Андрей Бондаренко - Карибская сага

• Название: Карибская сага
• Автор: Андрей Бондаренко
• Жанр: Прочие приключения

Когда-то этот роман (по настоянию Санкт-Петербургского издательства «Крылов»), назывался – «Логово льва». Прошли годы, права на книгу вернулись к Автору. По этому поводу роману возвращено первоначальное название, «нарисована» новая обложка и проведена дополнительная (объёмная), авторская редактура.

Итак. 1939–1940-ой годы. Приближается Война. Советская внешняя разведка резко активизирует свою деятельность. Сотрудники группы «Альфа» откомандированы – для выполнения особо важного задания – в одну из стран Карибского бассейна, где их ждут самые невероятные и изощрённые приключения…

---

«Какая странная парочка, Белоснежка и один прожорливый гном, прямо!», – удивился про себя Ник. – «Впрочем, не моё это дело. В каждой избушке – свои погремушки…».

– Моя – коммуниста! – со свистом прихлёбывая с блюдечка чай, неожиданно объявил Юха. – Я любить Ленин, Сталин! Я – коммуниста!

После этого заявления низенький финн стал собираться и через пять минут куда-то ушёл, ещё раз заверив Ника в своей безграничной верности коммунистическим идеалам.

Минут пять-шесть Ник по-честному боролся со своим любопытством, но, в конце концов, сдался на его милость и спросил у хозяйки, которая только после ухода мужа присела за стол и принялась за еду:

– А как же, Мария, вы здесь оказались? Нет, если я что-то не то спросил, то и не отвечайте. Просто вот – любопытно стало, не сдержался.

Женщина только грустно улыбнулась.

– Да нет, ничего, меня многие про это спрашивают, уже привыкла. Мой отец ещё в Санкт-Петербурге ямщиком ломовым работал, спирт перевозил от порта до водочного завода. Спирт тогда на баржах доставляли, а потом его дальше уже развозили – на подводах со специальными большими бочками. А жили мы в Мурино, это деревня такая, чуть севернее города. Хорошо жили, зажиточно, – так мне мать рассказывала, сама-то я этого не помню, совсем маленькой была. Как я родилась, так отца и забрали в армию, война тогда шла с Японией. Где-то в Манчжурии его и убили. Плохая началась жизнь, бедная. Мать в придорожные подалась тогда.

– В придорожные? – не понял Ник.

– Ну, да, – коротко кивнула головой Мария, обхватив ладонями кружку с чаем. – В придорожные проститутки. Обычное дело, тогда так многие поступали…. Потом война с немцами началась, за ней – одна революция, потом – другая. Мать заболела, совсем есть стало нечего. Как пятнадцать лет мне исполнилось, так я тоже в придорожные пошла. Обычное дело…. Потом познакомилась с Юхой. Он тогда с родителями в Рауту жил, теперь это Сосново – по-новому. А ещё у них небольшая ферма была – немного севернее Матоксы. Юха с этой фермы в Петроград, а потом уже и в Ленинград сметану возил, масло, творог. Граница? Да он же всё это для Смольного возил. У начальников работа очень нервная, им надо питаться хорошо. Юха говорил, что те его продукты сам товарищ Киров кушал, а после того, как его убили, то товарищ Жданов…. Понравилась я ему, стали встречаться, он стал мне денег давать. Я и забыла про остальных клиентов, или – почти забыла. Дочка у нас родилась, недавно десять лет исполнилось, вон за тем пологом спит. А Юха, пока для Смольного продукты возил, так сам коммунистом стал. Финны – они очень доверчивые. А по весне тридцать девятого года Юха приезжает и говорит, что, мол, осенью война начнётся между СССР и Финляндией, уходить надо. Предложил за него замуж выйти и сюда переселиться, ему, мол, НКВД и денег выделило на покупку этой фермы. Я и согласилась. А чего кочевряжиться? От добра, как известно, добра не ищут. Собралась, дочку с собой прихватила, да к Юхе в Рауту и приехала. Пограничники эти – одно название. Пришлось, правда, услуги им обычные оказать, ничего не поделаешь. Да чего там, не убудет от меня. Юха с родителями познакомил, я их веру приняла, обвенчались, всё честь по чести. Потом, вот, сюда переехали.

– А его родители как отнеслись к вам? – не удержался Ник от следующего вопроса. – Или они не знали…

– Знали, конечно. Только финны к этому нормально относятся, в смысле – брать жён из русских проституток. Во-первых, мы всё-всё умеем, что мужчине надо. Во-вторых, много плохого видали в жизни, поэтому и хорошее ценим всегда. В-третьих, тут жизнь на хуторах проходит, всегда на глазах у мужа, да и изменять-то ему тут не с кем, безлюдно вокруг. А когда праздник какой и все где-нибудь вместе собираются, то опять-таки всё на виду, ничего не утаишь. Вот, так и живём: он меня за красоту любит, я его – за доброту…

Через час вернулся улыбчивый Юха и объявил, что всё уже готово и через два часа можно отплывать. По этому поводу предложил ещё перекусить.

