Николай Лейкин - Современная язва

• Название: Современная язва
• Автор: Николай Лейкин
• Жанр: Русская классическая проза

Лейкин, Николай Александрович — русский писатель и журналист. Родился в купеческой семье. Учился в Петербургском немецком реформатском училище. Печататься начал в 1860 году. Сотрудничал в журналах «Библиотека для чтения», «Современник», «Отечественные записки», «Искра».

В рассказах Лейкина получила отражение та самая «толстозадая» Россия, которая наиболее ярко представляет «век минувший» — оголтелую погоню за наживой и полную животность интересов, сверхъестественное невежество и изворотливое плутовство, освящаемые в конечном счете, буржуазными «началами начал».

---

— То-то и дѣло, что не всегда… — тихо отвѣчалъ Трущохинъ.

— Не знаю-съ… — покачалъ головой дровяникъ. — Впрочемъ, мы даже можемъ и сейчасъ… Вотъ-съ… Пожалуйте. Хотите, на пріютъ пожертвуйте, а то куда хотите. Росписки не потребуемъ.

Дровяникъ полѣзъ въ, карманъ за бумажникомъ.

— Не думайте только дешево отдѣлаться. Вѣдь вы ставите семьсотъ сажень одного швырка… — сказалъ Трущохинъ. — Поставка не шуточная.

— Знаемъ-съ.

Послышался тяжелый вздохъ. Дровяникъ вынулъ одну радужную и сталъ отсчитывать мелкія бумажки, но потомъ оставилъ ихъ, досталъ вторую радужную и, приложивъ ее къ первой, произнесъ, подавая ихъ Трущохину:

— Вотъ пожалуйте, что можемъ. А только ужъ, Бога ради, не тѣсните насъ. За что маленькихъ людей обижать! Удивительно!

Трущохинъ взялъ и сказалъ:

— Спасибо. Но я все-таки велю вахтеру, чтобы онъ отобралъ тамъ полѣнья, которыя меньше восьми вершковъ, чтобы вы видѣли и знали… Такъ ставить нельзя.

— Людишки… Приказчики… Что ты подѣлаешь съ народомъ! Не смотрятъ за пильщиками. А я, ей-ей, не виноватъ. Кладка у насъ хорошая, плотная, дрова выставляемъ съ опушкой. Можно уходить?

— Уходите.

— Прощенья просимъ-съ… Пожалуйста не обидьтесь, Александръ Иванычъ. Все это вѣдь это ошибкѣ и прямо… удивительно!

Дровяникъ поклонился и вышелъ изъ кабинета.

Трущохинъ держалъ въ рукѣ двѣ радужныя и смотрѣлъ на нихъ.

— Проклятый тотализаторъ! — процѣдилъ онъ сквозь зубы.

Онъ позвонилъ казачка. Казачекъ явился.

— Попроси барыню… — сказалъ казачку Трущохинъ.

— Слушаю-съ.

Казачекь повернулся. Вдругъ около него упалъ на полъ двугривенный.

— Смотри… Это что такое? Откуда это у тебя? — спросилъ его Трущохинъ.

— А мнѣ сейчасъ дровяникъ далъ, — проговорилъ тотъ смущенно и поднялъ монету.

— Тебѣ-то за что? Чортъ! — раздраженно закричалъ Трущохинъ, но казачекъ уже выскочилъ изъ кабинета.

Шурша платьемъ, вошла Трущохина. Она была надувшись.

— Что такое случилось у тебя? — спрашивала она. Мужъ показалъ ей двѣ радужныя бумажки и сказалъ:

— Вотъ… Ева соблазнила Адама!..

— Съ кого получилъ? — быстро воскликнула она.

— Съ дровяника Ухватова. Онъ былъ здѣсь на дворѣ. Впрочемъ, съ него-то не грѣхъ, съ него стоитъ.

— Да со всѣхъ стоить. Только что-жъ ты мало взялъ, Александръ?

— Да столько далъ. Конечно, можно было-бы поторговаться — ну, да чортъ съ нимъ!

— Нѣтъ, ты нажимай, ты нажимай… У насъ долги есть. Я больше ста рублей должна.

