Дончо Папазов - Под парусом через океан

• Название: Под парусом через океан
• Автор: Дончо Папазов
• Издательство: «Молодая гвардия»
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1978

Знаменитые мореплаватели супруги Папазовы в 1974 году проплыли на спасательной шлюпке от Гибралтара до Кубы будучи в океане «добровольными жертвами кораблекрушения». Основной пищей им служил планктон. Исследования проведенные ими, входили в разработанную ООН программу освоения Мирового океана. Авторы воссоздают в художественно-документальной книге будни этого опасного и увлекательного плавания.

Авторизованный перевод с болгарского.

---

Дончо. Юлия как пианистка, естественно, более эмоциональна, чем я, экономист. Но поверьте, иногда цифры бывают красноречивей самых возвышенных слов. Вот несколько цифр. Около 200 тысяч человек в год терпят кораблекрушения. 50 тысяч находят место в шлюпках, но и они, за редчайшим исключением, погибают, причем 90 процентов в первые три дня. Тут есть над чем задуматься. Что же касается Бомбара, то я уточняю мысль Юлии: мы пустились тогда в круговерть черноморских штормов даже вопреки Бомбару. Бомбар считает спасательную шлюпку крайне ненадежным средством. Он убежденный сторонник надувных плотов. По мнению Бомбара, у спасательной шлюпки слишком много недостатков.

Юлия. Действительно. Из-за отсутствия киля шлюпка ужасно неустойчива. Зазеваешься с парусом при перемене галса или под. ставишь борт коварной волне, и того гляди перевернешься вверх килем. Но если не отдаваться на волю провидения, а бороться, бороться каждый час, каждый шаг, лодка становится надежной союзницей. Главное – не терять присутствия духа. И когда, помнится после трехнедельных испытаний мы однажды утром заметили на горизонте зыбкие контуры Кавказских гор, ликованию нашему не было предела. Мы доказали прежде всего самим себе: да, потерпевший кораблекрушение способен победить море даже на обычной лодчонке, какой на случай катастрофы оснащены все большие и малые корабли. Черное море стало воистину нашей соленой купелью. Я бы сказала, что 800 черноморских миль дались нам труднее 4800 миль плавания через Атлантику…

Дончо. Тем самым мы еще и еще раз пытаемся вселить уверенность в тех, кто оказался за бортом не по своей вине: можно не просто выжить в океане, но и пересечь океан, подчинить его своей воле.

Впрочем, и под небом Атлантики мы пережили немало горестных (и радостных!) минут. Поделюсь лишь главным впечатлением от всех наших плаваний: океан – живой друг человека. Друг требовательный, суровый и все же настоящий друг. В равной степени это относится как к Атлантическому океану, так и к Тихому… Хотя, сознаюсь, некоторые эпизоды нашего последнего плавания мне до сих пор вспоминать мучительно.

Третий этап экспедиции «Планктон» начался 17 марта 1976 года, когда мы отчалили от пирса Кальяо в Перу. Шлюпка «Джу» взяла курс на Полинезию. Впереди простиралась немыслимая водная гладь в 8 тысяч миль! На сей раз мы были уверены в успехе, как никогда. Ведь именно отсюда, из Кальяо, почти 30 лет назад отправился к берегам Полинезии Тур Хейердал на плоту «Кон-Тики». Правда, на плоту их было шестеро, шестеро мужчин плюс попугай, а мы «потерпели кораблекрушение», как обычно, вдвоем. К тому же, скажу без хвастовства, наша программа была намного насыщенней, ведь нам приходилось проводить множество опытов по программе ЮНЕСКО и Интеркосмоса.

Юлия. Уверенность уверенностью, но везенье тоже кое-что значит. И вот тут-то приходится с горечью сознаться – нам с самого начала не очень-то везло. На пятый день красавец морской лев весом эдак в полтонны принял, видимо, нашу лодку за некое морское диво и затеял вокруг нее довольно-таки впечатляющее игрище. В результате прочный стальной руль был смят в гармошку, и Дончо два дня не вылезал из воды, пытаясь расправить руль. Отчасти ему это удалось, но лишь отчасти – управление шлюпкой намного затруднилось.

Прошла неделя. Штормило. Однажды ночью, стоя у руля на вахте, я пыталась увидеть в разрывах клубящихся туч хоть кусочек звездного неба, чтобы сориентироваться. Неожиданно я почувствовала сильный удар в голову и вслед за тем надолго потеряла сознание.

Дончо. Я очнулся от ее крика, сразу же бросился к рулю. Он болтался под напором волн. Оглушительно хлопал парус. Жены в лодке не было. Как в трансе, я начал шарить по борту, ища в кромешной тьме страховочную веревку, которой мы всегда обвязывались. Веревка была туго натянута, и вот наконец я подтянул Юлию к борту. Она была без сознания, бредила. Оказывается, при смене галса ее ударил по голове гик – подвижная поперечина, поддерживающая парус. Все что я мог сделать – отнести жену под брезентовый навес, а сам принялся вычерпывать воду и единоборствовать с рулем. Так прошла ночь. Утром Юлия с трудом пришла в себя, но с этой злополучной ночи головные боли терзали ее до самого конца плавания.