В это время за цветастым пологом послышалось какое-то шевеление. Сперва в щели между двумя ситцевыми полотнищами показался озорной карий глаз, а ещё через минуту в комнату выскочила невысокая девчушка в длинной ночной рубашке – со смешно торчащими в разные стороны двумя рыжими хвостиками.

– Анна-Мария, – девчушка присела перед Ником в некоем подобии книксена и негромко добавила несколько коротких фраз на финском языке.

Уяснив, что перед ней находится русский, милое создание тут же выпрямилось, откашлялось и выдало пятиминутный поток отборных матерных ругательств…

От неожиданности Ник опрокинул на скатерть вазочку с черносмородиновым вареньем и принялся неловко извиняться. Мария и Юха всё происходящее встретили искренним громким смехом, словно стали свидетелями коронного номера знаменитого юмориста.

– Извините её, ради бога! – сквозь слёзы попросила Мария. – Это она ещё из России вывезла. Сейчас Анна, в основном, по-фински говорит и ведёт себя вполне прилично. Но стоит ей русского увидеть, тут же материться начинает. В чём тут дело? Вы уж не сердитесь, она это не со зла…

Оказалось, что берег залива совсем рядом, и трёхсот метров не будет.

Они подошли к приземистому одномачтовому баркасу, совместными усилиями столкнули его в воду, расселись: Юха сел у руля, Мария и Ник – на вёсла.

– Снимите унты и наденьте резиновые сапоги, они вон под теми досками лежат, – посоветовала Мария. – Около шведского берега ещё лёд стоит, старый уже, с проталинами, унты в минуту промокнут. Вам, кстати, приходилось когда-нибудь ходить по тонкому льду, уже по последнему? Доски с собой везём – как раз для этого дела.

– Приходилось, – скупо улыбнулся Ник.

Баркас отчалил от берега, минут через пять Юха поставил крохотный прямоугольный парус, ловя слабые порывы попутного ветра.

Ник усердно грёб, ощущая рядом жаркое бедро Марии, и вспоминал про особенности хождения по тонкому льду…

Все знали, что в Глубоком озере рыбы нет.

Вернее, когда-то, ещё до войны, это озеро считалось очень даже рыбным. Тогда весь Карельский перешеек принадлежал финнам.

В 1944 году, вслед за доблестными советскими войсками, на берега Глубокого прибыли первые переселенцы из Кировской области. Голодные и злые: вместо хлеба власти им презентовали два ящика противотанковых гранат. Пришлось озеру познакомиться с взрывчаткой. Одна граната всю деревню кормила целую неделю.

Потом, уже в пятидесятые годы, вдоль озера строили шоссе общесоюзного значения. У дорожных строителей взрывчатки тоже было в достатке. Не преминули доблестные дорожники ситуацию усугубить, постарались на совесть. Да и мужички из окрестных садоводств на свидание к озеру частенько заглядывали, сетки-путанки с собой прихватив – для полноты ощущений от встречи с дикой природой.

Короче говоря, в 2005 году в Глубоком озере водились только ерши и мелкие ратаны.

Но каждую весну на озере происходит маленькое чудо: по последнему льду неожиданно начинают ловиться вполне приличные подлещики, крупная плотва, щурята.

Но только по самому последнему льду, когда уже и выходить на него небезопасно. Всего два-три дня длится активный клёв, после чего рыба опять куда-то исчезает – на целый год. Вот, такая загадка природы…

Джип остановился, не доехав до озера метров десять.

Ник выбрался из машины, не торопясь, прошёлся вдоль берега.

Весенний воздух, нестерпимо пахнущий родниковой водой, нежно щекотал ноздри. Бездонное голубое небо висело над головой. Над озером поднималось влажное марево. Лёд, почерневший местами, уже подняло наверх, между берегом и ледовым панцирем по всему периметру озера образовалась двухметровая полоса чистой воды.

«То, что надо», – подумал Ник. – «Кажется, успел. Ещё одна ночь и всё, лёд начнёт рассыпаться прямо на глазах…».

– Не передумали, шеф? – поинтересовался широкоплечий шофёр-телохранитель Витька, наполняя водкой гранёный стакан, стоявший на капоте автомобиля.

– Где покупал? – строго спросил Ник, недоверчиво косясь на водочную бутылку.

– Как вы и просили, в ларьке. Не сомневайтесь, настоящая «палёнка»!

Ник резко выдохнул, вздрагивая от отвращения, медленно, глоток за глотком, затолкал в свой организм противную жидкость, занюхал рукавом старенького ватника.

Окончательно отдышавшись, вкусно похрустел солёным огурцом, несколько раз жадно затянулся беломориной.

– Всё, пора!

Он достал из багажника квадратный щит, сколоченный из грубых досок, подошёл к берегу и, сильно размахнувшись, зашвырнул щит на почерневший лёд.

– Вы там поосторожнее, шеф! – заботливо посоветовал Витька.

Ник высоко закатал отвороты болотных сапог, прошагал по воде к кромке льда, поправил щит и осторожно лёг на него животом. Отталкиваясь ото льда руками, медленно заскользил вперёд

Надо льдом тоже была вода, сантиметра два-три, поэтому со стороны живота ватник тут же промок насквозь.