— Ну, вотъ тебѣ сто рублей на поправку ротонды и на все прочее. А вторую радужную отдамъ Розенгипфелю въ уплату по векселю. Я его вызову по телефону. Ужасно пристаетъ.

Жена сидѣла около стола и обвертывала сторублевую бумажку вокругъ пальца.

— За сто рублей спасибо, но я тебѣ должна признаться, Шурочка, что этого мнѣ мало. Пока я обойдусь и съ этими деньгами, но въ общемъ мнѣ мало, — сказала она. — А потому ты еще съ кого-нибудь понажми, Шурочка.

— Хорошо, хорошо. Вотъ я долженъ провѣрить счета по ремонту, сличить со справочными цѣнами… — проговорилъ онъ.

— Да, да, да… — подхватила жена. — Въ особенности на маляра. Что онъ мошенникъ, ты это можешь видѣть по нашей квартирѣ. Вѣдь вотъ двери… Ты ему велѣлъ выкрасить два раза и лаковой краской, но развѣ у насъ двери выкрашены лаковой краской! И наконецъ, бьюсь объ закладъ, что онъ красилъ ихъ только по одному разу. Ты хорошенько возьми съ него, Шурочка.

— Да надо. Дѣйствительно, онъ безобразникъ, — согласился Трущохинъ.

— А какъ великъ счетъ маляра?

— Тысячу пятьсотъ съ чѣмъ-то.

— Смѣло двѣсти бери.

— Много.

— Не жалѣй ты его. Посмотри, какой онъ жирный, отъѣвшійся. Также ты можешь взять и за обои съ фабриканта.

— Ну, тамъ пустяки…

— Бери и пустяки. Зачѣмъ упускать, что по рѣчкѣ плыветъ?

— Совѣстливый я человѣкъ — вотъ что…

Трущохинъ тронулъ себя за грудь и отвернулся отъ жены.

— Ахъ, Боже мой, какія нѣжности! Но позволь тебя спросить: что ты раззоришь этими двумя стами рублей дровяника? Раззоришь маляра, если возьмешь и съ него двѣсти? — спросила жена.

Трущохинъ молчалъ.

— Чувствую, что это только начало, — проговорилъ, онъ наконецъ послѣ долгой паузы и не смотря на жену и тутъ-же прибавилъ: — А кто виноватъ въ этомъ началѣ? Тотализаторъ.

VII

Она помнитъ, что въ глазахъ ея помутилось и съ ней сдѣлалось дурно. Всѣ предметы стали отдѣляться отъ нея, наконецъ, исчезли и сдѣлалось совсѣмъ темно, хотя день былъ солнечный. Она впала въ обморокъ. Это случилось послѣ звонка на скачкахъ, когда она увидала, что и послѣдняя лошадь, на которую она поставила въ тотализаторъ, проиграла.

Когда она пришла въ себя, около нея суетились. Какая-то дама разстегивала ей корсажъ, пожилой элегантный мужчина въ сѣрой шляпѣ давалъ нюхать ей спиртъ. Стоялъ лакей во фракѣ и съ бляхой, со стаканомъ воды на подносѣ, принесенномъ изъ буфета.

Вскорѣ пришелъ молодой военный докторъ, пощупалъ у ней пульсъ и сказалъ:

— Это отъ жары… Это страшный солнечный припекъ. Нѣсколько часовъ на жарѣ… Волненіе… Но теперь все благополучно кончилось. Снимите съ нея шляпку. Вѣдь тамъ шпильки, булавки. Удивительно, что въ буфетѣ нѣтъ никакихъ медикаментовъ. Поѣзжайте, сударыня, домой. Не оставайтесь здѣсь больше, — сказалъ ей докторъ.

— Да, я поѣду… — проговорила она глухимъ голосомъ и прибавила находившейся при ней дамѣ:- Не снимайте шляпку, не надо.

Она приподнялась на скамейкѣ, но покачнулась.

— Не худо-бы кому-нибудь проводить… — сказалъ докторъ.

