Михаил Шевердин - Перешагни бездну

• Название: Перешагни бездну
• Автор: Михаил Шевердин
• Издательство: Издательство литературы и искусства имени Гафура Гуляма
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1974

Роман М.Шевердина "Перешагни бездну" разоблачает происки империалистических кругов Европы и Азии, белоэмигрантов, среди которых был эмир бухарский Сеид Алимхан, и иностранных разведок с участием английского разведчика Лоуренса Аравийского по подготовке интервенции против республик Средней Азии в конце 20-х - начале 30-х годов прошлого века.…

---

—  Но Тибет — это буддисты.  Северная  Индия — конгломерат религий — иидуисты, исмаилиты, мусульмане, язычники. В каком же виде вы преподнесете им исламское господство? Всё это ма­ло реально.

—  Чего проще! А на что корпоративное государство? Неогра­ниченная  власть!  Сильная рука!  Никаких демократий, профсою­зов, парламентов. Диктатура  элиты из состоятельных и знатной верхушки. Массы трудятся и подчиняются. Предприимчивые и беспокойные умы займем войной, а войну сделаем привлекательным и прибыльным занятием: захватим соседние территории, как это...  «жизненное пространство...» с предоставлением  права  гра­бежа и полной безнаказанности. За нами пойдет вся эта нищая сволочь, подыхающая среди своих скал от голода и холода. И, главное, такой порядок полностью соответствует  жизненному укладу Центральной Азии с её феодалами, князьками, первобыт­ными традициями. Никакой ломки в быту азиатов! Дадим им ору­жие, поманим добычей.   А в какой   упаковке, они   и не заметят. Пойдут за нами с энтузиазмом.

—  За кем?

—  То есть как — за кем! Мы — белые... представители высшей расы, поведем их, а понадобится — и подгоним.

—  Это же... это фашизм!

—  Назовите как  хотите:  халифат,  панисламизм,  пантюркизм, фашизм — азиатский фашизм... Название сути не меняет.

—  Фашизм.

Мисс Гвендолен очень холодно смотрела Пир Карам-шаху в глаза. Она изучала вождя вождей и всё больше убеждалась, что он выходит из-под контроля.

Ей всегда Пир Карам-шах импонировал своим размахом, пред­приимчивостью, энергией. Её пленяла в нем фанатичная предан­ность Британской империи. Лучшего служаки на Востоке Англия не имела. И мисс Гвендолен, называя Пир Карам-шаха «рыцарем империи», в тайне увлекалась этим некрасивым, сухим, желтоли­цым, неприятным по внешности и очень черствым человеком.

И сама черствая, холодная, прямолинейная во взглядах, мисс Гвендолен хотела верить, что Пир Карам-шах податлив на жен­скую ласку. Ей казалось, что она сумеет подчинить его своему обаянию. Были же у него слабости. Смог же он, при всей своей рационалистичности, дать обволочь себя мистикой ислама со всей абсурдностью его догм. Значит, вождь вождей не деревянный, не каменный, а человек из плоти и крови.

Но авантюристические, с фашистким привкусом замашки и повадки Пир Карам-шаха претили мисс Гвендолен. С аристократи­ческой брезгливостью она относилась к фашиствующему сброду сэра Мосли, Муссолини и каких бы то ни было «фюреров» и «дуче». Они нехорошо пахли. И её поразило очень неприятно, что в чело­веке, который привлек её своими недюжинными качествами и раз­махом своей деятельности, вдруг выявились столь отталкивающие взгляды. До глубины души продукт «доброй, старой Англии», мисс Гвендолен, будучи консервативной в своих взглядах и убеждени­ях, решила, что Пир Карам-шах идёт поперек официальной линии Лондона.

Деревянно прозвучал её голос:

—  Вернемся к дочери Алимхана. Вы забываете о болезненной щепетильности восточных людей.    Брачным связям придают они решающее значение. Предполагалось, что Моника, став пусть со­той женой Ага Хана, объединит две азиатские финансовые импе­рии. А попытка просватать девочку за мужлана Ибрагимбека бросила тень на неё. Живому Богу не подходит девица, в репута­ции которой появилось хоть вот такое пятнышко. Возможно, по­тому Ага Хан не решается    провозгласить Монику официально своей женой.                                                                                        

—  А как важно было бы отвезти девушку на север, в Кундуз. Отдать её Ибрагимбеку.

—  Едва ли. Да и не нужно. Судьбу Моники решает Ага Хан, и мы ничего не сделаем, пока он раздумывает.

—  Мое дело меч и винтовка, — отрезал Пир Карам шах. — Да и что там, если пострадает   невинность какой-то   денчонки, когда речь идет об империях!

Он не заметил, что его слова шокировали мисс Гвендолен. Ему не мешало бы помнить, что при англичанке не следует вести раз­говоры на скользкие темы. Девушка в обществе выше подозрений. Если возникает вопрос о потере невинности, конец всяким чув­ствам: мать перестает быть матерью, кормилица требует вернуть молоко, люди отворачиваются.

