Кнут Гамсун - Мистерии (пер. Соколова)

• Название: Мистерии (пер. Соколова)
• Автор: Кнут Гамсун
• Жанр: Классическая проза

Гамсун (Hamsun) — псевдоним. Настоящая фамилия Педерсен (Pedersen) — знаменитый норвежский писатель, лауреат Нобелевский премии (1920). Имел исключительную популярность в России в предреволюционные годы. Задолго до пособничества нацистам (за что был судим у себя в Норвегии).

---

Нагель умолкъ. Между присутствующими произошло движеніе. Судья Рейнергъ опустилъ глаза и нѣсколько минутъ смотрѣлъ въ землю.

— Минутта? Такъ это былъ онъ? — спросила госпожа Стенерсенъ.

— Да, это былъ онъ, — отвѣчалъ Нагель.

— Уфъ! Мнѣ прямо жутко стало.

— Да, подумайте однако: вѣдь я это знала! — сказала одновременно Дагни Килландъ. — Я знала это съ той минуты, какъ вы сказали, что онъ сталъ на колѣни и цѣловалъ землю. Увѣряю васъ, что я узнала его. Вы развѣ много говорили съ нимъ?

— О, нѣтъ, я всего раза два его видѣлъ!.. Однако послушайте: кажется, я совсѣмъ испортилъ общее настроеніе: вы совсѣмъ поблѣднѣли, сударыня. Ну что же такое… вѣдь это былъ только сонъ!

— Нѣтъ, это невозможно! — сказалъ также докторъ. — Зачѣмъ, чортъ побери, описывать намъ, какъ Минутта… Что меня касается, такъ пусть себѣ перецѣлуетъ каждый корень въ Норвегіи. Посмотрите-ка: вотъ и фрейлейнъ Андресенъ сидитъ и плачетъ!

— Я? Я совсѣмъ не плачу, — оглянулась она. — Этого еще не хватало! Но я откровенно признаюсь, что этотъ сонъ произвелъ на меня впечатлѣніе. Впрочемъ я думаю, онъ и на васъ произвелъ впечатлѣніе.

— На меня, — воскликнулъ докторъ. — Ни тѣни, само собою разумѣется! Ха-ха-ха, вы просто съ ума сошли! Нѣтъ, ну, теперь пройдемтесь немножко. Разъ, два, три, вставать! Здѣсь вѣтрено. Тебѣ не холодно, Іетта?

— Нѣтъ, не холодно, посидимте еще, — возразила жена.

Но докторъ твердо рѣшился пройтись теперь же; онъ во что бы то ни стало хотѣлъ пройтись; здѣсь очень вѣтрено, повторилъ онъ еще разъ, и если бы даже ему пришлось итти совершенно одному, онъ все равно жаждетъ движенія. Тогда Нагель всталъ и послѣдовалъ за нимъ.

Раза два прошлись они взадъ и впередъ вдоль пристани, пробираясь въ толпѣ, болтая и отвѣчая на поклоны. Такъ прогуляли они, можетъ бытъ, съ полчаса, когда госпожа Стенерсенъ позвала ихъ сверху:

— Да возвратитесь же наконецъ назадъ! Знаете, что мы придумали, пока васъ здѣсь не было? Мы рѣшили созвать у насъ завтра большую компанію. Да, господинъ Нагель, вы непремѣнно должны притти! Но только вы должны знать, что подъ большой компаніей мы подразумѣваемъ елико возможно меньше ѣды и питья…

— И зато елико возможно больше зрѣлищъ, — весело перебилъ докторъ. — Да, это я знаю. Ну, однако идея вовсе не дурна: я отъ тебя слыхивалъ глупѣе этой, Іетта. — Докторъ тотчасъ пришелъ въ хорошее настроеніе, и все лицо его при мысли о вечеринкѣ расплылось въ добродушномъ смѣхѣ. — Приходите только пораньше, — сказалъ онъ. И потомъ:- Только бы меня не отозвали!

— Только можно мнѣ придти въ этомъ костюмѣ? — спросилъ Нагель. — У меня нѣтъ другого.

Всѣ засмѣялись, а госпожа Стенерсенъ отвѣчала:

— Ну, разумѣется. Вѣдь это такъ забавно.

