Сергей Утченко - Тайны политических убийств

• Название: Тайны политических убийств
• Автор: Сергей Утченко
• Жанр: История
• Год: 1997
• ISBN: 5-222-00158-Х

В сборнике документально-художественных повестей и отрывков из исторических романов и мемуаров писателей, журналистов и ученых рассказывается о покушениях на известных политических деятелен разных стран: Юлия Цезаря, Авраама Линкольна, премьер-министра Франции Луи Барту, Александра II, Петра Столыпина, минского губернатора Курлова, Льва Троцкого, Джона Кеннеди.

В книге представлены и материалы о покушавшихся: Джоне Бутс, Дмитрии Богрове, Игнатии Гриневицком, Александре Измайлович.

---

Джексон дал слово Сильвии не бывать без нее в доме Троцкого, но слова не сдержал.

Уже в одном из первых писем сообщил невесте, что вынужден был, поскольку «не решился отказать в просьбе Альфреду Розмеру» перевезти его из больницы в дом Троцкого, к которому, по мере того как ближе узнавал русского революционера, проникался искренней симпатией.

Обратите внимание, что очень скоро условия игры изменятся, и Жак-Фрэнк обязан будет утверждать обратное. Однако в те дни заверения любимого о том, что он проникается симпатией к Троцкому, успокоили Сильвию.

Но вот мировую общественность всколыхнуло сообщение из Мехико: «В ночь с 23 на 24 мая группа неизвестных глубокой ночью ворвалась в дом Троцкого и пыталась лишить жизни русского эмигранта и его жену, расстреляв в спавших более двух сотен патронов. Они чудом остались живы». Сильвия немедленно связалась по телефону с Жаком-Фрэнком и услышала в ответ:

— Я последние дни был очень занят, у них не бывал. Подробностей не знаю, но презираю тех, кто пытался это сделать!

Читатель вправе спросить: «Принимал ли Джексон-Морнар участие в первом покушении на Троцкого или нет?» Вот что по этому поводу думал Диего Ривера:

— В нашей прессе много говорили, что главным в неудавшемся покушении на Троцкого был некий Филипп, «французский еврей». Теперь мы знаем, что за именем Филипп скрывался доктор Григорий Рабинович, представитель советского Красного Креста в Нью-Йорке. У него в подчинении находился испанский эмигрант под фамилией Карлос Контрерас, человек русско-итальянского происхождения. С ним я познакомился в Мехико еще в двадцать восьмом году, когда он приезжал от Коминтерна помогать в работе партии. Настоящая его фамилия Витторио Видали, но его у нас и в Испании знали как Энеаса Сорменти. У Контрераса, в свою очередь, находились в подчинении прибывшие специально из Москвы под вымышленными именами с заданием привести приговор Сталина в исполнение три бывших испанских военных, в то время слушатели московской военной академии, — Мартинес, Альварес и Хименес. Вот этим четверым и подчинялся Давид Альфаро Сикейрос со своей группой. Рабинович же получал необходимые указания от двух имевших специальные полномочия москвичей. Главным из них был известный в Испании «товарищ Пабло». Его там называли еще «товарищ Котов» и «генерал Леонов». Настоящее его имя Леонид Эйтингон, и он возглавлял в Москве специальный отдел, созданный для ликвидации Троцкого. Рамон Меркадер был в том деле простой пешкой. Ему следовало проникнуть в дом Троцкого и подтвердить имевшийся у Сикейроса плач расположения комнат. Что он и сделал. Это потом Меркадеру пришлось, когда Сикейрос не справился, стать главной фигурой…

Можно, слегка иронизируя, допустить, что выбор пал на Меркадера из-за особой симпатии к нему Леонида Эйтингона. Как утверждают исследователи дела об убийстве Троцкого, Эйтингон находился в самых близких отношениях с дочерью бывшего испанского помещика на Кубе Эустасией Марией Каридад дель Рио, еще весьма интересной, сохранившей женские прелести креолкой, матерью Меркадера. Генерал и потом, после сорокового года, чаще, чем того требовала профессиональная необходимость, посещал одну из московских квартир. Эта «вольность» также вменилась в вину генерала, когда военный трибунал в 1954 году выносил ему приговор: 12 лет лишения свободы.

Три дня спустя после неудавшегося покушения супруги Розмеры должны были отправиться в порт Веракрус, чтобы сесть на пароход, отплывавший во Францию. Маргерит уговорила мужа согласиться с предложением «симпатичного молодого человека» отвезти их на своей машине. 28 мая, когда он на шикарном «бьюике» подъехал к дому на улице Вена, его пригласили войти в дом, а затем впервые и к столу, за которым завтракали Троцкий, его жена, Розмеры и начальник охраны Робинс.

После завтрака, пока путешественники заканчивали сбор вещей в дорогу, Джексон прошел во двор и, увидев, как рабочие наращивают стены и выкладывают башенку, спросил охранника:

— Для чего ведете эти работы?

— Ради безопасности. Предосторожность!

