Евгений Зубарев - 990 000 евро

• Название: 990 000 евро
• Автор: Евгений Зубарев
• Жанр: Русское современное

Сержант российской армии совершенно равнодушен к мировому финансовому кризису… но только до тех пор, пока нелепая случайность не заставит его целую неделю изображать олигарха перед светской публикой.

Разоблачение грозит серьезными проблемами, зато удачное завершение аферы позволит всем участникам отлично заработать. Олигарх из казармы ежеминутно рискует провалить задание, попадаясь на мелочах, но у него есть просвещенный наставник-женщина из высшего общества.

Пигмалион и Галатея поменялись ролями, но не изменили своих извечных желаний…

---

Я благодарно кивнул и устало откинулся на спинку дивана. Мне очень хотелось жрать, но еще больше хотелось выпить. Но я знал, что случится, если я протяну руку к этому запотевшему графинчику, призывно бликующему отражениями светомузыки прямо передо мной, и налью себе водки в стоящую рядом огромную и какую-то кружевную, неземную, нечеловеческую рюмку.

Мой подельник поймет, что все можно, и начнет лакать водку прямо из графина.

– Ганс, – сказал я негромко, бдительно глядя по сторонам, не подслушивает ли какой-нибудь пидарас наш интимный разговор.

Ганс поднял голову и недобро взглянул на меня.

– Ганс, мы уйдем отсюда через час. Никто ничего не узнает. Поужинаем, как люди, и уйдем. Понял?

– Мне отлить надо, – горько скривив губы, тоже шепотом отозвался этот долбаный поволжский крестьянин, волею судеб родившийся в семье немецких поселенцев, но не набравшийся от своих родичей ни порядку, ни уму.

Я представил, как Ганс сейчас пойдет в местный туалет и что там с ним сделают все эти люди, и сейчас-то еле сдерживающие себя под бдительными взорами официантов, и мне стало тревожно за боевого товарища, с которым мы плечо к плечу отвоевали в нашем военно-строительном батальоне целый год. Одних дагестанцев, помню, за этот год накосили не меньше десятка – а они ведь, суки, дерзкие такие, парой ударов в челюсть не отделаешься…

– Сиди здесь, не дойдешь! Затрахают в момент, – пробормотал я, и Ганс понуро кивнул, глядя себе под ноги.

Я налил себе водки, и Ганс тут же схватил себе рюмку и начал возмущенно размахивать ею у меня перед носом.

Надо же, что цивилизованная обстановка делает с правильными пацанами, подумалось мне – черта с два раньше Ганс стал бы просить, чтоб ему в посуду плеснули водки. Ага, как же! В лучшем случае забрал бы мою, уже наполненную рюмку, а скорее всего, просто вылакал бы весь графин и шваркнул потом его оземь – где-то в каком-то тупом боевике подсмотрел он этот дурацкий жест, посчитал его чисто пацанским и последние полгода практиковал на каждой пьянке, даже если пил чачу из алюминиевой канистры. А подмосковные бутлегеры, между прочим, сильно обижаются, если потом сдаешь им мятые канистры на обмен.

Выпитая водка приятной теплой волной разошлась по моему усталому телу. Я посмотрел на Ганса, налил ему и себе еще по две порции, а потом, откинувшись на спинку дивана, принялся снисходительно оглядывать стоящую вокруг публику. Я видел только те лица, что находились совсем рядом с нами, – все они одинаково подобострастно улыбались, едва я поворачивался к ним, и продолжали ловить мой взгляд, даже если я смотрел совсем в другую сторону.

А вот дальше, у самого входа, публика смотрела вовсе не на меня, а на охранника, который, отпихнув несколько рук, с видимым усилием прикрыв за собой дверь, повернул щеколду и пошел к нашему столу уверенной и пружинистой походкой.

Остановившись в шаге от меня, охранник наклонился и, едва шевеля губами, тихо прошептал:

– Там, у парадного входа, уже целый комендантский взвод собрался. И майор один очень активный, реально беснуется, как Жирик на ток-шоу. Не верит, короче, что нет здесь никаких беглых солдат. Что делать будем? Я меняюсь через двадцать минут, так что дальше прикрывать вас здесь некому будет.

– Попили пидоры сиропа, – бодро отозвался на это сообщение Ганс, посмотрев на меня с каким-то странным выражением. Мне даже показалось, что такая развязка его радует, а не огорчает.

Я торопливо налил себе еще водки, и Ганс снова подставил свою рюмку.

Мы залпом выпили свои последние сто граммов, и я сказал озабоченному охраннику:

– Ну, и ладно! Хрен с тобой. Веди нас сдаваться.

Ганс радостно кивнул, шваркнув пустую рюмку об пол:

– Ну а чё, нормально погуляли! Жаль, орхидеи, бля, еще не расцвели!

Вокруг подобострастно захлопали, и знакомый тонкий голосок пропел:

– Ах, как похоже! Вы просто талант! Браво! Еще, пожалуйста!.. Еще!..

Мы встали, и Ганс уже с нескрываемым презрением оглядел собравшуюся вокруг публику:

– Еще?! Михась, они хотят еще!

Впрочем, Ганс не успел сделать им еще – из толпы к нам вдруг бросилась стройная блондинка в гусарском мундире, но в пушистых трусиках вместо рейтуз.

