Фанфикс.ру - Фанфик Everything I am

• Название: Фанфик Everything I am
• Автор: Фанфикс.ру
• Жанр: Фанфик

Шестой курс. Угроза жизни, ставшая почти обыденностью, первая любовь, принесшая разочарование, знание, что живешь только ради того, чтобы стать убийцей. И безумный май, который изменит всё.

---

Может быть, я давно не улыбался, однако Рон смотрит на меня с некоторым недоумением. Я поднимаю брови и вопросительно наклоняю голову, но он только смеется и отмахивается. Интересно.

А вот взгляд Симуса не выражает даже намека на улыбку. Он так смотрит на мою шею и открытые локти, что меня на секунду посещает желание накинуть мантию. Потом по привычке закусываю губу — шрам мешает, но я не обращаю внимания — и смотрю ему в глаза. Он первым отводит взгляд. Даже Симус не может испортить мне настроение.

Когда мы идем на завтрак, я ловлю себя на странном чувстве. Кажется, если я чуть напрягу память, я найду во вчерашнем дне причину того, отчего сейчас мне кажется, что все будет хорошо. Такому абсурдному оптимизму не может не быть объяснения. Но я боюсь доискиваться, потому что откуда-то знаю, что обязательно вспомню. И пойму, что на самом деле то, что случилось — что бы ни случилось — не повод для особых восторгов.

Я решаю не копаться в памяти. Я слишком давно не улыбался просто так.

Гермиона ждет нас за столом. Она жаворонок, поэтому уже позавтракала в числе первых. Обычно она все-таки дожидается нас с Роном, но сегодня у нее в руках пергамент с парой сургучных печатей. Ну да, верно, первые почтовые совы прилетают в семь утра. Мы падаем рядом на скамью — я вновь оказываюсь посредине — и я желаю ей доброго утра. Рон тоже, но как-то не особо весело.

— Утро доброе, Гарри, — отзывается Гермиона с нажимом на второе слово, — до чего люблю получать письма от друзей! Всегда так радуюсь! — она улыбается, пока не сталкивается взглядом с Роном. Глаза у него из голубых сделались почти серыми, и он на глазах покрывается румянцем — ярким, как у всех рыжих.

— Опять от Крама? — спрашивает он мрачно.

— А если да? — Гермиона с вызовом отбрасывает назад копну волос. — Рон, ты смешон со своей ревностью! Виктор всего-навсего друг! И он, между прочим, к тебе не ревнует!

Надо бы успеть позавтракать до того, как они поругаются. Я торопливо принимаюсь за овсянку.

— А я и не ревную, — невыразительно отвечает Рон. Глаза его обегают завтракающих однокурсников. Он, видимо, находит того, кого ищет, потому что поднимается и, перешагнув через скамью, направляется куда-то в начало стола. Мы смотрим ему вслед, я недоуменно, Гермиона — изо всех сил делая вид, что ее это не касается. Рон доходит до Лаванды и наклоняется к ней, что-то говоря в белокурые волосы. Гермиона яростно фыркает:

— Ну, это уже ни в какие ворота не лезет! Чего он добивается?

Лаванда поднимается из-за стола, кокетливо улыбаясь, от чего у моей подруги вздрагивает щека, и берет Рона под руку. Он галантно подхватывает ее сумку, и парочка проходит мимо нас, причем Лаванда непрерывно щебечет что-то и смотрит на Рона так…

Что мне хочется, чтобы Гермиона этого взгляда не видела.

Я поспешно оборачиваюсь и понимаю, что опоздал. В глазах у Гермионы обида, а руки безжалостно мнут и скручивают письмо Крама. Я осторожно разжимаю ее пальцы и вынимаю пергамент, пока он не приобрел совсем пожеванного вида.

— Он просто ревнует, — говорю я, пытаясь поймать ее взгляд.

— Я знаю, — отвечает она глухо, не поднимая лица.

Я вздыхаю. В конечном итоге иногда мне кажется, что отношения, которыми так гордятся мои друзья, всего лишь нервотрепка. Но я не вмешиваюсь и не даю советов — просто протягиваю Гермионе руку, поднимаясь из-за стола. Она принимает ее, и мы направляемся на факультативы — она на углубленную Арифмантику, я на Трансфигурацию. Уже на выходе я понимаю, что забыл на скамье сумку.

Я извиняюсь перед Гермионой и торопливо возвращаюсь.

Зал пустеет, большинство уже разошлось, и я бросаю взгляд на преподавательский стол, чтобы убедиться, что МакГонагалл тоже поспешила на занятие. Она как раз поднимается со стула, я уже отворачиваюсь, когда замечаю краем глаза движение за ее спиной. Небольшая дверь, через которую входят преподаватели, открывается, и появляется Снейп.

Вот она — причина моего хорошего настроения. То, что Волдеморт в очередной раз обломал об него зубы.

Я не могу рассмотреть отсюда, бледен ли зельевар, как вчера вечером, но шаг у него куда более уверенный. Вот и славно. Теперь я вспомнил причину своей радости: нам точно не придется в ближайшие дни опускать в землю пустой гроб — или гроб с неузнаваемыми останками.