На обратномъ пути Нагель пошелъ рядомъ съ Дагни Килландъ. Онъ не дѣлалъ никакихъ усилій, чтобы этого достигнуть, это произошло совершенно случайно; барышня тоже ничего для этого не предпринимала. Она только сказала, что заранѣе радуется этому вечеру, потому что у доктора всегда такъ уютно и свободно себя чувствуешь; они такіе славные люди и умѣютъ сдѣлать такъ, что гости у нихъ пріятно себя чувствуютъ. Вдругъ Нагель замѣтилъ тихо:

— Могу ли я надѣяться, фрейлейнъ, что вы простили мнѣ мою тогдашнюю ужасную безтактность въ лѣсу?

Онъ говорилъ горячо и лочти шонотомъ, и она принуждена была отвѣчать:

— Да, — сказала она, — я теперь лучше понимаю ваше поведеніе въ тотъ вечеръ. Вы, навѣрно, не совсѣмъ таковы, какъ другіе люди.

— Спасибо, — шепнулъ онъ. — Ахъ, да, я благодарю васъ такъ, какъ никогда никого не благодарилъ во всю мою жизнь! Да, отчего я не таковъ, какъ другіе? Вы должны знать. фрейлейнъ, что я весь вечеръ дѣлалъ усилія, чтобы смягчить то впечатлѣніе, которое вы должны были вынести обо мнѣ сначала. Я не сказалъ ни одного слова, которое не относилось бы къ вамъ. Не осудите вы меня за это? Подумайте: вѣдь я сильно провинился передъ вами, долженъ же я былъ сдѣлать что-нибудь, чтобы загладить это. Я признаюсь, что я во всякомъ случаѣ былъ весь день въ своемъ необыденномъ настроеніи, но я представилъ себя гораздо хуже, чѣмъ я на самомъ дѣлѣ есть, и во все время я немножко велъ двойную игру. Я дѣлалъ это именно затѣмъ, чтобы вы подумали, будто я немножко невмѣняемъ, что я вообще человѣкъ эксцентрическаго поведенія; я надѣялся довести васъ до этого, чтобы вы меня тѣмъ легче оправдали. Вотъ почему я въ неурочное время и въ неурочное мѣсто сунулся со своимъ носомъ, да, поэтому также я обнаружилъ свою ужасную слабость съ этимъ скрипичнымъ ящикомъ, я добровольно выставилъ напоказъ свою глупость. что было совершенно излишне…

— Извините, — поспѣшно перебила она, — только зачѣмъ же вы мнѣ разсказываете это все и опять все разрушаете?

— Нѣтъ, я не разрушаю, по крайней мѣрѣ, думаю, что нѣтъ. Если я скажу вамъ, что тогда въ лѣсу у меня дѣйствительно было мимолетное, злое побужденіе, когда я побѣжалъ за вами, то вы поймете меня. У меня вдругъ явилось желаніе напугать васъ, потому что вы убѣжали. Я не зналъ васъ тогда. Если же теперь я скажу вамъ, что я точно такой же человѣкъ, какъ другіе, то вы это поймете. Я сдѣлалъ себя сегодня вечеромъ посмѣшищемъ и смутилъ всю компанію своими эксцентрическими выходками только для того, чтобы какъ можно мягче васъ настроить, чтобы вы менѣе были взыскательны ко мнѣ, когда я явлюсь объясняться съ вами. Я уже выигралъ тѣмъ, что вы меня выслушали, и спасибо вамъ. Къ тому же я убѣжденъ, что теперь вы поняли все, что я говорилъ вамъ.

— Нѣтъ, я должна откровенно признаться, — отвѣчала она немножко обиженнымъ тономъ, — что я не совсѣмъ васъ понимаю. Ну, да пусть, я не стану размышлять надъ этимъ.

— Нѣтъ, разумѣется, нѣтъ; съ какой стати вамъ углубляться въ этотъ вопросъ? — сказалъ онъ. — Но, не правда ли, что для всей компаніи это было удачно: всѣ вы вмѣстѣ подумали, что я довольно-таки большой чудакъ, отъ котораго можно ждать множества престранныхъ вещей? Очень можетъ бытъ, что я васъ совершенно разочарую; можетъ быть, я буду говорить только "да" да "а", а можетъ быть и вовсе не приду, почемъ знать!

— Нѣтъ, вы, конечно, должны притти.

