Михаил Шевердин - Перешагни бездну

• Название: Перешагни бездну
• Автор: Михаил Шевердин
• Издательство: Издательство литературы и искусства имени Гафура Гуляма
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1974

Роман М.Шевердина "Перешагни бездну" разоблачает происки империалистических кругов Европы и Азии, белоэмигрантов, среди которых был эмир бухарский Сеид Алимхан, и иностранных разведок с участием английского разведчика Лоуренса Аравийского по подготовке интервенции против республик Средней Азии в конце 20-х - начале 30-х годов прошлого века.…

---

Он с грохотом соскочил с кресла и чуть не сшиб с ног мисс Гвендолен-эконом-ку, тоже с сожалением смотревшую на роковую царапину.

—  Простите,  мисс, но у нас разговор не для девичьих ушей.

Говорил он совсем уж не любезно, но мисс Гвендолен не сочла нужным понять намек. Она подставила, не без изящества, к само­му лицу Пир Карам-шаха свою мраморно бледную узкую кисть руки, укоризненно сказав:

—  Вы орангутанг, сэр! Общение с горными дамами-грязнуха­ми вышибло из вас джентльмена. Сядьте!

Несколько растерявшийся вождь вождей поцеловал руку мисс и бухнулся снова в кресло.

—  Приношу извинения, но мне некогда.

—  Не знаю, почему вы нарушили указание и явились в Пешавер,— промурлыкала  кошечкой мисс Гвендолен, осторожно  кос­нувшись мизинцем уголка глаза. — Простите, у меня мигрень, но сейчас я не о мигрени, а о вашем приезде. В Лондоне это вызовет неудовольствие, сэр. Вы афишируете свои связи с бунгало, сэр! И вы отлично знаете это, сэр.

—  Должен я, наконец, сам знать, что происходит?  И что за­теял Живой Бог? Мне донесли, что какая-то чертова невеста Живого Бога приехала или приезжает    в Бадахшан в княжество Мастудж. Её там ждут. Чего вы скажете?

—  Простите, сэр, и из-за этого вы прискакали в Пешавер? Разве испортился прямой телеграфный провод из Дира?

Вождь вождей ничего не ответил. Мисс Гвендолен-экономка выговаривала тоном классной дамы:

—  Рано или поздно нам не избежать открытой войны с госпо­дами большевиками. Но всему свое время. Вы делатель королей. А чем плох Живой Бог? Разве из него не получился бы царек Бадахшана?  Богат.  Авторитетен.  Миллионы  поклонников,  раболеп­ных, безропотных.    И ведь Ага Хан не прочь воссесть на трон — разожглось в старике честолюбие. Еще немного — и его капиталы  пошли бы в наше дело.

—  Старый упрямец, дегенерат,— пробормотал Пир Карам-шах,

—  Он прежде всего делец, коммерсант, банкир. И вкладывает деньги он лишь в дело, дающее прибыль.

Тихо прозвучали над самым ухом слова:

—  Вы навсегда заперли нам двери Хасанабада.

Пир Карам-шах резко повернул голову и столкнулся со взгля­дом оловянных глаз мистера Эбенезера. Тот придвинулся еще ближе и заговорил:

—  Вы запустили черную кошку под полу Алимхану. Ага Хан и так по традиции не переваривает бухарских эмиров за их свя­щенные войны в прошлом против исмаилитов, за то, что он — про­тивник  ортодоксального ислама — перехватил  пост  председателя Лиги мусульман. А история с рабыней Резван, которую вы купили или похитили в Бадахшане и швырнули в постель эмиру! Резван, оказывается, дочь одного бадахшанского князька, царя...  как их там называют в горах, пред-назначавшего её в дар Живому Богу. А история с Моникой! Попытка её просватать за Ибрагимбека! Что же получилось в конце концов. Задет престиж духовного владыки всех исмаилитов. Ага Хан не поступится религиозными принципа­ми. Посягнувшего на невесту Живого Бога ждет ужасная кара...

—  Конфликт с Живым Богом поразительно не вовремя,— про­цедила  мисс Гвендолен.— Бухарский центр мы не сбрасываем со счетов.

—  Ставка этого эмира без эмирата Алимхана бита, — восклик­нул Пир Карам-шах. — Вы преувеличиваете его роль, мисс.  Пора ему на свалку истории.

И, проведя по лицу и бороде ладонями, он не без сарказма возгласил:

—  Нет бога, кроме бога!  Мы — мусульмане и  верим  в  могу­щество ислама.    Да возьмет Ибрагимбек в свою железную руку зульфикар — священный меч ислама!

—  Я не мусульманский газий и даже вообще не мусульман­ка, — отпарировала     Гвендолен-экономка. — Даже  мусульманину невежливо перебивать леди. Это между прочим. Вы ещё можете благочестиво — пророческими речениями — повергать в страх суе­верных мусульман, окружать ореолом неумолимого рока свою личность, но только не... Ага Хана. А он, прошу покорно вас учесть, во всей нашей комбинации был и остается важной фигу­рой... если не самой важной,— совсем тихо добавила она.

Неясно, слышал ли последнюю фразу вождь вождей, но он ограничился нетерпеливым пожатием плеч.

