Теодор Моммзен - Моммзен Т. История Рима.

• Название: Моммзен Т. История Рима.
• Автор: Теодор Моммзен
• Жанр: История

Теодор Моммзен. История Рима. — СПб.; «НАУКА», «ЮВЕНТА», 1997.

Воспроизведение перевода «Римской истории» (1939—1949 гг.) под научной редакцией С. И. Ковалева и Н. А. Машкина.

Ответственный редактор А. Б. Егоров. Редактор издательства Н. А. Никитина.

---

250

Так, например, раб Катона Старшего Хилон зарабатывал для своего господина деньги в качестве учителя детей (Plut., Cato maior, 20).

251

Позднейшее правило, что вольноотпущенник необходимо носил имя патрона, еще не было в силе в республиканском Риме.

252

В одной из трагедий Ливия говорится: quem ego néfrendem alui lácteam immulgéns opem. (Я вскормил беззубого, доя для него молоко в изобилии). Гомеровские стихи (Одиссея, 12, 16):

οὐδ’ἄρα Κίρκην
ἐξ Ἀίδεω ἐλθόντες ἐλήθομεν, ἀλλὰ μάλ ὦκα
ἦλθ’ ἐντυναμένηἅμα δ’ ’αμρίπολοι φέρον αὐτῆ
σῖτον καὶ κρέα πολλὰ καὶ αἰθοπα οἷνον ὲρυθρόν.

… но Цирцея узнала
Скоро о нашем прибытии к ней от пределов Аида.
Светлой одеждой облекшись, она к нам пришла, и за нею
С хлебом и мясом и пеннопурпурным вином молодые
Девы пришли (перевод Жуковского)

переведены так:

tópper citi ad áedis — vénimús Circae
simúl dúona córam (?) — pórtant ád navis,
milia ália in isdem — inserinúntur.

Торопливо идем мы — к Цирцее,
Между тем как товары — несут на суда,
Которые нагружают — и множеством других вещей.

Всего замечательнее не столько грубость, сколько бессмысленность переводчика, который не Цирцею приводит к Одиссею, а, напротив того, Одиссея к Цирцее. Другое, еще более забавное qui pro quo перевод слов αἰθοίοισιν ἔδωκα (Одиссея, 15, 373) словом lusi (Festus, Epit., слово affatim, стр. 11, Müller)! Эти ошибки не лишены интереса и в историческом отношении: из них видно, на какой ступени умственного развития стояли эти школьные учителя, занимавшиеся стихотворством; отсюда также видно, что хотя Андроник и был родом из Тарента, но греческий язык не мог быть его родным языком.

253

Хотя такое здание и было построено еще в 575 г. [179 г.] на фламиниевском ристалище для игр в честь Аполлона (Ливий, 40, 51; Becker, Top., стр. 605), но оно, вероятно, вскоре после того было снесено.

254

Еще в 599 г. [155 г.] в театре не было мест для сиденья (Ritschl, Parerg., 1, XVIII, XX, 214; ср. Ribbeck, Trag., стр. 285); если же не только сочинители плавтовских прологов, но и сам Плавт много раз намекали на сидящую публику (Mil. Glor., 82, 83; Aulul., 4, 9, 6; Trucul, в конце; Epid., в конце), то следует полагать, что большая часть зрителей обыкновенно приносила с собою стулья или сидела на полу.

255

Женщины и дети допускались в римский театр, по-видимому, во все времена римской истории (Val. Max., 6, 3, 12; Plut., Quaest. Rom., 14; Cic., De har. resp., 12, 24; Vitruv., 5, 3, 1; Sueton., Aug., 44 и т. д.), но рабы по закону туда не допускались (Cic., De har. resp., 12, 26; Ritschl, Parerg., 1, p. XIX, 223), и, конечно, то же можно сказать об иноземцах за исключением гостей общины, которые занимали места или ниже сенаторов, или рядом с ними (Varro, 5, 155; Justin., 43, 5, 10; Sueton., Aug., 44).

256

Из плавтовских прологов (Cas., 17. Amph., 65) нельзя делать заключения о том, что существовала раздача наград (Ritschl, Parerg., 1, 229); но и то, что говорится в Trin. 706, могло принадлежать греческому оригиналу, а не переводчику, и решающее значение имеет, что дидаскалии и прологи, равно как все дошедшие до нас предания, умалчивают о существовании судов для назначения наград и о существовании наград. Что давалось только по одной пьесе в день, видно из того факта, что к ее началу зрители приходили в театр (Poen., 10), а после ее окончания уходили домой (Epid., Pseud., Rud., Stich., Truc., в конце). Из вышеуказанного следует, что зрители приходили в театр после второго завтрака и уже были дома к обеду; стало быть, по нашему счету времени представление продолжалось приблизительно от полудня до половины третьего, и действительно в такой промежуток времени могла быть исполнена плавтовская пьеса с музыкой в антрактах (ср. Горация, Ep., 2, 1, 189). Хотя Тацит (Ann., 14, 20) и говорит, что публика проводила «целые дни» в театре, но это обыкновение возникло в более позднюю эпоху.

