Пьер де Вильмаре - Досье Сарагоса

• Название: Досье Сарагоса
• Автор: Пьер де Вильмаре
• Жанр: Публицистика
• Год: 2002

Кто прикрывал и защищал Гестапо-Мюллера, руководителя нацистской тайной полиции с 1933 по 1945 годы, в то время как на Нюрнбергском процессе он фигурировал во главе списков военных преступников? Ибо он не умер на руинах Берлина в момент падения Третьего Рейха…

Знали ли вы, что генерал НКВД, который был мини-стром госбезопасности СССР при Сталине, «вел» дело Мюллера до 1951 года? Знали ли вы, что другого персонажа из верхней части списка в Нюрнберге, Мартина Бормана, серого кардинала Гитлера, тоже загадочным образом защищали после войны?

Знали ли вы, что между Баварией и Испанией до 1948 года функционировала тайная сеть, снабженная радиостанциями, и что во Франции, в Монпелье, в Тарбе, в По французы повиновались ее дирижеру Мартину Борману?

Офицер разведывательной службы, автор этого труда — единственный специалист, который встретил Бормана в 1949 году, незадолго до того, как тот окончательно уехал в Южную Америку, где и умер в 1959 году. Но во избежание любых возражений, автор опирается здесь на ранее неизвестные читателю американские, советские, восточногерманские (из Штази), чешские архивы, и на свидетельства некоторых руководителей разведывательных служб из Берлина, Праги, Варшавы, Брюсселя, Буэнос-Айреса, собранные автором в ходе его дли-тельного расследования в Центральной Европе, Испании, Южной Америке, и погружения в тайны Европы, оккупированной Советским Союзом.

Выдающийся репортер Джон Суэйн, увидев архивы автора, написал в 1996 году в газете «Санди Таймс», что, будь они опубликованы, мир бы очень удивился. Уже в 1995 году немецкий журнал «Фокус» ссылался на него в своей статье о послевоенной истории Мюллера.

Так и существует реальная история, шагая параллельно с историей официальной.

---

1.5. Московский процесс в Париже

Как и ожидалось, на Гуревича набросились с вопросами по поводу Мюллера, который после его ареста взял расследование в свои руки и лично занимался Леопольдом Треппером, интернированным в особняке в Нёйи, до его побега, который давал повод для раздумий… Но всякий раз, как только «Кент» снова брался за нить анализа своей книги по этому поводу, его собеседники прерыва-ли его. Они кричали. Они пользовались тем, что он недостаточно хорошо знал французский язык, испытывал нехватку словарного запаса и говорил в неуверенной манере.

Если вы снова просмотрите эту передачу, вы увидите, как маленький человек все больше и больше горбится в своем кресле, ошеломленно переживая в Париже тот же процесс, которому он подвергся в Москве полвека назад. Что бы там ни было, но подписанный Мюллером документ, единственный в своем роде, опубликованный на странице 8 его книги, не вызвал никаких комментариев.

Несколько исследователей из числа моих друзей, которые приняли участие в поисках материалов для этой книги, не нашли ничего, ни в Бонне, ни в Людвиг-сбурге, ни в Вашингтоне, Форт-Миде или Лондоне, кроме нескольких жалких карточек с описанием внешности Мюллера. И в США тоже лишь несколько лист-ков, зачерненных цензурой, как будто до сих пор необходимо защищать неко-торые аспекты жизни шефа Гестапо.

Оставались признания Вагнера и документ «Кента». И терпеливое восстановление всех этапов карьеры Мюллера и теневых сторон его частной жизни с помо-щью встреч и, в конечном счете, из добытых документов о деятельности этого человека.

Терпение и настойчивость оправдались, так же как многозначительные увертки многих из его близких.

ГЛАВА II

2.1. Ключи к молниеносному взлету

Потребовались большая настойчивость и иногда разные хитроумные приемы, чтобы в середине 1990-х годов, спустя пятьдесят лет после исчезновения Ген-риха Мюллера, получить сведения об его прошлом. Между тем там и тут попа-дались любопытные документы, вроде донесения 1961 года некоего комиссара западногерманской службы безопасности о той или иной любовнице Мюллера. По крайней мере, благодаря этому этот человек приобретал человеческие черты. Я даже обнаружил, благодаря коллегам со шведского телевидения, которые пришли ко мне ради интервью о «деле Бормана», что у Мюллера в 1944 году была девушка-норвежка, по имени Пегги. Мне удалось достаточно долго рас-спросить ее во время нашей встречи в отеле «Софитель» в Страсбурге. Она бы-ла там в обществе своего сына приблизительно четырнадцати лет, сдержанная, обеспокоенная тем, что вдруг кто-то заинтересовался ее жизнью. Она принесла несколько фотографий, менее убедительных, чем ее воспоминания.

В тот момент — ей было девятнадцать лет — она тоже не знала, что человека, с которым ее познакомили люди из ее окружения, германофилы, звали Мюллером, и только на следующий год узнала, что он был шефом Гестапо. Она ничего не знала об его заданиях на юге Норвегии.

Именно начиная с карточки со сведениями, предназначенными для получения социальной помощи в мэрии Мюнхена, которую в 1958 году заполнила Софи, законная супруга Мюллера, стало возможным восстановление карьеры Мюллле-ра с точными датами.

Как бы поздно он ни примкнул к НСДАП, национально-социалистической пар-тии, а именно в 1938 году, его номер в СС был 107 043, что уже отличало его от другого Генриха Мюллера, родившегося 7 июня 1896 года, номер которого был 290 936. Гестапо-Мюллер родился 28 апреля 1900 года в Мюнхене в семье че-ловека рабочего происхождения, который своим трудом поднялся до более вы-сокого положения, до уровня государственных чиновников Баварии.

