Георгий Лосьев - Вексельное право

• Название: Вексельное право
• Автор: Георгий Лосьев
• Издательство: Западно-Сибирское книжное издательство
• Жанр: Детектив
• Год: 1966

---

Утром Макар Иванович решился на поверочный эксперимент.

Он пришел к соседу и выложил на стол перед своим кредитором две кучки кредиток. В одной было десять белых бумажек с сеятелем; в другой лежали две сторублевки с пышным бюстом императрицы Екатерины.

– Прошу, Досифей Ерофеевич: хотите – эту кучку, а желаете – вот эту…

– Ага! – подмигнул кредитор. – Значит, долг платежом красен? Ну, в таком случае, с вашего позволения возьму… – Он чуть поразмыслил, стоя над столом. – Возьму вот эти две «катеньки». А «мужичков» советских, сеятелей этих, оставьте себе на развод. Между нами: скоро поеду в Монголию за серебром, уже и командировка имеется от кредитного товарищества. Так что, если у вас царские имеются, – приберегите. Чуете, батенька?..

Миновала неделя.

Демидов заарендовал дощатый павильончик-киоск, заказал столяру оборудование – столик-прилавок и шкафчик-витрину; выбрал в финотделе патент, положенный всем кустарям, водрузил вывеску:

ЮВЕЛИРНАЯ И ГРАВЕРНАЯ МАСТЕРСКАЯ

РЕМОНТ ДРАГОЦЕННОСТЕЙ

♦Д. Е. ДЕМИДОВ♦

наследник известной уральской фирмы.

Еще через несколько дней Досифей Ерофеевич (он возвращался теперь домой поздно, засиживаясь в своей мастерской) постучался к Макарову.

– Ну, готовьте царские накопления: еду на днях в Улан-Батор, пропуск уже имею и даже дали разрешение на скупку серебра. А у потомков Чингис-хана этого добра полно!.. Понимаете существо операции? Я скупаю рублевки серебряные и прочие там «тугрики» за царские бумажки, везу металлы сюда для переливки, отливаю серебряные чайные и столовые ложки и… открываю уже не мастерскую, а свой магазин… Сибирский Мюр и Мерилиз. Каково?

– Завидую вам… Сколько же вы у меня, Досифей Ерофеевич, возьмете царских-то? И почем сотня пойдет?

– Цена-то на прежних условиях: полсотни червонных советских за сотню царских, а сколько… Тут надо исходить из соображений безопасности перевозки. Поездом и думать нечего: в Соловьевске или в Борзе – таможенный досмотр, пограничники. Надо продумать, потолковать с нашими людьми из Внешторга… Но, ориентировочно, если крупные купюры, пожалуй… миллиончиков десять прихвачу. Найдете, вероятно?

– Де-десять? – опешил Макар Иванович. – Вы сказали – десять миллионов?

– А что – мало, считаете? Не жадничайте, Макар Иванович, это же начало, первая операция.

– Да у меня такой суммы нет…

– Ну, готовьте, сколько найдется. На днях… Впрочем, до переговоров с внешторговцами ничего детализировать не будем. Согласны?

Макаров только хлопал глазами, но бес сквалыжничества уже цепко схватил его за сердце. Подумать только: десять, деленное пополам, – пять миллионов!.. Пять миллионов червонцев! Сидя дома, не сходя с места, ничем не рискуя!..

Досифей Ерофеевич ушел.

Началась ночь – страшная ночь надежд, колебаний, опасений многоопытного, не раз проученного жизнью человека, кассира, профессионально скованного осторожностью: «не фальшь ли?»…

«А вдруг? – размышлял Макар Иванович. – Вдруг таможенники перехватят «внешторговский груз», или… или пограничники найдут тючок с банкнотами? А что, коли и сам Досифей Ерофеевич сжульничает, присвоит их? Ведь все в его власти, в милицию не заявишь. Ведь это – последний шанс, а жизнь подходит к рубежам…»

Утром Макаров встретил соседа в кухне. Прошептал застенчиво:

– Решил рискнуть половиной состояния. То есть, полмиллиона.

– Тю!.. – протянул Демидов. – Значит, вам – двести пятьдесят тысяч всего? Эх, нет у вас коммерческого размаха, Макар Иваныч!.. Ну, хорошо, быть по сему! Только, смотрите, потом не пожалейте. Впрочем, я еще не раз съезжу в Монголию. Да, еще вот что: разъездные расходы пополам. Согласны?

– Конечно! По справедливости.

Макар Иванович пошел на службу. Компромиссное решение несколько успокоило его. Если уж рисковать, так рискнуть полтинником, нежели целковым. Осторожность, осторожность и еще раз осторожность!..

А Досифей Ерофеевич из дому прошел в аптеку, покрутил телефонную ручку, вызвал Льнопенькотрест и спросил главбуха Пал Палыча:

– Можно сегодня за сданную пеньку расчет получить? Я из кооператива.

– Приходите, – ответил Пал Палыч. – Сегодня будем рассчитываться со всеми артелями.

