Пьер де Вильмаре - Досье Сарагоса

• Название: Досье Сарагоса
• Автор: Пьер де Вильмаре
• Жанр: Публицистика
• Год: 2002

Кто прикрывал и защищал Гестапо-Мюллера, руководителя нацистской тайной полиции с 1933 по 1945 годы, в то время как на Нюрнбергском процессе он фигурировал во главе списков военных преступников? Ибо он не умер на руинах Берлина в момент падения Третьего Рейха…

Знали ли вы, что генерал НКВД, который был мини-стром госбезопасности СССР при Сталине, «вел» дело Мюллера до 1951 года? Знали ли вы, что другого персонажа из верхней части списка в Нюрнберге, Мартина Бормана, серого кардинала Гитлера, тоже загадочным образом защищали после войны?

Знали ли вы, что между Баварией и Испанией до 1948 года функционировала тайная сеть, снабженная радиостанциями, и что во Франции, в Монпелье, в Тарбе, в По французы повиновались ее дирижеру Мартину Борману?

Офицер разведывательной службы, автор этого труда — единственный специалист, который встретил Бормана в 1949 году, незадолго до того, как тот окончательно уехал в Южную Америку, где и умер в 1959 году. Но во избежание любых возражений, автор опирается здесь на ранее неизвестные читателю американские, советские, восточногерманские (из Штази), чешские архивы, и на свидетельства некоторых руководителей разведывательных служб из Берлина, Праги, Варшавы, Брюсселя, Буэнос-Айреса, собранные автором в ходе его дли-тельного расследования в Центральной Европе, Испании, Южной Америке, и погружения в тайны Европы, оккупированной Советским Союзом.

Выдающийся репортер Джон Суэйн, увидев архивы автора, написал в 1996 году в газете «Санди Таймс», что, будь они опубликованы, мир бы очень удивился. Уже в 1995 году немецкий журнал «Фокус» ссылался на него в своей статье о послевоенной истории Мюллера.

Так и существует реальная история, шагая параллельно с историей официальной.

---

Мюллер действительно находился в лагере Ильменау, под советским контролем, но с полной свободой передвижения. И был он там для того, чтобы находить и выводить оттуда своих бывших подчиненных. После чего, как запомнил его один из наших свидетелей, Мюллер отправился в Хомутов около германо-чехословацкой границы.

Возможно, что Борман встретит его в последний раз в 1946 году, между тем, очевидно, что, начиная с этого момента, Мюллер вел уже свою собственную иг-ру, которая больше не была игрой Бормана. Он желал стать одним из великих полицейских нового порядка, навязанного Москвой. Он собирался снова уви-деть в той же команде генерала Ганса Раттенхубера и многих офицеров из ан-тифашистского военного комитета, организованного Москвой с 1943 года вокруг генералов Фридриха фон Паулюса и Винценца Мюллера, под высоким покрови-тельством Виктора Абакумова. По крайней мере, до весны 1951 года.

Чтобы договариваться о своем выживании, Мюллер обладал преимуществом своих знаний о кадровом составе Гестапо (40 000 человек в момент крушения Рейха) и около 7000 офицеров и персонала СД. Из них можно было вербовать тех, кто согласился бы возобновить с Москвой былое сотрудничество 1939–1941 годов. В настоящий момент это было все, чего ожидал от него Абакумов.

14.7. Невезение Кальтенбруннера

В документе, датированном 4 апреля 1945 года и посланном Кальтенбруннеру, Мартин Борман наспех и не очень разборчиво написал, чтобы дать понять руководителю всей внутренней полиции Рейха, что он вполне проинформирован об интригах Кальтенбруннера с Гиммлером и его планах «исчезновения» в благо-приятный момент: «Главное, не поступайте так, как некоторые из наших наци-стов в поисках выхода!»

В начале следующего мая Кальтенбруннер, который уже отрастил усы, в неприметной машине без каких-либо особых примет убегает к Боденскому озеру со своей любовницей Гизелой фон Вестарп. В багажнике и на задних сиденьях сложены чемоданы и маленький дорожный чемоданчик, в котором лежит часть сокровищ, отложенных «на черный день», «когда Эрнст работал для Эрнста». Менее чем за час до швейцарской границы американский патруль приказывает им остановиться. Молодой лейтенант, командир патруля, чрезмерно усерден. Высокомерие Кальтенбруннера его раздражает. Не может быть и речи о том, чтобы он позволил им ехать дальше, не доложив своему начальству. Гизела встает и обходит машину, со своей сумочкой через плечо и маленьким чемодан-чиком в руке. Она объясняет, что ей нужно уединиться, и пользуется наступив-шей ночью, чтобы исчезнуть. К счастью, у нее были друзья в этой местности. Позже стало известно, что с их помощью она добралась до Швейцарии, и поме-стила ценности в банк Базеля, затем добралась до Цюриха. Больше мы ее не увидим.

(Графиня Гизела фон Вестарп, родившая, по некоторым сведениям, Кальтенбруннеру двух детей-двойняшек, умерла в Мюнхене в 1983 году. — прим. перев.)

Кальтенбруннера опознали и под сильной охраной отвезли в Штутгарт. Во вре-мя допроса ему показывают документ с каракулями Бормана. Он вначале пожал плечами, как сообщил мне позже один мой друг, американский капитан Вал-лацца, затем, после секундного размышления, он заметил, что план побега его и Гизелы был в итоге только копией планов, предусмотренных для Бормана и Мюллера. Услышав это, один из дознавателей просит его описать профиль ше-фа Гестапо: что он за человек, какие его методы, его окружение, и т. д.