— Я могу проводить… — вызвался пожилой господинъ. — У меня и экипажъ есть. Сударыня, позволите?

Онъ протянулъ ей руку, свернутую калачикомъ.

— Мерси. Я могу сама… Мнѣ не далеко… Я живу на дачѣ, тутъ поблизости… — отвѣчала она, но ноги ея были слабы, она качалась и приняла руку.

Они вышли изъ мѣстъ и очутились на подъѣздѣ. Продавецъ программъ въ черномъ казакинѣ и въ фуражкѣ сбѣгалъ за экипажемъ; это была карета.

— Садитесь, пожалуйста… — предложилъ ей пожилой господинъ. — Что за безпокойство! Вѣдь вы говорите, что близко. Я могу сейчасъ-же и вернуться назадъ.

Карета мчалась по грунтовой мостовой. Она сказала улицу.

— Вы замужемъ… — проговорилъ пожилой господинъ, замѣтивъ на рукѣ ея обручальное кольцо. — Можетъ быть, вы хотите, что-бы я предупредилъ мужа, успокоилъ его… Впрочемъ, вы на ногахъ.

— Мужъ въ командировкѣ…- отвѣчала она слабымъ голосомъ.

Пожилой господинъ какъ-то самодовольно крякнулъ и молодцовато покрутилъ усъ.

— Дѣти есть? — спросилъ онъ.

— Одинъ маленькій ребенокъ. Я только третій годъ замужемъ, — отвѣчала она. — Вотъ тутъ… Направо… У зеленой рѣшетки. Велите остановиться.

Въ каретѣ звякнулъ звонокъ. Кучеръ удержалъ лошадей.

Пожилой господинъ выскочилъ первый изъ кареты и помогъ выйти дамѣ.

— Я васъ ужь провожу въ комнаты, — сказалъ онъ:- и передамъ прислугѣ.

— Не надо… Неловко… Мерси… Вы и такъ любезны… — пробормотала она.

Но онъ шелъ сзади.

Вотъ и дачка съ маленькими низенькими комнатками. Ее встрѣтила старая нянька съ ребенкомъ.

— Барыня, голубушка… что съ вами? На васъ лица нѣтъ.

— Занездоровилось, — сказала она, снимая шляпку. — Вотъ добрые люди привезли… Дай мнѣ, няня, валерьяновыхъ капель.

Пожилой господинъ не уходилъ.

— Вы мнѣ позвольте выкурить папиросочку? — спросилъ онъ.

— Сдѣлайте одолженіе…

Няня подала ей капель. Она выпила. Пожилой господинъ курилъ, ходилъ по комнатѣ съ небогатой дачной обстановкой, остановился передъ фотографіей на стѣнѣ и сказалъ:

— Это вашъ мужъ?

— Да… Онъ служить въ одной акціонерной компаніи и теперь въ командировкѣ…

Произошла пауза. Пожилой господинъ сѣлъ, пріосанился и бросилъ на дамочку плотоядный взоръ.

Она была очень недурненькая, статная. Взгляда его она не замѣтила. Она сидѣла въ отдаленіи отъ него, перебирала платокъ и что-то обдумывала, наконецъ, подняла глаза и запинаясь проговорила:

— Послушайте… Вы богаты?..

— А что? — спросилъ онъ и сдѣлалъ большіе глаза. — Я не нуждаюсь.

— Можетъ быть, вы захотите сдѣлать доброе дѣло. Да нѣтъ… нѣтъ…

— Говорите, говорите…

— Я проиграла въ тотализаторѣ нужныя деньги… Деньги, которыя прислалъ мнѣ мой мужъ для уплаты за квартиру. Деньги нужны завтра. Даже ужъ вчера были нужны… Нужны до зарѣзу… Не будетъ денегъ — скандалъ. Не можете-ли вы дать мнѣ полтораста рублей? Я вамъ выдамъ росписку и мѣсяца черезъ три возвращу съ благодарностью. Спасите меня!

Произошла пауза. Пожилой господинъ развелъ руками и съ улыбкой проговорилъ:

— Вотъ видите-ли… такія деньги такъ зря, ни за что — не даются.