– Нам около четырех тысяч причитается, – на всякий случай предупредил Досифей Ерофеевич.

Ему ответили:

– Не беспокойтесь, дорогой контрагент! Сегодня и на десять артелей хватит. Приходите после двух…

Досифей Ерофеевич поблагодарил фармацевта за телефон, вернулся в мастерскую, вывесил табличку «закрыто на учет» и принялся тщательно вырезать на серебряном бюваре замысловатый вензель какого-то юбиляра.

За окном шли люди…

…И Макаров тоже шел с чемоданчиком в банк, чтоб получить двадцать тысяч. Двадцать тысяч советскими червонцами.

Следует попутно отметить, что в тысяча девятьсот двадцать пятом году был установлен так называемый партмаксимум – 116 рублей, и ни один коммунист-руководитель не имел права получать больше. А дойная корова-«ведерница» стоила тогда тридцатку, и пятистенный дом можно было приобрести за семьсот – восемьсот рублей.

Такое было время. Таким был этот самый беленький червонец с отпечатанным на нем сеятелем с лукошком в руках…

Получив в банке тугие тысячерублевые пачки и уложив их в чемоданчик, Макар Иванович возвращался домой, когда к нему подошел незнакомец с иссиня-бритым лицом, худой и желтый.

– Простите меня, – сказал незнакомец с сильным акцентом. – Почитайт, пожалуйста, эта бумажка…

Недоумевая, Макар Иванович взял листик в руки. Он прочитал, что гражданин Вацлав Цибульский, поляк, был осужден фильтрационной комиссией губчека в тысяча девятьсот двадцать первом году за службу в карательных частях Польской армии на три года и освобожден по истечении срока.

Поставив многотысячный чемоданчик между ног, Макар Иванович полез за кошельком, но Цибульский мягко остановил его.

– О, нет, не милостыня! Я шляхтич. Что вы! Вот если можете… Как это по-русскому?.. Если скажете мне хороший честный покупатель, я буду говорить вам спасибо. Я имею, что продать. Вот эта вещь, прошу пана!..

Гордый поляк вытянул из кармана массивный серебряный портсигар, густо осыпанный золотыми монограммами.

Глаза Макара Ивановича загорелись.

– Сколько? – хрипло спросил он, сразу переходя на деловую почву.

Подумав, поляк ответил:

– Двадцать пять… О, нет, если позволите – тридцать рублей.

Макар Иванович молча полез в чемоданчик, нащупал там пачку червонцев и, сорвав бандероль, вытащил бумажку достоинством в десять червонцев: такому же портсигару цены нет!

– О… о! – отшатнулся поляк. – Это большой деньги! У меня нету это., как-то говорить?..

– Сдачи? – подсказал Макаров. – Да вот сюда зайдемте, разменяем…

Они направились в мастерскую Досифея Ерофеевича. Тот, выложив на стол десять червонцев, пожал плечами:

– Купили что, Макар Иванович?

Макаров показал портсигар. Ювелир даже присвистнул.

– Ого! Вещица! Чудная, старинная работа. Неужто, всего тридцатку? Шутите, сосед, хе-хе!.. Даю полсотни.

– Сами шутить изволите! – в свою очередь осклабился Макаров.

– Я мог носить еще разный вещи, – сказал поляк, скромно стоявший в уголку. – Имею диамант: бриллиант, алмаз… Могу продавать дешево, как честный дворянин…

Досифей Ерофеевич с интересом посмотрел на него.

– Бриллианты, говорите? В этом мы кое-что смыслим. Крупные?

– Четыреста… – ответил шляхтич. – Не карат, а… как это? Четыреста грамма. По-русскому – фунт, английски – паунд.

– Фунт бриллиантов? – ужаснулся ювелир.

В руке его резво забегал карандашик в золотой оправе.

– Английский карат – двести пять и тридцать сотых миллиграмма. Французский – на пятьдесят сотых больше. Русский карат – округленно – ноль две десятых грамма… – Демидов с шумом перевел дух. – Берем русский карат и перемножаем две десятых на четыреста. Получаем… Нет, вру! Четыреста граммов, говорите? Так… В одном грамме общего десятичного веса – пять каратов: в десяти граммах – полсотни; в ста граммах – полсотни на десять – пятьсот. В четырех сотнях общего – две тысячи каратов! Изрядно!.. Досифей Ерофеевич пронзительно взглянул на шляхтича. – Камешки у вас с собой, гражданин? Пройдемте-ка сюда, в чуланчик. Мастерскую я закрою на ключ. Глянем, Макар Иванович?..

В полутемном чуланчике шляхтич раскинул на столике черную бархотку и высыпал на нее из старинной золотой табакерки сверкающий каскад бриллиантов.

Макаров даже глаза прикрыл на мгновенье.

Демидов деловито осматривал каждый граненый камешек и причмокивал от удовольствия:

– Какая прелесть! Чудесные камешки! Правда, на многих оправа осталась. Прежде чем положить на весы, надо освободиться от оправы, снять золото…