—  Мирить эмира  с Живым Богом я не собираюсь, — грубо продолжал вождь вождей. — И тот и другой нам мешают. Остает­ся Ибрагимбек. Или Лондон изменил свое мнение?

—  Да! — вмешалась мисс  Гвендолен, опять забыв свое поло­жение экономки, но тут же поправилась: — Впрочем, мистер Эбенезер в курсе последней имперской почты.

—  Новых установок    не получено,— скучно    процедил мистер Эбенезер Гипп. — В Лондоне очень осторожны. Они не говорят ни «за», ни «против».  Они хотят, видимо, прощупать господина главнокомандующего и по-прежнему наста-ивают  на  поездке его в Дакку в генеральный штаб.

—  Черт их побери! Мало им моих дскладов.

—  Однако есть сообщение, что Ибрагим по-прежнему само­вольничает. Устроив кровавую баню хезарейцам и правитель­ственным афганским войскам в Ташкургане и Кундузе, он опаса­ется, мести, боится по дороге  заполучить где-нибудь   в долине Пянджшира или в Хайберском проходе пулю мести в живот. — Мистер Эбенезер довольно всхлипнул. — Это в пуштунском вкусе. Но так или иначе я снёсся со штабом, с Даккой. Вот, ознакомь­тесь, ответ.

Он принес из кабинета папку и раскрыл её. Не вынимая бума­ги, прочитал вслух:

—  «Воздействуйте по известным каналам на... — тут фамилия и  имя    Ибрагимбека    зашифрованы...    Прекратить    конфликты с Кабулом. Приезд в Дакку для обмена мнениями по поводу пред­стоящей операции абсолютно обязателен».

—  Настойчивость штабных, переходящая в упрямство. Обяза­тельно этим тупицам хочется устроить Ибрагимбеку экзамен. У нас с Ибрагимбеком дела идут отлично. Господа генералы, изво­лите видеть, не верят мне. Что на Кабул надо воздействовать именно так, чтобы не мешали.  Моего человека должны бояться, или уважать. А если не так, я их заставлю уважать Ибрагимбека.

—  Не слишком ли вы самоуверенны?.. У вас и так слишком много врагов... — вдруг вырвалось у мисс Гвендолен.— Вы нажи­ваете новых и притом без всякой пользы для себя и для дела.

Она говорила странно и многозначительно.

—  Кто стал бы великим, не будь у него врагов.

—  Вы так думаете?

«Дело даже не в спеси и самомнении. Он алчный человек. Ко­лониальная жадность в нём задушила логику. Он — фашист. Он мнит себя в воображении «дуче», азиатским «дуче», — думала мисс Гвендолен. Глаза её потемнели. Решалась судьба Пир Карам-шаха. А рука судьбы была тонкой, алебастровой белизны, нежной ручкой мисс Гвендолен-экономки.

Вообще сам Пир Карам-шах всегда не без интереса присмат­ривался к мисс Гвендолен. Его тянуло притронуться к её руке, ощутить нежность её матовой кожи. Мнение о том, что он аскет и пурист, не разделяли те, кто знал его близко. В нём замечали влечение к истинно англосаксонскому типу красоты. Мисс Гвендо­лен представлялась ему томной леди со старинной картины, но не всегда. Сегодня мисс Гвендолен со своими тонкими поджаты­ми губами, с обозначившимися складочками на беломраморном лбу, с пустыми серо-голубыми глазами предстала перед ним «по­литиком в юбке». Такая мисс Гвендолен была неприятна Пир Карам-шаху.

Про его аскетизм ходили легенды — это он отказался взять в жёны дочь вождя баракзаев, заявив, что дал обет безбрачия до окончания войны. А поскольку межплеменные войны в Северо-Западной Индии не прекращались, утвердилось мнение, что великий воин Пир Карам-шах отлучил себя от чувственных утех.

Наверное, даже в азарте мисс Гвендолен не следовало выхо­дить из своей роли — приятной, женственной мисс, вынужденной по окончании пансиона поехать за тысячи миль от своей доброй Англии, чтобы создавать уют чиновникам британской короны, заброшенным в колонию с дурным климатом и повседневными опасностями. Оставалось допустить, что мисс Гвендолен оказалась в Пешавере отнюдь не поэтому. Иначе чем объяснить, что разме­ры жалования простой экономки казенного бунгало в Пешавере могли вызвать зависть даже стоящего на самой высокой ступень­ке служебной иерархии клерка лондонского Сити.

Но все это не значило, что мисс Гвендолен можно было забы­вать, что она молодая девушка, да ещё втайне питающая извест­ные чувства к столь живописному и экзотически своеобразному мужчине, как вождь вождей Пир Карам-шах. Мисс Гвендолен допустила ошибку. Она позволила себе, чтобы сквозь личину оча­рова-тельной мисс проступил деятель, держащий в руках нити большой политики.

Не потому ли столь холодно вел себя Пир Карам-шах. Он оказался неуступчивым и самонадеянным.

Политики

                                                       Привычка к ничем не сдерживаемой