257

Римские писатели изредка пользовались так называемой средней комедией афинян, но это обстоятельство не имеет исторического значения, так как эта комедия была не что иное, как менее развитая менандровская комедия. На то, что римляне пользовались более древними комедиями, нет никаких указаний. Хотя римская потешная трагедия вроде платоновского «Амфитриона» и считается римскими историками литературы за ринфоновскую, но и новейшие аттические писатели сочиняли такие же пародии, и трудно себе представить, почему римляне стали бы браться для переводов не за современных писателей, а за Ринфона и более древних писателей.

258

Bacch., Trin. 609. Truc., 3, 2, 23. И Невий, который вообще не был так сдержан, тоже насмехался над пренестинцами и ланувийцами (Com., 21, R.). Известный разлад между пренестинцами и римлянами нередко проявляется наружу (Ливий, 23, 20, 42, 1); и конечно, с этим находятся в связи и казни во времена Пирра, и катастрофа, случившаяся во времена Суллы. Невинные шутки вроде той, которая встречается в комедии «Пленники» (160, 881), конечно, пропускались цензурой. Достоин внимания и комплимент Массалии в комедии «Казина» (5, 4, 1).

259

Так, например, пролог в комедии «Ларчик» заканчивается следующими словами, которые стоит процитировать как единственное современное упоминание о ганнибаловской войне в дошедших до нас литературных произведениях того времени:

«Преуспевайте и побеждайте с мужеством, как это вы до сих пор делали. Берегите ваших союзников и старых, и новых, требуйте от них помощи по вашему праву, губите врагов, старайтесь стяжать лавры и славу, дабы побежденный пуниец понес заслуженную кару».

Четвертая строка стихов (augete auxilia vostris iustis legibus) относится к добавочным повинностям (Ливий, 25, 15), наложенным в 550 г. [204 г.] на латинские колонии, которые запоздали с помощью.

260

Поэтому следует быть крайне осмотрительным, допуская у Плавта намеки на современные события. Новейшие исследования устранили много ошибочных догадок такого рода; но разве и намек на вакханалии, встречающийся в «Казине», 5, 4, 11 (Ritschl, Parerg., 1, 192), не был недозволителен с точки зрения цензуры? Однако можно прийти к обратному выводу: из упоминания о празднестве Вакха в «Казине» и в некоторых других комедиях (Amph., 703; Aul., 3, 1, 3; Bacch., 53, 371; Mil., 1016 и в особенности Men., 836) можно сделать заключение, что они были написаны в такое время, когда упоминание о вакханалиях не считалось опасным.

261

Замечательное место в пьесе «Девушка из Тарента» не может быть объяснено в каком-либо ином смысле:

«Того, что мне доставило здесь в театре заслуженный успех, Никакой царь в мире не осмелился бы у меня оспаривать — Насколько же лучше там рабу, чем здесь свободному человеку!»

262

Как думали в новейшей Элладе о рабстве, можно составить понятие, например, из следующих слов Эврипида (Jon., 854; ср. Helena, 728):

«Раба позорит только его название, во всем остальном нисколько не хуже свободного человека тот раб, который ведет себя благородно».

263

Так, например, в плавтовской комедии «Stichus» во время одного очень милого в иных отношениях разговора отца с дочерью о качествах хорошей жены делается вовсе неуместный вопрос, на ком лучше жениться — на девушке или на вдове; а оставлен этот вопрос только для того, чтобы вызвать не менее неуместную и совершенно бессмысленную в устах дочери пошлую фразу против женщин. Но это еще мелочь в сравнении со следующим примером. В менандровском «Ожерелье» муж жалуется приятелю на свое горе:

А. Ты конечно знаешь, что я женился на богатой наследнице Ламии? — Б. Конечно знаю. — А. Ей принадлежат и этот дом, и эти поля, и все, что кругом, но, видит бог, она для нас хуже всякой невзгоды. Она в тягость всем и каждому, не только одному мне, но также сыну и даже дочери. — Б. Конечно я знаю, что это так.

В латинской переделке Цецилия из этого изящного по своей крайней простоте диалога вышел следующий сальный разговор:

Б. Стало быть, твоя жена сварлива, неправда ли? — А. Лучше об этом не говори! — Б. Отчего же? — А. Я хотел бы об этом позабыть. Только приду домой и сяду, как она выгоняет меня своим холодным поцелуем. — Б. Ну, что касается поцелуя, то он совершенно кстати: ведь она хочет, чтоб тебя вырвало тем, что ты выпил вне дома.