Блондинка цапнула меня и Ганса под локотки и жарко зашептала нам обоим:

– Друзья! Меня зовут Николь. Я московский представитель американского журнала «Шок!». Мне очень нужно сделать с вами интервью… Пожалуйста!

Охранник открыл было рот, но я, пьяно качнувшись, наступил ему на ногу, и он, бросив на меня долгий насмешливый взгляд, все-таки сделал морду кирпичом.

Блондинка мягко повернула нас с Гансом лицом к служебной двери и показала, куда надо идти. Почти сразу из-за ее спины вынырнул немолодой мужчина в костюме телепузика. Ему явно было жарко в глухом меховом комбинезоне – он судорожно вытирал носовым платком багровое лицо. Впрочем, лицо у него еще и дергалось как-то очень нервно, так что, возможно, он просто волновался.

– А это мой хороший знакомый, Марк Быковский. У него тоже есть в России металлургический бизнес, хотя, конечно, не такой большой, как у вас, Михаил Дмитриевич. Марк Быковский – глава холдинга «МаркСусал», – торопливо защебетала блондинка, и я послушно кивнул краснорожему телепузику, изо всех сил изображая из себя надравшегося олигарха.

Мужик кивком не ограничился – он протиснулся между охранником и блондинкой поближе ко мне, раскрыл ладонь правой руки, торопливо переложив в левую руку носовой платок, и робко произнес:

– ОАО «МаркСусал». Мне очень приятно. Очень. Очень-очень.

Он очень-очень грустно посмотрел на свою висящую в пространстве руку, так что мне ничего не осталось, кроме как пожать ее. В качестве бонуса и премиальной скидки я еще хлопнул его по плечу, и он благодарно улыбнулся мне.

Тут же сработала серия фотовспышек, толпа вокруг взревела, а потом стало слышно, как надрывается знакомый козлиный тенорок метрдотеля:

– Господа, у нас запрещено фотографировать гостей. Господа, прошу вас прекратить это!

Но никто снимать не прекращал – напротив, все вдруг повытаскивали свои телефоны и прочие гаджеты, после чего фотовспышки слились в одну сплошную ослепительную иллюминацию.

Блондинка прижалась ко мне всем телом и, двигая упругой грудью, как рулевым колесом, направила меня к служебному выходу – как раз туда, откуда мы нырнули в этот вертеп.

– Мы сейчас едем в «Хошимин», там тоже сегодня карнавал. Поедемте с нами, друзья? – прощебетала она на ходу, а ее спутник, подобострастно подхихикивая, тут же развил это предложение: – У меня там, в заднем дворе, машина припаркована, вас никто из прессы не увидит. Ну, пожалуйста, присоединяйтесь, Михаил Дмитриевич! – загундосил он, предупредительно забегая передо мной, чтобы распахнуть служебную дверь.

Я обернулся посмотреть, как там поживает Ганс, но его не менее интенсивно подталкивал в нужном направлении охранник, так что все было в порядке.

Мы быстро прошли во двор, знакомо сияющий в вечернем полумраке зеркальными стенами, и остановились перед огромным черным лимузином с затонированными до бархатной черноты стеклами.

Рядом с машиной уже стоял шофер в расшитой золотом ливрее.

– Прошу вас, прошу вас вот сюда, – засуетился, снова забегая вперед, телепузик.

Я кивнул Гансу, указывая на машину, и увидел, как округлились его глаза.

– Ганс, мы поедем с этими людьми, – сказал я ему строго, и тот осторожно пожал широкими плечами, глядя на меня совершенно несчастными, как у больного котенка, глазами.

Я посмотрел на охранника – он не скрывал ухмылки, но стоял ровно и молча, дожидаясь конца представления и, заодно, конца смены. Похоже, у него и не такие истории случаются, не в первый раз.

Я ткнул в него пальцем:

– Э-э, как вас там, Антон, да?

Антон слегка наклонил голову, прислушиваясь, и я продолжил:

– Мою машину перегоните на Рублевку. Ну, знаете, куда. И помойте ее заодно. Только как следует помойте, а не как в прошлый раз! Уволю, нах!

– Слушаюсь, сэр, – тут же услужливо поклонился мне охранник, пряча улыбку, а блондинка с откровенным восхищением посмотрела на меня. Потом она как-то цепко ощупала меня взглядом, и я осознал, что это было не восхищение, а изумление. Что-то было сделано не так.

Я первым полез в машину, но, оказавшись внутри, не сразу понял, куда примостить свое измученное тело – в этом роскошном лимузине все сиденья и даже стол посреди салона оказались завалены букетами живых цветов.

Пока я, пригнувшись, озирался в поисках свободного места, в салон влез Ганс и сразу решил проблему, одним движением руки смахнув груду букетов с задних сидений.

Он уселся там, блаженно вдыхая охлажденный кондиционером воздух, и тогда я пошел к товарищу, осторожно перешагивая через букеты.

– Одну минуточку! Сейчас все уберем, – забормотал телепузик, безжалостно вышвыривая букеты из салона прямо на асфальт.

– Хоронили, что ль, кого? От ментов, аль в пацанской разборке братуха сгинул? – вяло поинтересовался Ганс в пространство, но в общей суете этот бред никто не услышал, и Ганс обиженно затих.