носила. Было такое впечатление, что весь песок уже пересыпался из верхней части часов в нижнюю.

Когда в учительской при ней говорили о чем-либо фривольном или рассказывали полуприличные анекдоты, она краснела, причем краска медленно волной заливала ее лицо и шею, которые становились пунцовыми.

Ученики быстро разобрались во всех особенностях характера новой учительницы. Ее встречали нескромными надписями и рисунками на доске. Чаще всего рисовали песочные часы, к которым пририсовывали сверху кружок головы, а снизу — палочки-ноги. Наиболее наглые парни специально расстегивали ширинку на брюках и в таком виде подходили к столу, за которым она сидела.

— Ах, извините, — говорили они, пытаясь застегнуть ширинку у нее на глазах, — я и не заметил, как она расстегнулась, наверное, пуговица оторвалась! (В те далекие времена ширинки на брюках застегивались на пуговицы, а не на молнии).

Сима краснела и отворачивалась. На доску она старалась не смотреть, делая вид, что не видит рисунков и надписей.

Между собой ребята часто обсуждали женские прелести Симы: какой у нее бюст, какие ноги, удивлялись, что она не носит туфли на высоких каблуках, говорили, что, несмотря на это, ноги у нее красивые и она им нравится, причем большинство воспринимало ее как сверстницу. Однажды во время такого разговора один из парней, Костя, сказал:

— Когда я смотрю на нее, мне все время хочется ее поцеловать.

— А за чем дело встало, — откликнулся другой парень, Виктор, — давайте все по очереди ее расцелуем. Она же преподает логику, значит должна мыслить логически: неважно кто целует, важно, что целуют! Я думаю ей будет только приятно!

И вот настал урок «логики и психологии». Сима вошла в класс и села за свой стол. В это время встал Виктор, засунул приготовленную заранее палку в ручку входной двери, чтобы ее невозможно было открыть снаружи, из коридора, подошел к Симе, которая, ничего не понимая, смотрела на него с удивлением, обнял ее и поцеловал. Он продолжал держать ее, в то время как остальные ребята по очереди подходили и целовали ее. Она не сопротивлялась, не кричала, а сидела как зачарованная.

Ребята были еще молодыми, и большого опыта общения с девушками у них не было. При поцелуях они просто прикасались к ее губам. Только Костя, отстранив Виктора, обнял ее сам и поцеловал по-настоящему, крепко, пытаясь языком вонзиться к ней в рот.

После Кости еще несколько ребят поцеловали ее. В это время другие, кто не участвовал в «операции», открыли дверь и стали уходить из класса. За ними последовали и остальные. Вскоре Сима осталась одна. Она сидела, закрыв лицо руками и плакала.

На следующий день с утра в класс вошел директор школы. Это был невысокий лысый мужчина 50–55 лет. Говорил он очень высоким голосом, из-за чего казалось, что он все время визжит. Но на этот раз он уже не просто визжал, а кричал, ругался, стыдил ребят, грозил передать дело в милицию. Затем он вызвал по списку всех тех, кто целовал Симу, за исключением Кости, и сообщил им, что они из школы исключены.

Все недоумевали, почему в списке, который явно был составлен Симой, не было Кости? Не понимал этого и сам Костя. Она его пожалела? Или он ей был не безразличен? Или у нее были какие-то виды на него? А может быть, была какая-то другая, неведомая ему, причина?

Вскоре началось паломничество родителей исключенных из школы ребят к директору. После долгих разборок и переговоров, было решено дать этим ребятам возможность сдать выпускные экзамены, но только в том случае, если они извинятся перед Симой. К этому времени нескольких ребят родители уже устроили в вечерние школы, остальные извинились и благополучно получили аттестат зрелости. Закончил школу и Костя. Но история с Симой не давала ему покоя. Она ему нравилась, и он понимал, что он мерзко повел себя в отношении ее. В то же время она поступила благородно, не указав его в списке. Он решил перед ней извиниться. Выяснил, где она живет, но к ней домой идти не решился. Он ждал ее на улице. Вскоре он увидел, как она выходит из дома, и подошел к ней.

— Я пришел извиниться перед вами! Мое поведение выглядит особенно неприглядно потому, что я вас люблю и не должен был допускать, чтобы вас целовал кто-нибудь кроме меня!

— Очень оригинальное извинение, — сказал Сима.

— Я подозреваю, что и вы ко мне не равнодушны, поэтому и не указали мое имя в списке, который передали директору школы. Я прав?

— Вы еще очень молоды для того, чтобы я к вам была равнодушна или неравнодушна, вы мне безразличны!

— Ну, разница в возрасте между нами не так уж и велика — всего три года! Я знаю с десяток пар с такой же разницей в годах. Сейчас я кончил школу и устроился на работу. Дальше буду учиться заочно. Теперь я самостоятельный человек. Ты, — можно я тебя буду называть на ты? — ты, я уверен, неравнодушна ко мне, а я тебя очень люблю.

Он, как тогда в классе, обнял ее и стал целовать. На этот раз она активно сопротивлялась.

— Даже если предположить, что вы правы, — сказал она, — улица не место для объятий и поцелуев!

— Ура! Ура! Значит ты тоже любишь меня! Я готов встречаться с тобой где угодно и когда угодно, ты самая красивая девушка, которую я когда-либо видел. Я тебя люблю и никогда не отдам никому другому!

Они действительно начали встречаться и Костины приятели, вместе с которыми он кончил школу, вскоре узнали об этом.

Виктор сказал:

— Вся эта любовная история развивается точно по анекдоту:

Молодая женщина жалуется на то, что ее изнасиловали пятеро мужчин. Описывает их приметы. Следователь ее успокаивает:

— Не беспокойтесь, гражданка, мы всех их разыщем!

Она отвечает:

— Всех не надо, найдите только того, который был третьим!

— Вот и Симе нужен был только тот, кто целовал ее третьим, видно ей понравилось, как он это делает, и она решила продолжить удовольствие!

Золотые «десятки»

Она была старой дамой и звали ее Дорой. До революции, в молодости, как говорят, она была красавицей, вышла замуж за богатого человека. Детей у них не было. Позже она завела себе любовника, которого поселила в комнате рядом со своей спальней. Муж, Ефим, все видел, все знал, но терпел. Как говорится в анекдоте, он считал, что лучше иметь 10 % в «хорошем» деле, чем все 100 % в «плохом».

После революции дом, в котором они жили, национализировали, их уплотнили, теперь в большой квартире, где когда-то жили они одни, поселилось три семьи. Ефима в начале 1920-х годов арестовали, но он твердо стоял на том, что у него, кроме украшений, принадлежащих его жене, ничего ценного нет. В доме у них произвели обыск, но ничего не нашли. Ефим оказался опытным конспиратором: он заложил золотые «десятки» в круглые металлические спинки кровати, которые затем сам запаял. После безуспешного обыска Ефима в конце концов выпустили.

Он стал работать бухгалтером в какой-то организации, а Дора, его жена, никогда не работала, была домохозяйкой. Заработки их по сравнению с дореволюционными временами резко сократились, но жить им помогало то, что они постепенно реализовывали припрятанные золотые монеты.