— Долженъ? — повторилъ онъ и взглянулъ на нее.

Она ничего больше не сказала. Они еще прошли нѣкоторое время рядомъ.

— Во всякомъ случаѣ, - сказалъ Нагель, — я очень счастливъ, что мнѣ удалось объясниться съ вами. Меня очень мучило, что я оскорбилъ васъ. Фрейлейнъ, еще разъ благодарю васъ, что вы меня выслушали и буду еще тысячу разъ благодаритъ васъ, когда буду уже дома.

Они уже подошли къ приходу, гдѣ она остановилась. Тутъ она громко расхохоталась и сказала:

— Нѣтъ, никогда не слыхивала я ничего подобнаго!

Затѣмъ она стала поджидать остальное общество, которое отстало отъ нихъ. Ему хотѣлось спросить, не проводить ли ему ее до дому, и только-что онъ собрался задать ей этотъ вопросъ, какъ вдругъ она оглянулась и крикнула, обращаясь къ адьюнкту:

— Идите, идите скорѣе! — И при этомъ она замахала рукой, чтобы поторопить его.

VII

На слѣдующій вечеръ въ шестъ часовъ Нагель вошелъ въ гостиную доктора. Онъ полагалъ, что придетъ слишкомъ рано; оказалось, что все общество вчерашняго вечера было уже на-лицо. Кромѣ того явились еще два гостя: адвокатъ и юный бѣлокурый студентъ. За двумя столами уже пили сельтерскую воду съ коньякомъ; за третьимъ столомъ сидѣли дамы, судья Рейнертъ и вышеупомянутый студентъ.

Адьюнктъ, этотъ молчаливый человѣкъ, очень рѣдко или никогда не издававшій ни звука, былъ попросту пьянъ и въ повышенномъ настроеніи, съ пылающими щеками, горячо и громко говорилъ о всевозможныхъ предметахъ. Только въ Сербіи восемьдесятъ процентовъ не умѣютъ ни читать, ни писать. Много ли лучше тамъ поставлено дѣло? Вотъ что онъ желалъ бы спросить!… И адьюнктъ оглядывался съ гнѣвнымъ лицомъ, хотя ни одна душа не возражала ему.

Хозяйка дома подозвала Нагеля и предложила ему мѣсто у дамскаго стола. Чего онъ хочетъ выпить? А онѣ какъ разъ вели разговоръ о Христіаніи, да, говорила она. У него, право, престіоанная идея пріѣхать въ такой маленькій городишко, тогда какъ выборъ вполнѣ зависѣлъ отъ него и онъ точно такъ же могъ бы жить въ Христіаніи.

Нагель находилъ, что идея вовсе не такъ удивительна: ему хотѣлось пожить гдѣ-нибудь въ родѣ деревни, устроитъ себѣ каникулы. Ужъ во всякомъ случаѣ онъ не хотѣлъ бы быть въ Христіаніи; Христіанія — послѣднее мѣсто, которое онъ выбралъ бы.

— Въ самомъ дѣлѣ? Но вѣдь это все-таки же столица; все, что только страна создаетъ великаго, знаменитаго въ отношеніи искусства, театровъ и всего другого — все собрано тамъ.

— И кромѣ того всѣ путешествующіе иностранцы, — замѣтила фрейлейнъ Андресенъ;- иностранные актеры, пѣвцы, музыканты, представители всѣхъ родовъ искусства.

Дагни Килландъ сидѣла молча и только прислушивалась.

Ахъ, да, это-то, разумѣется, возможно; онъ не знаетъ, какъ тамъ и что, но только каждый разъ, какъ упоминаютъ о Христіаніи, передъ глазами его является уже частица какой-то "границы", а въ носу ощущаетъ онъ запахъ готоваго платья, выставленнаго на продажу. Право, это вовсе не выдумка съ его стороны, Въ немъ возникаетъ представленіе о маленькомъ, напыщенномъ городѣ съ парой церковокъ, парой газетокъ, одной гостиницей и единственной водокачкой для всеобщаго употребленія, но съ массою "величайшихъ людей въ мірѣ". Онъ нигдѣ не видывалъ, чтобы люди такъ чванились, какъ тамъ, и, Господи Боже мой, какъ онъ стремился удрать оттуда, пока жилъ тамъ.