Его отец служил в жандармерии и мечтал увидеть, как его сын станет учителем или руководящим чиновником в администрации. Но в возрасте пятнадцати лет молодой Генрих хотел любой ценой участвовать в войне или, если не получит-ся, пойти в полицию сразу по достижении подходящего возраста. Он был упо-рен и воспользовался школьными знакомствами, чтобы попасть в мастерские фирмы БМВ, которая обучала механиков и учеников-монтажников, специализи-ровавшихся на новых двигателях боевых самолетов. Мюллер был способным. Его начальники все больше хвалили его за аккуратность и внимательность. Как только ему исполнилось семнадцать лет, они разрешили ему пройти курсы пи-лотов, и вскоре он сам начал испытывать последние модели самолетов.

В 1918 году он принял участие в последних боях немецких эскадрилий, и был награжден за мужество и летное мастерство. После этого наступил застой. Вей-мар, авиации больше не было, безработица. К счастью, отставные военные ча-сто помогали друг другу. Мюллер нашел доброжелателей в мюнхенской поли-ции. Революция у дверей Германии и особенно Баварии благоприятствовала набору на службу людей для поддержания порядка.

Конечно, Генрих начинает свою службу с маленьких должностей. Он работает в канцелярии суда и в архивах, но за три года, с 1920 по 1923, он поднимается так, что становится инспектором. Он читал, отмечал, записывал, запоминал в первую очередь все о методах вербовки и агитации коммунистического аппара-та. У него прекрасная память, особенно на лица. Скоро он приобретет в своей среде репутацию ходячей картотеки. Подробные расследования увлекают его. Его амбиции состоят в том, чтобы стать настоящим полицейским, а не «шпиком-ищейкой».

Важный этап в 1924 году: он встретился, а затем сочетался браком с Софи Дишнер, дочкой очень известного в Баварии печатника и издателя, без которо-го у Баварской народной партии, враждебной и к коммунистам, и к нацистам, не было бы своей газеты. Этот брак вводит Мюллера в среду мелкой буржуазии города, в котором он в 1930 году становится одним из главных инспекторов, с очень солидной репутацией в своей профессии. В политическом аспекте никто не знает, на чьей он стороне. Зато его тесть оценивает Мюллера совсем невы-соко. Он убежден, что Мюллер женился на его дочери только из карьерных со-ображений. Он упрекает его также за то, что он не присоединяется к борьбе Народной партии, которая исключает любой экстремизм.

Папа Дишнер абсолютно прав. Мюллер думает только о своей карьере. Он ищет все возможности подчеркнуть свою хитрость, свои таланты полицейского и, ко-роче говоря, ему нужны «дела», которые укрепят его репутацию. Неоднократно он надолго отлучается от своего домашнего очага, не предоставляя никаких объяснений. У Софи 4 января 1927 года рождается сын Райнхард. В течение этого года Генрих просит долгосрочный отпуск.

Не тот ли самый это момент, когда, согласно свидетельствам Тито, Мюллера за-вербовала внешняя разведка НКВД? Уехал ли он, чтобы пройти стажировку в Советском Союзе, возвратившись затем в Баварию через «окно» в Богемских горах? Проверить это невозможно. Москва об этом упорно молчит, хотя в мае 2000 года в российской печати была приоткрыта одна из тайн, окружавших Бормана, по поводу его смерти в Парагвае в 1959 году.

2.2. Странное «самоубийство» племянницы Гитлера

В начале тридцатых годов Мюллер уже обладает тем телосложением, по кото-рому его узнают десятью годами позже в Германии и во всей Европе, даже если он, как и Борман, старается по максимуму избегать фотографов. Другие нацист-ские вожди становятся в позу перед прессой, а Мюллер скрывается. Угловатое лицо, пронизывающие глаза, которые фиксируют собеседника, рот, узкий как лезвие ножа, бритый затылок, опрятный внешний вид, определенная сердеч-ность. Но как только он поставил кого-то в затруднительное положение или по-чувствовал себя доминирующим над кем-то, как внезапно его приветливость уступает место резкому голосу и острому взгляду убийцы. Таким мне описывали его капитан первого ранга Вихман, Отто Вагнер, а также Пауль Леверкюн, который занимал высокий пост в структуре Абвера в Болгарии.

Осенние праздники в Баварии — это повод для народных гуляний на площадях и улицах, и даже для вакханалий, унаследованных от прекрасных времен Священной Римской империи немецкой нации.

Вечер 18 сентября 1931 года был бы подобен многим другим, если бы прохожие не услышали вдруг выстрела из окон великолепной квартиры на Принцреген-тенштрассе. Там, где Адольф Гитлер устроил свою племянницу, дочь своей сводной сестры, Гели Раубаль, которая уже пять лет подвергалась сексуальным фантазиям и извращениям ее дяди. Гели была не слишком умна. Она была наивна и была покорена этим человеком, который умел хорошо пользоваться карандашом, и нарисовал ее портрет, чтобы затем перейти к все более и более непристойным наброскам.

Достаток Гитлера тогда был вполне приличным. Не только его «Mein Kampf» хорошо продавался: более 40000 экземпляров между 1925 и 1928 года, и потом внезапный подъем еще удвоил его тиражи, но к тому же крупные немецкие предприниматели платили его партии, так же как Генри Форд и несколько аме-риканских компаньонов больших немецких фирм. С 1925 года у него был свой персональный шофер, а его друг Эрнст «Путци» Ханфштенгль финансово помо-гал ежедневной газете НСДАП «Фёлькишер Беобахтер» («Народный обозреватель»).