— Против ГПУ стены не помогут. В следующий раз будет использован совсем иной метод.

Что это? Бравада или точный расчет? А может быть, шалость человека, которому не за что пока отвечать? Такой ситуации никакая инструкция не могла предусмотреть. Да и вряд ли какой-либо чекист мог бы одобрить подобную «шалость»…

Провожать в Веракрус Розмеров отправилась и Наталья Ивановна, которая на обратном пути в течение пяти часов беседовала с Джексоном и должна была согласиться с мнением о нем Маргерит. В свою очередь, Джексон по дороге накупил Наталье Ивановне разных мексиканских сувениров, а в городе — огромную коробку конфет.

По возвращении из Веракруса Джексон не появлялся в доме на улице Вена две недели. Нетрудно допустить, что шла разработка нового плана действия. Вновь он заехал 12 июня, чтобы сообщить в те десять минут, пока беседовал с Троцким во дворе у кроличьих клеток, о своем отъезде в Нью-Йорк в связи с тем, что патрон решил закрыть дело, и о желании на время своего отсутствия оставить «бьюик» ребятам из охраны.

Джексон отсутствовал в Мехико месяц и, когда возвратился вместе с Сильвией, поначалу не только не проявлял инициативы, чтобы встретиться с Троцким, но сам избегал этой встречи. Джексон заметно нервничал, сильно похудел, ночами плохо спал, а днем часами валялся на постели в 113-м номере отеля «Монтехо», не желая даже разговаривать с Сильвией. И тогда Наталья Ивановна решила пригласить Сильвию с женихом на чашку чая. Эта встреча 29 июля длилась чуть более часа.

Следующая встреча состоялась 8 августа. Джексон пришел с букетом цветов от Сильвии и огромной коробкой конфет. В беседе с секретарями Троцкого он впервые заговорил о развитии мирового троцкистского движения, называл имена его руководителей в разных странах и намекнул, что мог бы оказать этому движению материальную помощь. В беседе с Троцким Джексон повторил это предложение и выразил готовность составить компанию Троцкому и отправиться с ним на экскурсию в горы.

Когда Джексон ушел, Троцкий заметил:

— Похоже, Джексон становится симпатизирующим.

— Ну да! — возразил Гансен. — Был в Нью-Йорке и даже не зашел ни в одно из наших бюро.

— Ладно, что вы хотите? Жених Сильвии легкомысленный человек и, пожалуй, никогда не станет настоящим товарищем. А впрочем, кто знает? Однако партии нужны всякие люди.

— Он предлагает денежную помощь. Откуда у него деньги? — заметила Наталья Ивановна.

— Вот этим надо поинтересоваться. А то получится, что его «финансовый гений» не более чем крупный спекулянт. Пока лучше бы воздержаться принимать жениха Сильвии. — Троцкий вернулся к кроличьим клеткам.

Однако 17 августа Джексон появился снова и сообщил Троцкому, что написал статью против тех членов секции в США, которые намерены отойти от Троцкого, и хотел бы знать мнение Льва Давыдовича, насколько статья удалась. Он надеется на замечания Троцкого.

Был солнечный день, но Джексон пришел в шляпе и с перекинутым через руку плащом.

Как считают все авторы книг о Троцком, Джексон умело затронул слабую сторону своей будущей жертвы: желание видеть своих товарищей и последователей более подготовленными к борьбе. Троцкий пригласил Джексона пройти в кабинет. Однако уже через десять минут Лев Давыдович вышел с Джексоном во двор, явно взволнованный и озабоченный.

Проводив гостя до калитки, Троцкий тут же пояснил жене:

— Он принес статью, скорее, черновик… Общие, казенные фразы. Чехарда мыслей. Я посоветовал ему, как надо исправить. Посмотрим. Но вел он себя сегодня странно — ни следа французской воспитанности. Тут же сел на стол и не снял шляпы.

— Ты прав. Лева, это странно! Он никогда прежде ее не носил.

— Сел прямо над моей головой и не выпускал из рук плаща… Знаешь, Ната, давай его больше не будем принимать. Статья — детский лепет…

На следующее утро Троцкий пригласил к себе в кабинет Джозефа Гансена и просил навести справки…

Утром 20 августа Троцкий поднялся рано, быстро привел себя в порядок, отправился покормить кроликов, полил разводимые им в саду кактусы. Для Натальи Ивановны это означало, что муж превосходно себя чувствует и предстоит радостный рабочий день.

— Вот бы сегодня никто не мешал. Хочу поработать до вечера. Надо спешить, Ната, пока нам предоставили отсрочку, — сказал Лев Давыдович в конце завтрака.

Перед обедом занятия Троцкого на несколько минут прервал адвокат Ригальт, пришедший по делу о покушении 24 мая. После его ухода Троцкий сообщил жене:

— Больше не могу молчать! Сегодня же сяду за ответ Ломбарде Толедано. Его газета переходит все границы. Я чувствую себя, как никогда, крепким. Силы возвращаются ко мне. И надо основательно садиться за книгу о Сталине. Все ее ждут…