Александр Михайловский - Однажды в Октябре – 1

• Название: Однажды в Октябре – 1
• Автор: Александр Михайловский
• Жанр: Альтернативная история

Часть первая «Крах Альбиона», соединение контр-адмирала Ларионова внезапно появляется в Балтийском море вечером 28 сентября 1917 года по старому стилю и (11 октября по новому) В грядущую ночь германское командование планирует высадить десант на Моозундских островах. Россия распята на кресте Двоевластия, оборачивающегося Безвластием. Великие беды грядут над страной Нет ни минуты сомнения, Великий Октябрь неминуем. Ну случится он чуть пораньше и чуть другими вождями. А немцы? А немцам смерть, ибо кто с мечом к нам придет, так тому и пусть. Пенять он может только на себя. Принуждение Германии к почетному миру дело крайне важное и богоугодное.

Часть вторая «Накануне», повествует о том, что немецкий десант на Моозундские острова сорван, а Сталин и попаданцы достигнув предварительного соглашения обмениваются полномочными и представительными послами. Подготовка к Революции в самом разгаре, и будет это сколее всего не шумный бунт а тихий и аккуратный дворцовый переворот, настолько бесшумный, насколько это возможно. Кто забыл исторические примеры, могу напомнить про 31 декабря 1999 года и испитую физиономию ЕБНа в телевизоре за пять минут до Нового года, — «Дорогие Россияне…» и далее по тексту.

Часть третья «День „Д“», повествует о том, что Ельцин, простите Керенский, отрекся от власти и премьером, то есть председателем Совнаркома, становится самый великий труженик в нашей истории товарищ Сталин. По улицам города революции лязгают гусеницы танков и БМП, стремительными молниями, пугая дам проносятся «Тигры», «Уралы» и БТРы. Ленин из Выборга спешит к шапочному разбору, но вакантна только должность председателя ВЦИК. «Вы у нас Владимир Ильич юрист, ну так будьте добры, разработайте нам к завтрему советское законодательство о 33-х томах. Это дело не терпящее отлагательств.» Ильич еще легко отделался, уважает его Сталин, некоторые персонажи от огорчения вообще умерли, и поделом им.

Часть четвертая «Самый лучший день», повествует о том, что Совнарком собирается на свое первое заседание а некоторые «товарищи по партии» начинают плести интриги, а Германия задумываться о Мире. 1(14) октября в этой истории это день который разделил всю историю России на ДО и ПОСЛЕ.

---

Про геликоптеры Поля Корню я когда-то, еще до войны, читал в журнале «Воздухоплаватель». Но тот геликоптер был просто большой игрушкой, а этот… Это было настоящее чудовище. Я уже начал догадываться, кто мог устроить немцам бойню в заливе Тагалахт. Только вот одного такого аппарата было маловато. Где-то еще должно быть множество таких же геликоптеров. И, возможно, их корабль-матка. Вроде нашего гидроавиакрейсера «Орлица» на Балтике. По тому, как эта машина в бою летала вперед, назад и боком, а потом буквально зависла над подбитым германским гидропланом, говорило о том, что садиться и взлетать он может вертикально.

Мы, вместе с летнабом, решили поприветствовать наших спасителей. Я покачал крыльями, а прапорщик Сергеев снял шлем и помахал им, благодаря летчиков этого винтокрыла за помощь. В ответ пилот винтокрыла совершенно отчетливо показал нам поднятый вверх большой палец, а потом отдал честь. Мы ответили ему тем же.

Аппарат взял курс на вест, а мы с прапорщиком Сергеевым полетели в сторону Кильконда, чтобы сообщить всем о том, что нам довелось увидеть. Только мы не были уверены, что наш рассказ воспримут с доверием. Особенно, тогда, когда мы будем рассказывать о неизвестном боевом аппарате, похожем на геликоптер, и о том, как он легко, играючи, расправился с четырьмя германскими самолетами. Так, господа, и я бы не поверил в подобное, если бы не видел все своими глазами!