Юлия. Да и зрение ощутимо ухудшилось. И все же я строго-настрого объяснила Дончо, что он не имеет права менять расписание наших вахт, пытаясь большую часть работы взять на себя. От этого в буквальном смысле зависела жизнь нас двоих. И счастье нашей дочурки Яны, ждущей нас в далекой Болгарии. Скрепя сердце Дончо вынужден был согласиться.

Пока мы таким образом выясняли семейные взаимоотношения, ветер усилился до штормового. Огромные валы с многоэтажный дом катились, как всегда, на закат. Ночью ветер совсем осатанел. Я уже подумывала разбудить Дончо и сдать вахту, как вдруг ощутила какое-то давление в ушах, как в самолете при резком наборе высоты, и сразу же увидела: мачта сломалась, как спичка, и исчезла в пучине. Дончо выскочил из-под навеса и бросился за борт: надо было спасать хотя бы парус или часть паруса.

Безрадостным представилось нам утро 2 апреля. Потеряна мачта, а вместе с ней и антенна радиопередатчика, поврежден руль. Мы в полном смысле оказались потерпевшими кораблекрушение. Ждать помощи неоткуда. В этом районе Тихого океана судоходство практически исключено – за все наше долгое плавание единственный раз возник на горизонте силуэт какого-то судна, да и оно нас не заметило.

Дончо. Поди заметь среди мастодонтоподобных волн нашу скорлупку с трехметровым подобием мачты – это все, что за два дня напряженных трудов удалось соорудить с помощью скоб и растяжек. А дальше что? Разумнее всего было вернуться, отремонтироваться и начать все сначала. Объяснения на семейном совете – плыть дальше или возвращаться – шли, естественно, на повышенных тонах. Однако решение было единодушным – попробуем продолжать путешествие.

Юлия, Мы не могли, не имели морального права повернуть назад, сдаться. Нет, уязвленное самолюбие тут было ни при чем. Мы хотели преодолеть собственные страхи и сомнения, доказать самим себе, на что мы способны в действительно критической ситуации.

Итак, вперед! Ветер с кормы, нос на закат, как писал когда-то Тур Хейердал. Правда, закаты и восходы мы видели редко – целый месяц, не прекращаясь, лил дождь. Я простудилась, поднялась температура, время от времени я впадала в беспамятство. Когда я приходила ненадолго в себя, всегда видела одно и то же: Дончо сидит у румпеля, порою от страшного перенапряжения он тоже на какое-то время впадал в забытье, а с неба все льется и льется вода.

Дончо. Через неделю Юлия более менее пришла в себя, и мы, посовещавшись, немного изменили маршрут. Мы спустились к экватору: течения там сильней, а ветры не столь коварны…

Когда выдавалась тихая ночка, океан преображался. Мириады ночесветок роились в его глубинах. Летучие рыбки с легким свистом парили во тьме, а над беспредельным, воистину великим океаном распростерся многозвездный небесный шатер. Время от времени среди непривычных для нашего глаза южных созвездий возникала светящаяся, как медуза, звездочка и уверенно плыла по океану небес – то был один из многочисленных спутников, бороздящих ныне околоземное пространство. Кажется, совсем еще недавно у себя, в Болгарии, в Родопских горах, мы вместе с Юлией точно так же вглядывались в ночное небо, ища рукотворную звезду. В ней парил над Землей Виталий Севастьянов, такой же, как Юрий Гагарин, синеглазый сын России. Это он окрестил нас «космонавтами океана», и я не знаю лучшей похвалы. Это высшая оценка наших усилий, трудов и стремлений.

Юлия. Я тоже думала не раз: а что же на деле значит это красивое словосочетание: космонавты океана? Наверное, не только то, что мы поставлены в сходные условия с космонавтами. Главное в другом. Если когда-нибудь в космос на долгие сроки полетит супружеская пара – наш скромный опыт им ох как пригодится. Мы же, по существу, ставим эксперимент на психологическую совместимость, исследуем одну из вероятностных моделей взаимного поведения в критической ситуации. Для меня слова Виталия Ивановича звучат еще и как напутствие: кто знает, может, и мы с Дончо окажемся в космосе – ведь опыт как-никак приобретен немалый. Если, конечно, все будет в мире спокойно…

Я не зря заговорила о мире в мире. Ночью сидишь на корме, крутишь ручку приемника, нашего неизменного безотказного ВЭФа, и тревога закрадывается в сердце… Расстрелы в Чили, взрывы в Ирландии. А однажды я услышала репортаж какого-то английского корреспондента из осажденного пособниками израильских оккупантов лагеря Тель-Заатар. Я слышала треск пулеметов, крики детей, стоны раненых. Там погибло несколько тысяч человек – и не столько от пуль, сколько от голода и жажды. Помню, я не выдержала и разбудила Дончо.