Создалась странная ситуация: два таких крупных деятеля — Пир Карам-шах, вождь вождей, обладающий в Северо-Западных провинциях полномочиями и властью почти диктаторской, и мис­тер Эбенезер Гипп, имперский чиновник, облечённый едва ли не меньшей властью и прерогативами — выслушивают указания той, кому в лучшем случае надлежало бы потчевать их кофе с поджа­ренными на спиртовке в сливочном масле типичными английски­ми «тостами».

Но мисс Гвендолен-экономка даже не заметила, что в пылу спора вышла за рамки своей более чем скромной роли.

—  В газете «Трибюн» изложена официозная точка зрения на суть вопроса,— чуть усмехнувшись, заметила она, и сразу слиня­ла нежная глазурь с её щёк и проступили кирпичные тона, как случалось всегда, когда очаровательная  экономка  превращалась в вершителя имперских дел. — Да, некий Притап Сингх в «Три-бюи» пишет: «Воинствующий панисламизм изжил себя в практике великобританской азиатской политики. Всем понятно, что на ос­нове учения корана не может существовать ни одно независимое государство. Мусульманские народы не терпят, когда их разоря­ют собственные тираны, пусть тоже мусульманские, прикрываясь авторитетом корана. Узы, которые раньше объединяли людей, прихожан одной мечети, обветшали и рассыпаются. Только перво­бытные дикари еще могут верить в коран. А большевики своими школами сделали чернь грамотной и подрезали в Бухаре, Самар­канде, Коканде корни ислама». От себя в дополнение к Притяну Сингху добавлю: в международной политической игре эмир Алимхан еще сохранился как синтез ислама и монархии азиатского ти­па. В эмира Алимхана, в его халифскую миссию, еще верят мно­гие. И, конечно, нам приходится пока считаться с эмиром под вы­веской — Бухарский центр.

—  Вот, оказывается, кто кроется под газетным  псевдонимом Притап  Сингх! — отвесил шутовски поклон Пир Карам-шах. — Мисс экономка подрывает устои тысячелетней религии.

—  А кто мог заподозрить в фанатике Пир Карам-шахе госпо­дина полковника Лоуренса?.. Итак,  мы полагаем, — и  «мы» про­звучало так многозначительно, что лицо вождя вождей сделалось озабоченным,— полагаем — Алимхан не годен в качестве главы и руководителя. Истерические его лозунги и установки в консер­вативном панисламисчском стиле отпугивают всю немусульман­скую Индию, не говоря уже об исмаилитах. Нежелателен и ваш протеже Ибрагимбек — оголтелый фанатик и садист.

—  Это ново!

—  Придётся искать решение, приемлемое в широком плане. Британия выступит освободительницей мусульман Туркестана от гнета большевиков. Опереться придется не на Алимхана и не на Ибрагимбека, а на умеренное крыло Бухарского центра и таких деятелей, как Усман Ходжа, Чокаев, Валидов с их туманными ло-зунгами «демократий» и «республик».

Пир Карам-шах вскочил:

— Потянуло гнильцой либерализма Артура Гендерсона и Макдональда! Захватили министерские портфели и суют нос в коло­ниальную политику. Когда конь ломает ногу, и лягушка — жере­бец! Это конец империи! Азиатам чужда самая мысль о республи­ке. Азиаты привыкли сдирать с либералов кожу и сажать их на кол. Мы очищаем Туркестан от всяких там либералов, а вы, мисс, навязываете нам всякую шваль.

До сих пор под взглядом стальных глаз мисс Гвендолен-экономки вождь вождей держался скованно. Но вот он стряхнул гипноти­ческие оковы и предстал   перед   собеседниками диким, свирепым.

—  Никаких полумер! Алимхана к черту! Всяких усманходжаевых к черту! Зелёное знамя войны понесет Ибрагимбек. Меч зульфикар зазвенит на весь Туркес-тан, и звон отзовется во всем мусульманском мире. При первой крови газии осатанеют... кровь, золото, женщины! Первая победа над красными — и все право­вер-ные пойдут за нами. На развалинах Советов мы, воители исла­ма, воздвигнем Великий Бадахшан!

—  К Бадахшану  Ибрагимбек отношения  не имеет.  Бадахшаном мы займемся вместе с Ага Ханом.

—  Нет! Ибрагимбек покорит Бадахшан. К нему мы присоеди­ним китайские    Синцзян с Кашгаром, мусульманские Сычуань, Дарваз, Ишкашим,  Кафиристан!    Столицу федерации  исламских государств учредим здесь, в Пешавере. Мы создадим коалицию с великим Тибетом! Присоединим Туркестан и всех мусульман России. Центрально-азиатская империя под эгидой Британии! Полный крах марксизма на Азиатском континенте! Теперь или никогда!

—  Извините, сэр, еще немного, и вы начнете мечом зульфикаром крушить мебель!

Впрочем, мисс Гвендолен-экономка ничуть не испугалась буй­ных телодвижений Пир Карам-шаха. Её молочно-белое лицо даже не порозовело.   Лишь трепетала левая    бровь, к которой она го и дело прикасалась мизинчиком.

—  Но Тибет — это буддисты.  Северная  Индия — конгломерат религий — иидуисты, исмаилиты, мусульмане, язычники. В каком же виде вы преподнесете им исламское господство? Всё это ма­ло реально.