Часть 2. Накануне! 12 октября (29 сентября) 1 917 года, 08:35 Петроград. Смольный

Феликс Эдмундович Дзержинский.

Пся крев, когда же мне удастся поспать хотя бы четыре часа подряд! Вот и сегодня, после того, как почти всю ночь в Смольном шло совещание «военки», где мы с Подвойским встречались в представителями солдатских комитетов Петроградского гарнизона. Все они единодушно обещали свою поддержку в случае вооруженного свержения правительства Керенского. Этот лайдак уже всем настолько осточертел, что, ни один нормальный человек не заступится за него.

Уже под утро, распрощавшись с солдатами, и с Подвойским, я решил хоть немного поспать на топчане в комнатушке под лестницей. Так вот, холера ясна, и там меня нашли! Прибежал какой-то мальчишка с запиской от Сталина, в которой он просил, нет, скорее, требовал, чтобы я срочно пришел в редакцию нашей газеты на Кавалергардскую. Причин такой срочности Коба не указал, написал лишь, что это «архиважно» и «архисрочно». Помня, что на языке Ленина, который сейчас находится в Выборге, это означает что нужно отнестись к этому сообщению со всей серьезностью.

Я быстро оделся, наскоро привел себя в порядок, и отправился в редакцию. Свернув со Шпалерной на Кавалергардскую, я заметил в конце улицы у дома в котором находилась наша газета, группу военных. То, что это были военные, я понял сразу. Форма, правда, незнакомая, выправка, оружие. Кроме Сталина среди этих людей я приметил генерала Потапова. Я знал, что Николай Михайлович с июля этого года активно помогает нашей «военке», активно снабжая ее важнейшей информацией. Его присутствие здесь стало подтверждением того, что произошло что-то, действительно, весьма важное.

Я поздоровался со Сталиным, генералом Потаповым, и поприветствовал остальных, доселе незнакомых мне людей. Потом Коба взял меня за рукав и отвел в сторону.

— Феликс, то, что я тебе сейчас скажу, является самой большой тайной, которую тебе придется узнать, и потом хранить, как зеницу ока, — сказал мне Сталин. — Видишь людей, стоящих рядом с генералом Потаповым?

Я кивнул головой. Сталин пристально посмотрел мне в глаза, после чего, почти шепотом продолжил, — Так вот, Феликс, это люди ИЗ БУДУЩЕГО?

— Иезус Мария! — воскликнул я, — Коба, ты ведь позвал меня не для того, чтобы в такое время в таком месте шутки шутить?

— Феликс, я еще раз тебе говорю серьезно, как может сказать старый большевик старому большевику, — эти люди попали к нам в год 1917 из 2012 года. И не одни они, а целая эскадра военных кораблей, которая сегодня утром разнесла в пух и прах германский флот, попытавшийся высадить десант на Эзеле и прорваться в Рижский залив.

— Матка боска Ченстоховска! — опять я воскликнул я, — Коба, это правда?!

— Правда, Феликс, истинная правда, — сказал Сталин, — я имел возможность в этом убедиться. Они сумели доказать, что пришли из будущего не только мне, но и генералу Потапову. А ты прекрасно знаешь, кто этот человек, и как мало он верит в разную чепуху. Так вот, Феликс, мы решили послать тебя к их командованию в качестве полномочного посла от РСДРП(б). Ты полетишь на их летательном аппарате, который они называют «вертолетом». Он прилетит сюда из Рижского залива и приземлится в Таврическом саду. Это совсем рядом, ты знаешь…

Я кивнул головой. В этом саду я пору раз гулял, когда выпадал свободный час-полтора. Он был очень живописный, и находился всего в десяти-пятнадцати минутах от Смольного.

Значит, мне поручено лететь к нашим потомкам. Что ж, поручение партии надо выполнять. Полетим на вертолете, хоть на ковре-самолете.

Мы подошли со Сталиным к удивленно взирающим на нас пришельцам из будущего.

