Артур Миллер - Присутствие. Дурнушка. Ты мне больше не нужна

• Название: Присутствие. Дурнушка. Ты мне больше не нужна
• Автор: Артур Миллер
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-068196-9

Рассказы Артура Миллера. Безжалостно жестокие в своей психологической обнаженности, беспощадно талантливые в своей насмешливости. Одни можно отнести к «чистому» реализму, другие, скорее, к сюрреализму, но во всех безошибочно угадывается неповторимый стиль Миллера — не важно, идет ли в них речь о писателе, решившем создать очередной шедевр на… обнаженном женском теле, о стареющей светской даме, только в конце жизни обретшей счастье и любовь, — или о маленьком мальчике, одержимом совсем недетскими страстями…

---

Волна отступила, и мотню сети одним рывком вытянули из пены прибоя. Из обоих грузовиков раздались недовольные голоса: улов оказался не слишком большой. Она увидела хвосты небольших пеламид, торчащие сквозь ячейки сети и трепыхающиеся («Да они прямо на головах стоят!»), и огромного бьющегося окуня, и морских петухов, пытающихся распрямить изогнутые темно-коричневые плавники, и одну камбалу, неподвижно лежащую в центре запутанной, беспорядочной кучи морского мусора. Она все время тыкала пальцем то туда, то сюда, указывая на рыбу, которая внезапно дернулась или перевернулась, и выкрикивала:

— Вон она! А вон еще одна! — Она хотела сказать, что они еще не мертвые и, как он понял, что их следует спасти.

Рыбак развернул сеть и вытащил окуня и нескольких пеламид, выбросив морских петухов на песок, а также камбалу и двух рыб-собак, которые тотчас же начали раздуваться. Она обернулась к пожилому мужчине на грузовике и, стараясь улыбнуться, но довольно резким тоном обратилась к нему и почти выкрикнула:

— А этих вы разве не возьмете?

Пожилой рыбак явно был под впечатлением ее сияющего лица и потрясающего силуэта ее тела под полосатой кофтой из джерси и бежевыми слаксами.

— От них никакого проку, мэм, — сказал он.

— Ну тогда почему же вы не бросите их обратно в воду?

Пожилой, казалось, заколебался, словно ему в голову вдруг пришло воспоминание о какой-то прошлой вине.

— Конечно. Мы их бросим обратно, — сказал он и сел, глядя на своего напарника, который выбирал из сети хорошую рыбу и выбрасывал мелких летучих рыбешек направо и налево, прямо на песок.

На берегу уже валялось около полусотни морских петухов, некоторые еще разевали пасти, но некоторые уже были совершенно неподвижны. Сэм чувствовал, как растет ее нервное напряжение, он подошел к ближайшей рыбке и, ощущая дрожь отвращения, поднял ее и швырнул в волны, после чего вернулся к ней. Пульс рыбьей жизни все еще бился у него в кончиках пальцев.

— Если бы у меня было что-то, чем их можно было ухватить… — начала она и замолкла.

— У тебя не хватит сил, чтобы всех их побросать в море, — сказал он.

— Но они же живые! — Она отчаянно пыталась улыбаться и не отделять себя от него.

— Нет, они мертвые. Большая часть — мертвые, милая.

— Они мертвые? — спросила она, обернувшись к пожилому рыбаку.

— Нет, еще не мертвые. Большинство.

— Они оживут, если снова окажутся в воде?

— Конечно, оживут, — сказал он, стараясь успокоить ее, но не двигаясь с места.

Она сняла одну сандалию и пошла к рыбке, что трепыхалась, пытаясь упрыгать в воду, но не смогла ее ухватить, та выскользнула. Сэм подошел, поднял рыбку и швырнул ее в море. Он уже смеялся, а она все повторяла:

— Как жалко! Они ведь живые!..

— Да будет тебе, — сказал он, — они почти все уже мертвые. Сама погляди.

И он поднял одну, что лежала неподвижно; она безвольно повисла у него в ладони. Он бросил ее в воду, и она изогнулась дугой, когда коснулась воды, и она вскричала:

— Видишь? Она поплыла!

Пристыженный, недовольно улыбаясь, поскольку заметил, что рыбаки смотрят на него с улыбками на лицах, он побрел по берегу, выбрасывая на ходу в воду всех морских петухов. Он чувствовал, что, несмотря на эти улыбки, рыбаков зацепила ее настойчивость, и, бросая в море одну скользкую рыбку за другой, он видел каждую из них по отдельности, каждую, стремящуюся заполучить свой глоток моря, и ему больше не было стыдно. А потом осталось всего две рыбки, обе — морские петухи с белыми брюшками и застывшими темно-коричневыми плавниками и недоразвитыми зачатками ног, торчащими у них из шеи с обеих сторон. Они лежали на спине, неподвижно. Он не стал наклоняться и подбирать их, поскольку она, кажется, была готова пожертвовать ими, и пошел назад к ней, чувствуя отчего-то, что, если оставит этих двух умирать на берегу, она как-нибудь переживет такую утрату. Ему уже однажды пришлось открывать дома окно, чтобы выпустить мотылька, которого при иных обстоятельствах он бы просто прихлопнул, и если частью сознания он восхищался этой ее яростной нежностью по отношению ко всему живому, другой его частью он понимал, что она должна наконец осознать, что не умирает с каждым раздавленным мотыльком или пауком или неоперившимся птенцом или, как сейчас, с каждой рыбкой. Но дело было еще и в том, что он хотел, чтоб рыбаки увидели, что она не такая уж фанатичка, чтобы требовать, чтобы эти два последних, явно мертвых морских петуха тоже получили свой шанс выжить.

