Андрей Бондаренко - Брутальный и упрямый

• Название: Брутальный и упрямый
• Автор: Андрей Бондаренко
• Жанр: Героическая фантастика

Тим Белофф настолько упрям и брутален, что уже давно и прочно получил заслуженное прозвище – «Брут».

Он живёт и работает на Шпицбергене – изучает-охраняет местных северных оленей, белых медведей, многочисленных перелётных птиц и разнообразных морских животных.

А ещё Брут мечтает познакомиться с инопланетянами, чьи «летающие тарелки» изредка – по заверениям пожилой норвежки – приземляются в Синей долине.

Мечтает и, понятное дело, познакомится…

---

Он, открыв глаза, резко поднялся на ноги и размеренно зашагал по пышным мхам, разлапистым лишайникам и зелёной траве островной тундры.

– Гав, – напомнил Клык.

– А ты у меня на что? – не оборачиваясь и не сбавляя шага, откликнулся Тим. – Сиди и охраняй. И рюкзак, и винчестер. Я по-быстрому. Типа – туда и обратно. Как легендарный Бильбо Бэггинс. Не скучай…

Он упруго шагал вдоль тёмно-синего ледяного поля и несуетливо рассуждал про себя: – «Итак, Синяя долина. Интересное такое местечко. Не из простых будет. Кто бы, собственно, спорил…. В том плане, что весьма и весьма любопытное. Раньше, очень много тысяч лет тому назад, по этой узкой и извилистой долине протекала-змеилась Синяя река. Самая настоящая река. Без дураков. Широкая, быстрая, рыбная и полноводная. А потом – с течением коварного Времени – она стала «ледяной». Бывает, конечно. Мол, очередное планетарное похолодание, ни у кого разрешения не спросив, припёрлось…. Это в том глубинном смысле, что на Шпицбергене «реками» называют не только – собственно – реки, но и местные ледники. Медленно двигается-шевелится такой ледник по узкой горной долине-лощине, практически – течёт. Морозной зимой может остановиться и, вовсе, беззаботно «уснуть». Весной снова – «проснуться». А летом опять плавно потечь вперёд – со скоростью в несколько метров в сутки. Вот, такие «ледяные черепахи» и ползают по здешним суровым островам…. Понятное дело, что летом, когда лёд на скалах начинает активно таять, то по ледяной поверхности и потоки настоящей воды устремляются к морю. Только и здешняя талая вода очень лениво стекает вдоль тел островных ледников – совершенно бесшумно, без всяческого хрустального звона и иных приятных для уха человеческого звуков. Очень уж они молчаливые – эти «ледяные реки» Шпицбергена…. Итак, Синяя ледяная река «течёт» через весь мыс Верпегенхукен и обрывается в море на его северной оконечности. Хорошо, пусть обрывается. Не вопрос. Но рядом с этим местом, как раз, и располагается странный малиново-красный домик, о существовании которого я до сих пор ничего не знал. Ну, совершенно ничего. Бывает…. Ага, правый склон долины – достаточно скалист. Более того, в нём, оказывается, наличествуют многочисленные карстовые пещеры. Подземные грунтовые воды, как я понимаю, растворили – за долгие века и даже тысячелетия – горные породы, содержавшие гипс, вот, они и образовались – всякие уродливо-глубокие выемки и ниши. Раз, два, три, четыре…, пятнадцать, шестнадцать, семнадцать…, двадцать, двадцать один. Всего – двадцать две карстовых пещеры. Причём, крайние из них расположены совсем недалеко от подозрительного красно-малинового строения, метрах, наверное, в трёхстах с небольшим хвостиком. Ну-ну, баранки ярмарочные гну. Навевает…».

Тим, неторопливо обойдя вокруг домика несколько раз, негромко резюмировал:

– Хрен навороченный, закрученный и однозначно-эксклюзивный. Вернее, полная и окончательная хренотень…. В том глубинном смысле, что данная двухэтажная избушка (с площадью одного этажа на уровне семидесяти-восьмидесяти метров квадратных), ощущается…э-э-э, откровенно-нездешней и на сто процентов чужой. Во-первых, формы, размеры и пропорции. Непривычные они, блин горелый, для моего глаза. Не могу, извините, точнее объяснить. Непривычные, и всё тут…. Во-вторых, этот красно-малиновый цвет стен. Никогда, честное слово, не сталкивался с таким. Тоже, гадом буду, непривычный и нездешний…. В-третьих, рядом с домом, с южной стороны, расположена идеально-круглая и гладкая площадка – примерно двенадцать с половиной метров в диаметре. Очень уж, зараза, напоминает классическую посадочную площадку для вертолётов…. Из какого материала она сделана? Хрен его маму знает. То ли из жёлто-кремового пористого льда. То ли из очень холодного неизвестного камня…. В-четвёртых, окна домика застеклены странным тёмно-серым непрозрачным стеклом, через которое ничего не видно. Ну, в плане внутренней обстановки хижины. Не исключаю, впрочем, что изнутри ситуация насквозь обратная, то бишь, стёклышки прозрачные-прозрачные. Одностороннее преломление света, так сказать. Физика голимая. Бывает, конечно…. В пятых, входная дверь – прямоугольная, благородного тёмно-янтарного цвета, гладкая, без каких-либо ручек и видимых замков-запоров. Но – при этом – плотно закрытая. Скорее всего, закрытая, так как без ручек в этом не убедиться…. Стоп-стоп. Рядом с дверью, на красно-малиновой стене, примерно на высоте метр восемьдесят сантиметров от земной поверхности, имеется…. Кнопка? Трудно сказать. Просто маленький (металлический?), кружок более светлого цвета. Вполне возможно, что к этому «входному» кружку надо что-то прикладывать. Ну, для того, чтобы дверка приоткрылась. Например, специальную магнитную карту. Или же…. Почему бы и нет? Пожалуй, рискнём…