12 октября (29 сентября) 1917 года, 09:00 Петроград. Кавалергардская улица дом 40, типография газеты «Рабочий путь»

Александр Васильевич Тамбовцев.

Когда мы вышли из типографии на улицу, было уже совсем светло. С серого питерского неба моросило что-то похожее на водяную пыль. «Как через комариный член льет», — говаривал в таких случаях один мой знакомый старшина. Товарищ Сталин, генерал Потапов, сержант Свиридов со своей рацией и Ирочка, поеживаясь стояли у дома. Старший лейтенант Бесоев пошел снимать с постов своих головорезов, которые бдительно охраняли все подходы к типографии.

Генерал Потапов с интересом разглядывал вооружение и снаряжение наших «мышек». Он, видимо, очень хотел расспросить меня о набитых всякой всячиной жилетах и о карабинах необычного вида, с кривыми магазинами и насадками на конце ствола. Но улица осеннего революционного города — не самое лучшее место для изучения вооружения начала XXI века. Потому-то Николай Михайлович и отложил до поры до времени все свои расспросы.

Вскоре, со стороны Шпалерной я заметил приближающуюся высокую худую фигуру в поношенном пальто и мятой шляпе. Высокий лоб, бородка клинышком. Я узнал Дзержинского. В то время он еще не носил свою знаменитую солдатскую шинель, гимнастерку и фуражку, и в таком прикиде был слегка похож на поменявшего свой имидж Боярского.

Заметив нас, он подошел поближе, и сначала поздоровался со Сталиным, потом, к моему удивлению, дружески пожал руку генералу Потапову, после чего с любопытством стал разглядывать нас. Ирина, старший лейтенант Бесоев и подчиненные ему «мышки», в свою очередь, с таким же любопытством разглядывали легендарного «Железного Феликса».

Известие о нашем прибытии из будущего, по всей видимости, весьма удивило будущего председателя ВЧК. Я услышал восклицания: «Матка Боска!», «Иезус Мария!», «Не може быц!», — словом, выражения, которые не раз слышал от своей покойной бабки-полячки, когда она чему-то очень удивлялась.

Я неожиданно засмеялся. Генерал Потапов посмотрел на меня с удивлением.

— Знаете, Николай Михайлович, — сказал я, — тот район Питера, в котором мы сейчас находимся, там, будущем, более пятидесяти лет носил название «Дзержинского района». Парадокс — не правда ли?

Потапов заулыбался, оценив мою шутку. — А Сталинский район у вас был? — спросил он, рассчитывая на положительный ответ.

— Нет, такого района в Питере не было, — ответил я уже серьезно, — но был город Сталинград, нынешний Царицын, на улицах которого, и в прилегающих к нему степях во время Великой Отечественной войны произошло одно из величайших в мире сражений, прославившее нашу страну на весь мир. Брусиловский прорыв, рядом с этим сражением, покажется вам Царскосельскими маневрами. Недаром один гениальный чилийский поэт назвал Сталинград «Орденом мужества на груди Земли».

Потапов вопросительно посмотрел на меня, — Александр Васильевич, вы найдете время, чтобы рассказать мне о той войне? Профессиональное любопытство, знаете ли. Кстати, когда и с кем мы воевали?

— Я обязательно все вам расскажу, Николай Михайлович, — сказал я, — Я отлично понимаю, что вам, как военному человеку, очень хочется узнать о величайшей войне в мировой истории. А продолжалась она, — я понизил голос, — под руководством товарища Сталина ровно 1418 дней — с июня 1941 года по май 1945 года. И воевали мы с немцами, но на самом деле, как и в ту Отечественную войну 1812 года, фактически со всей Европой… А потом, покончив с Германией и подняв на руинах рейхстага свой флаг, развернулись на 180 градусов и за два месяца одним ударом нокаутировали японцев, рассчитавшись за позор Цусимы и руины Порт-Артура. Впрочем, Николай Михайлович, я смотрю, товарищ Сталин закончил свою беседу с Феликсом Эдмундовичем.