Несколько выдержек из копии этого документа, находящейся в нашем распоря-жении, заслуживают того, чтобы их процитировали:

«Он всегда окружал себя только отобранными им одним полицейскими… Его светская жизнь? У него ее практически не было. Она сводилось к тому, чтобы посещать людей из Гестапо, таких как Хубер, Пиффрадер, Гайслер, Майзингер, Готтхальмседер. Он избегал любого контакта с соседями и ни с кем не завязы-вал дружбы… Это верно, что у него был несчастливый брак, в котором у него были два ребенка, мальчик в возрасте 17 лет и дочка, немного младше, явно монголоидного типа. Он их никак не поддерживал… Его взгляд был пронизы-вающим, но не любезным и откровенным. Всегда корректный, он слишком за-метно изображал скромность, был угодливым по отношению к своим начальни-кам, но строгим с подчиненными… Одаренный феноменальной памятью, он служил энциклопедией для Гиммлера и для Гейдриха. Я не могу себе предста-вить, что он хоть когда-то воспротивился бы их приказам, если бы они не сов-падали с его точкой зрения… Он не терпел никакой независимости действия своих сотрудников, в чем Гиммлер не раз его упрекал».

По всей видимости, Кальтенбруннер ненавидел Мюллера. Во время допросов он подчеркивает, что только официально был его начальником в Главном управле-нии имперской безопасности, но Борман смог привлечь его к своим личным планам. Вопреки тому, что написал австрийский эмигрант Курт Рисс, которого мы уже цитировали в этой книге, Кальтенбруннер не был посвящен в большую часть этих планов, в противном случае он бы об этом рассказал. Но его призна-ния на этом заканчиваются. Его судили в Нюрнберге и повесили 16 октября 1946 года как виновного в многочисленных казнях и безжалостных репрессиях. Но, к всеобщему удивлению, один из его помощников, полковник СС Вальтер Хуппенкотен, тот самый, кто пытал и повесил на мясницкие крючья адмирала Канариса и его товарищей, арестованный несколькими годами позже, был 5 но-ября 1952 года оправдан боннским судом.

«Эрнст хорошо работал для Эрнста», но он всем этим так и не воспользовался. В машине были найдены около двух миллионов долларов, столько же в швей-царских деньгах, пакетики алмазов и золотые монеты.

ГЛАВА XV

15.1. Досье Сарагоса

В течение осени и зимы 1945–1946 года удивительные сообщения передавались по радиоволнам на юго-запад Франции и вплоть до Испании. Во время сеансов радиосвязи повторялось слово «Brot» (по-немецки «хлеб») до тех пор, пока на него не отвечали словом «Wasser» («вода»). После того, как таким образом был установлен контакт, передавались закодированные тексты, всего не более не-скольких минут, затем снова наступало молчание. Передачи повторялись на следующий день или иногда с интервалом в два или три дня.

Контрразведка вначале думала, что речь шла о контактах между уцелевшими в подполье бывшими агентами немецких разведывательных служб на уже осво-божденном юге Франции, или об уловках советских разведывательных служб, 190

специально перешедших для этого на немецкий язык. Загадка была довольно быстро выяснена благодаря американскому дипломату Э. О. Тайтусу, который в посольстве США в Мадриде отвечал за секретные дела Государственного депар-тамента. Тайтус посылал свои отчеты Найлзу В. Бонду. Его документация о группе, о которой никто никогда не говорил, накапливалась месяц за месяцем. В 1995 года Клиффорд Кирэкоф выкопал это досье, зарытое в американских национальных архивах.

(Найлз Вудбридж Бонд (1916–2005), американский дипломат. Закончил университет Северной Каролины и Школу права и дипломатии им. Флетчера. На дипломатической службе с 1939 по 1968 год. До нападения японцев на Пёрл-Харбор служил в консуль-стве в Йокогаме, после начала войны вернулся в США. Третий секретарь, вице-консул, в Мадриде, Испания, в 1942–1945 годах, затем второй секретарь в 1945-46 годах; со-ветник американской делегации на четвертой сессии Экономического и социального совета ООН в 1947 году; второй секретарь, вице-консул в Берне, Швейцария, 1947, за-тем первый секретарь и консул, 1947; заместитель начальника управления стран севе-ро-восточной Азии в Госдепартаменте в 1947-49 годах, ответственный за корейское направление в Госдепартаменте в 1949-50 годах; советник американской делегации на четвертой сессии Генеральной Ассамблеи ООН в 1949 году; первый секретарь управле-ния политического советника США при союзном Верховном главнокомандовании в То-кио, Япония, в 1950 году; исполняющий обязанности председателя Союзного Совета для Японии в 1952 году; советник американского посольства в Токио в 1952 году. В конце 1950-х был советником посольства США в Италии, в середине 1960-х — генераль-ным консулом США в Сан-Паулу, Бразилия. — прим. перев.)

Все дело началось с сообщения Тайтуса, который годом раньше, в октябре 1944 года, предупредил своих начальников, что некие важные лица собираются каж-дую неделю без ведома немецкого дипломатического корпуса и значительной немецкой колонии, существующей в Испании.

Генеральный консул Зегерс был душой этой тайной ячейки. Во время этих встреч он показывал реальное положение на фронтах, восточном и западном, и предписывал, какой образ действий должны принять посвященные, как в отно-шениях между собой, так и по отношению к своим соотечественникам в Испании и к испанским властям. В предвидении того, что война, рано или поздно, будет проиграна.