Несколько раз глубоко вздохнув-выдохнув, он уверенно прикоснулся указательным пальцем правой руки к светло-малиновому кружку.

– Бзынь! – перед глазами нестерпимо полыхнуло белёсо-жёлтым, и Тим почувствовал, что куда-то летит. – Трах! Тарарах! – перед внутренним взором поплыли, неуклонно расширяясь, сизые, ядовито-жёлтые и фиолетовые круги, а потом на его сознание – медленно и плавно – опустилась плотная иссиня-чёрная шторка…

Он пришёл в себя от противной пульсирующей боли в затылке. Сел, с трудом преодолевая предательскую слабость, осторожно потряс головой, огляделся по сторонам и попытался сосредоточиться.

«Током, скорее всего, шандарахнуло», – зашелестели в голове, сменяя друг друга, вялые мысли. – «Или ещё чем-то аналогичным и похожим. Я в этих делах физических, извините, не силён…. На затылке шишка образовалась. Солидная такая, выпуклая, мягкая и болючая. Видимо, при падении приложился головой о ближайший камушек…. Ага, штанина слегка дымится. Суки драные, козырные и коварные. Не хуже агентов израильских спецслужб. То есть, ещё более разнузданные и отпетые. Ладно, морды, посчитаемся…».

Тим, с трудом удерживая равновесие, поднялся на ноги и, зачерпнув в ладонь из ближайшей лужицы мутной водички, затушил тлеющую брючную ткань. После чего осторожно ощупал ладонями голову и, болезненно поморщившись, пообещал:

– А вот этого, морды неизвестные, я вам точно – никогда не прощу. Причёску, понимаешь, испортили. Гниды штопанные…. Похоже, что сейчас мой стильный белобрысый ежик…м-м-м, совсем уже и не белобрысый, а, наоборот, слегка пепельно-обгоревший. Провёл ладошками по голове – сажа сплошная…. Твари законченные. Ладно, ещё пожалеете. Блин. Теперь-то я от вас, неизвестные частные собственники, не отстану. Никогда и ни за что. Даже не мечтайте…. Ждите. Скоро вернусь. Даже соскучиться не успеете. С качественной «болгаркой», крепким ломиком, набором проверенных отмычек, газовым резаком и парой килограммов тротила. Всё здесь раскурочу. В обязательном порядке. На хрен моржовый. Точка…

Подобрав с земли приличный по весу булыжник, он размахнулся, целясь в ближайшее тёмно-серое окно. Но в последний момент, передумав, отбросил камень в сторону.

Почему – передумал и отбросил?

Во-первых, Тим был на сто двадцать процентов из ста уверен, что стекло, вставленное в оконные рамы домика, было бронебойным. То бишь, в том, что ни малейшего вреда булыжник ему не нанёс бы. А во-вторых, учитывая недавнее происшествие, и крепкая отдача могла – запросто – замучить.

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, слегка покачиваясь и грязно ругаясь-матерясь сквозь стиснутые зубы, он зашагал обратно…

Мотодельтаплан взлетел и, сделав над негостеприимным мысом Верпегенхукен широченную-широченную дугу, взял курс на юго-запад, к посёлку Ню-Олесунн.

Тим, лениво оглядывая местные предзакатные пейзажи, меланхолично напевал:

Может, на сегодня, право, хватит?
Было и пропало – как всегда?
На границе пьяненьких объятий,
Ждут нас всех – иные города.

Целый год – полярных полустанков.
Целый год – метели и пурга.
Супчик из гусей-подранков.
Кто сказал, что это – навсегда?

Кто сказал? Уже не разобраться.
Кто сказал? Какая ерунда.
Наше странное, изысканное братство.
Мы вернёмся. Слышишь? Навсегда…

Мы – вернёмся. Тропкою расхожей.
Ждите нас, шальные Острова.
Над избушкой тлеет – хмурой рожей –
Синяя Полярная Звезда…

Мы – вернёмся. Почему? Откуда?
Я не знаю, брат мой, извини.
Всё – Звезда. Далёкая паскуда.
Ночи пожирающая. Дни…

Дни – как догорающее пламя.
Верить им? Знакомая стезя.
Над закатом властвует – как знамя –
Синяя Полярная Звезда…

Это была песенка из тех Времён, когда он не был таким безысходно-брутальным.

А каким он был тогда?

Романтическим, мечтательным, светлым и наивным. Как и большинство двадцатитрёхлетних юнцов, только что закончивших Университет…

Глава четвёртая Ретроспектива 01. Тим, Милена и Машина Времени