Радость угасает, оставляя чувство выполненного долга. По крайней мере, за одно из своих спасений я, пожалуй, рассчитался.

Я смотрю на то, как он усаживается, как нервные руки придвигают чашку с кофе, как склоняется к нему Дамблдор. Что ж, наверное, он тоже переживал его возможную смерть.

Я отвожу глаза, и в этот момент Снейп поднимает голову. Наши взгляды встречаются, и я замираю на середине движения. Что я должен сделать?

Единственно уместным было бы вообще прикинуться, что у меня плохое зрение и я не заметил, как он меня буравит. Но Снейпа этим не проведешь. Я кожей чувствую, как его глаза впиваются в мое лицо. Я вздыхаю, опуская ресницы, и отворачиваюсь. А потом быстро иду на выход, ощущая, что он все еще смотрит мне вслед.

А что я должен был сделать? Поздороваться?

На пороге я не выдерживаю и оглядываюсь. Снейп беседует с Дамблдором и не смотрит в мою сторону. Злясь от смешанного чувства облегчения и разочарования, я почти бегом направляюсь на Трансфигурацию.

* * *

После изнурительного занятия мы записываем еще более изнурительное домашнее задание. Как превратить противника в локализованное природное явление — пожар, например, на площади в квадратный метр, который можно погасить, вызвав заклинанием дождь. Мы стонем, но МакГонагалл безжалостна, особенно в конце сдвоенной пары.

На обед мы плетемся, свесив языки на сторону, и я, честно говоря, не слишком хорошо соображаю. Поэтому когда меня перехватывает Джинни, я молча смотрю на нее, предоставляя первой начать разговор.

Она почти такого же темно-розового оттенка, как ее брат сегодня утром.

— Гарри! — звенящим голосом произносит капитан команды, — у тебя совесть есть?

Я теряюсь и смотрю на нее в искреннем удивлении:

— А что такое?

— Ничего особенного! — она, наверное, накричала бы на меня, но не хочет привлекать лишнего внимания. — Ты где был вчера вечером?

— А что такое, — повторяю я, пытаясь выиграть время и сообразить, почему она на меня кидается, — на отработке я был, ты же знаешь!

— Гарри, какая, к Мерлину, отработка в отсутствие Снейпа! — ей не хватает воздуха, — ты что, забыл, что ты ловец команды? Завтра КВИДДИЧ!

Ух ты. Верно.

— А ты сидишь в этих долбаных подземельях, — распаляется девушка, только не вцепляясь мне в рубашку, — как будто ждешь, что Снейп вернется! Велика потеря!

Эти слова заставляют меня посмотреть на нее. Джинни осекается на полуслове и глядит на меня с некоторым испугом:

— Гарри… ты что?

— А ты тоже считаешь, что Снейп подохнет — туда ему и дорога? — мой голос звучит спокойно, но она пятится. — Тоже думаешь, что этого сального ублюдка убьют — хуже никому не будет?

— Нет, Гарри, я не имела в виду… — торопливо начинает Джинни, но я не слушаю.

— Снейп делает для Ордена Феникса чуть ли не больше всех — ты помнишь, что такое Орден Феникса, Джинни? — она глотает и кивает, — или школа и квиддич повлияли на твою память? Ты оскорбляешь человека, который рискует жизнью. Ради тебя тоже, кстати!

— Гарри, — она говорит почти шепотом, подавленная моим ледяным тоном. Наверное, я ни разу не говорил с крошкой Джинни подобным образом.

Когда же она перестала быть малышкой? И почему до нее доходит как до брата — только после ругани?

— Гарри, — повторяет Джинни, не глядя на меня, — а если Снейп не вернется? Ты так и будешь думать о том, что он убит и о том, кого убьют завтра? Жить-то надо сегодня!

Секунду я изумлен. Она что — думает, я его оплакивал? Или что у меня совсем не осталось веры в положительный исход? Я хмыкаю.

— Ты сегодня во сколько пришла на завтрак? — интересуюсь я.

Она мигает:

— В восемь…

— А ушла?

— Ну… где-то через полчаса, Гарри, я не понимаю…

— Так вот если бы ты задержалась до без четверти девять, — заключаю я, — ты увидела бы, что Снейпа вы с Роном похоронили рано.

Я разворачиваюсь и делаю пару шагов, чтобы уйти, потом вспоминаю еще кое-то и возвращаюсь:

— Я буду играть завтра, Джинни. А потом начинай подбирать на следующий сезон другого ловца. Я не желаю больше играть в игры, все время помня, что мое место — на начавшейся войне.

На лице младшей Уизли отражается потрясение:

— Войне?

— Вот именно, — я сам не ожидал, что меня так порадует ее испуг.

Не надо думать, что я спятил, Джинни, думаю я, разглядывая ее. Не надо думать, что прячусь, потому что боюсь жить дальше.

— Доброго тебе дня, — произношу я и отправляюсь обедать.

* * *