Он снова остановился возле нее. Улыбнулся и сказал:

— Эта работа как будто специально для тебя. Тут двадцать пять миль пляжа, и мы можем бродить тут и бросать рыбу обратно в море.

Она рассмеялась, притянула к себе его голову и поцеловала его, а он обнял ее, и она сказала:

— Только этих двоих. Ступай, Сэм. Может, они еще живые.

Он снова засмеялся и поднял одну из рыбок, понимая, что это будет еще более несправедливо, если эти две умрут, когда пятьдесят остались жить, и швырнул ее в волны. И тут на пляже появилась собака. Это был крупный коричневый ретривер со спутанной шерстью, он бросился в волны, погрузился с головой в воду и вынырнул с морским петухом, осторожно зажатым в пасти, выскочил на берег, очень гордый собой, и положил рыбу у ног Сэма.

— Погляди, как он осторожно ее принес! — воскликнул Сэм.

— О Господи! — Она засмеялась и нагнулась к собаке, к ее морде со светло-карими глазами, хранящей суровое выражение. Собака ответила ей весьма решительным взглядом настоящего спортсмена. — Ты не должен так делать! — Она беспомощно оглянулась на Сэма, и тот поднял рыбу и бросил ее обратно в море. Собака снова прыгнула в волны и достала ее, после чего с потрясающей стремительностью и гордостью, чуть ли не пританцовывая, вернулась к Сэму и положила рыбу у его ног и встала, дожидаясь следующего броска. Ее напряженные лапы дрожали от нетерпения.

— Ну так что? — спросил он у нее. — Вот ведь какая штука: тут образовался настоящий заговор против этих двух рыбешек. Этот парень натаскан на то, чтоб помогать человеку; человеку нужно есть, поэтому кому-то приходится умирать, милая…

Когда он это говорил, из пасти морского петуха, лежащего возле его ног, выскользнул серебристый пескарь.

— Ух ты, погляди-ка на это! — воскликнул он. — Видишь? А как насчет этой маленькой рыбки?

— Да! — сказала она, словно одобряя его намерение.

— Видишь? У одной жертвы имеется другая, своя жертва.

— Ладно, давай брось его скорей обратно.

— Но этот тип снова принесет его на берег. Эта рыбка обречена, — ответил он, и оба они рассмеялись. Но у нее в голове продолжали тикать часы, сообщая ей, что на счету каждая секунда, и она наклонилась к лежащей у ног рыбке, невзирая на отвращение, которое испытывала от прикосновения к ней. Он оттолкнул ее руку и поднял рыбку и бросил ее в воду, а когда собака повернулась и побежала за ней в волны, пробежал несколько шагов по берегу ко второй рыбке и швырнул в море ее.

— Ну вот, — сказал он, чуть запыхавшись, когда собака вернулась с первой рыбкой, — с одной справились. Нет, эта рыбка точно обречена, исходя из принципа, что человек должен есть, а эта собака — часть кормящей его системы. — Но теперь и сам он не мог оторвать взгляда от этой рыбешки, которая сейчас быстро дышала, судорожно разевая пасть, как оттого, что ее то и дело швыряли в воду, а потом ее доставала обратно собака, так и оттого, что ей все время приходилось летать, преодолевая порывы сильного ветра. — А рыбка-то просто хочет, чтоб ей дали спокойно умереть. — И он рассмеялся.

Она огляделась вокруг с почти безумным видом, она все еще улыбалась и смеялась с ним вместе, а потом заметила палку и побежала, побежала длинными танцующими прыжками, и собака посмотрела на нее, на палку, которой она стала размахивать, подзывая пса к себе. Она швырнула палку в море, и собака устремилась за ней в воду; Сэм быстренько поднял последнюю рыбку и бросил ее, и она вся изогнулась, вновь обретая жизнь, и скользнула в воду.

Берег теперь был совершенно чист, рыбаки возились, укладывая и убирая сети, и они вместе пошли обратно к дороге.

— Извини, Сэм, но они ведь были живые, и раз уж никто не собирается их есть…

— Ну, прилив унес бы их и мертвыми, милая, и их съели бы другие рыбы. Впустую они бы не пропали.

— Да, — сказала она.

Они шли, держась за руки, и она молчала. Он чувствовал, как внутри его раскрывается, расцветает ощущение огромного счастья — она заставила его заняться этими рыбами, которые сейчас плавают себе в море, потому что он поднял их с песка и бросил обратно в воду. А она подняла на него глаза и посмотрела, как маленькая девочка, с выражением открытого и искреннего изумления на лице, хотя улыбалась при этом улыбкой взрослой женщины, и сказала: